Сентябрь. Корк

Неподалеку от ирландского Корка создан музей, ставший одной из главных туристических достопримечательностей страны — «История Квинстауна». Это экспозиция, посвященная эмиграции. Все здесь так, как было в позапрошлом веке, когда ирландцы тысячами оставляли родину, — железнодорожная станция, порт, билеты, документы... Рядом действуют настоящий порт и настоящая железная дорога, так что можно увидеть, как все изменилось за эти десятилетия и почему теперь люди предпочитают жить на своем прекрасном уютном острове... Но эмиграция все равно останется самой важной страницей в истории страны, поскольку тогда выехала почти половина населения острова. Именно тогда, когда я посещал Ирландию, количество ее населения наконец достигло уровня 1878 года. То есть все это время «История Квинстауна» влияла на само существование острова, напоминала о себе каждым неродившимся здесь ребенком...

Интересно, появится ли когда-либо в Украине своя «История Квинстауна», сможем ли мы постичь эмиграционные процессы, происходившие в истории нашей страны и во времена империй, и в годы независимости? О нашей современной трудовой эмиграции вспоминают разве что перед выборами, когда нужно, чтобы люди пришли к консульствам, и за их голоса начинают соревноваться политики. А между тем наши сограждане, оставившие Украину в поисках лучшей доли или элементарного заработка уже после провозглашения государства, — это не просто электорат. Это настоящий цивилизационный феномен: наверное, выезжали, удивляясь, что в таком большом и потенциально богатом государстве не хватает места для зажиточной жизни и плодотворного труда. Так и ирландцы когда-то оставили свой остров, не понимая, почему он не может их прокормить. А потом были годы скитаний, поиска своего места в далеких странах... И сегодня уже есть две ирландские цивилизации — островная и заокеанская. А возникнет ли из нынешней «цивилизации остарбайтеров» еще одна украинская цивилизация?

Откровенно говоря, не очень этого хотелось бы. Лучше было бы, чтобы люди, вынужденные сегодня работать за границей, вернулись домой, чтобы здесь, в Украине, они нашли свое место, чтобы узнали, что Европа — это не только запах хлорки, лекарств и цемента... Но все это — в идеале. Уже сейчас очевидно, что большая часть тех, кто работает на Западе, может «застрять» на чужбине на долгие десятилетия. И их возвращение — или невозвращение — будет прежде всего зависеть от желания стран, где они работают, согласиться с их существованием. Такой путь — от нелегального статуса до нормальной жизни на новой родине — конечно, проходила почти каждая трудовая эмиграция, украинская — не исключение.

Поглощенные собственными проблемами, мы едва ли будем часто вспоминать об этих людях — разве что, как полагается, перед выборами. И не подумаем, что речь идет о наиболее, возможно, инициативной, трудолюбивой части общества, о тех, кто не хотел мириться с обстоятельствами, кто вне государственной неспособности пытался создать для своих родных и для себя достойные условия существования... Только с годами мы это поймем и, может, создадим где-то на украинско-польской или еще на какой-то границе собственную «Историю Квинстауна». Правда, не будет у нас романтического паровозика, но будет полуразрушенный временем автобус львовского производства, наша волшебная машина последней надежды. И будут ходить вокруг автобуса иностранные туристы, как сейчас ходят они по ирландскому музею, и будут переспрашивать экскурсоводов «и что это, в таких условиях люди ездили? В ХХІ веке? Да это вы, господа, наверное, для экзотики... Но у вас и без того экзотическая страна...»