РЕБЕНОК, КОТОРОГО НЕ ПРИНИМАЕТ НИ ОДИН ИНТЕРНАТ УКРАИНЫ

Его жизнь напоминает застрявший и обесточенный лифт, из которого нет выхода. Славик Дубовицкий — единственный в Киеве слепоглухонемой ребенок, которого не принимает ни один интернат Украины. В нашей стране нет специалистов, которые могли бы придать его жизни хоть какой-то смысл. В былые времена для таких детей существовала одна на весь Советский Союз школа-интернат в подмосковном Загорске (ныне Сергиев Посад). Но с принятием Украиной независимости путь туда для наших граждан оказался закрытым.

Славик был самым тяжелым ребенком в роддоме. Из-за остановки дыхания он два месяца пролежал в кувезе, через который в его легкие поступал кислород. Тогда по чьей-то халатности в организм новорожденного был занесен стафилококк, который врачи принялись активно лечить антибиотиками.

После выписки из роддома особых проблем со здоровьем малыша не наблюдалось до полугода, а потом начал косить один глазик. Елена Дубовицкая обратилась в институт микрохирургии глаза. Диагноз, которой поставил профессор, осматривавший ее сына, был неожиданным и страшным: кувезный кислородный ожог сетчатки обоих глаз. По прогнозам врача, ребенку предстояла полная и необратимая потеря зрения.

Это случилось три месяца спустя. Ради лечения Славика родители его погибшего отца продали квартиру. На эти деньги Лена побывала с сыном во всех известных клиниках глазных болезней Украины и ближнего зарубежья, но безрезультатно. Врачи сказали, что зрение удалось бы частично спасти, если бы специалисты принялись за лечение ребенка сразу же после выписки из роддома.

Слух Славик потерял, когда ему исполнилось два годика. По словам отоларинголога, осматривавшего его, это произошло из-за большой дозы антибиотиков, которыми врачи лечили у мальчика пневмонию.

Так диагноз ребенка «слепоглухонемота» стал для Елены Дубовицкой реальностью, с которой нужно было смириться и научиться жить. Потянулись долгие годы почти бесполезных попыток привить малышу хотя бы элементарные бытовые навыки. Тысячи раз механически повторяя вместе с ним одно и то же, матери порой казалось, что она сама становится слепоглухонемой. Все мы знаем, что раннее развитие ребенка происходит стихийно, в том числе подражательно: он постоянно слышит звучащую вокруг него речь, видит движение губ, мимику, интуитивно постигает основы мироустройства, усваивает смысл окружающих его предметов. Ничего этого не происходит, когда у малыша оборваны важнейшие каналы связи с миром — зрение, слух и речь. Если не компенсировать этот обрыв специальной, очень трудоемкой работой воспитателей, слепоглухонемой ребенок и в два года, и в десять лет будет способен только на одно — бесконечное, бессмысленное покачивание из стороны в сторону. Оставлять его без присмотра нельзя ни на минуту.

Таких педагогов для своего сына Елена отчаянно пыталась найти. Ей пошли навстречу два киевских дефектолога. Один — специалист по работе со слепыми детьми, другой — с глухими. На протяжении года они занимались со Славиком, но результата это не дало. Стало окончательно ясно, что ребенку нужна школа-клиника, воспитатели которой специально обучены работе со слепоглухонемыми. К тому же с каждым годом матери становилось все сложнее контролировать поведение сына. Когда такие дети чувствуют, что их не понимают, они становятся агрессивными, поскольку лишь так могут выражать свои эмоции.

Когда-то в Харькове был интернат для слепоглухонемых, который работал под руководством талантливого педагога Ивана Соколянского. Но в 1938 году его закрыли, а воспитателей обвинили во вредительстве. Три года спустя, во время гитлеровской оккупации, фашисты сожгли всех оставшихся детей под предлогом, что жизнь таким не нужна. Профессор Соколянский выжил и продолжил работу со слепоглухонемыми в Москве, в институте дефектологии. А в 1968 году в Загорске была создана школа-интернат для таких детей. Ее учредители хотели доказать, что дети с ограниченным зрением и слухом так же социально востребованы, как и нормальные — они не менее успешно могут учиться и даже поступать в университеты. Некоторым ее выпускникам это удалось. Самые известные из них — доктор психологии Александр Суворов и доктор философии Сергей Сироткин, оба закончили МГУ.

По уникальности методик этому интернату нет аналогов не только на территории бывшего СССР, но и за рубежом. Дело в том, что в западном обществе уверены: стоит ребенку-инвалиду создать комфортные для жизни условия, и он будет счастлив. В Сергиевом Посаде убеждены: при условии сохранившегося интеллекта слепоглухонемой ребенок способен освоить большинство того, что до него выработало человечество. Поэтому и обучают воспитанников по специальной методике общению, чтению, письму.

Елена, привыкшая жить со своим горем один на один, была просто поражена, узнав, что в Сергиевом Посаде — 170 слепоглухонемых детей, с которыми занимаются высококвалифицированные преподаватели. Все воспитанники живут на полном гособеспечении.

— Когда же я обратилась туда с просьбой принять моего ребенка, мне отказали, поскольку мы не являемся гражданами России,— говорит Елена. — Но по-человечески посоветовали решить проблему через Министерство иностранных дел Украины. Я написала туда письмо, ответа на которое ждала два года. В прошлом декабре я получила отказ. Мотивировался он тем, что между Украиной и Россией нет договора о социальном обслуживании лиц, проживающих на территории других стран.

Но спустя месяц Дубовицкая получила еще одно письмо, в котором сообщалось, что Министерством труда и социальной политики РФ была повторно рассмотрена ее просьба. В виде исключения ей предоставлялась возможность отправить сына в школу-интернат для слепоглухонемых при условии, что украинская сторона сохранит за ним гражданство, право на жилье, социальную защиту и обеспечит материальное содержание в России.

С последним-то и вышла главная «загвоздка». Сумма, которая выделяется российскими властями на каждого воспитанника, равна 450 долл. в месяц. Где их взять украинской матери-одиночке, живущей на гроши, которые получает в связи с инвалидностью сына и потерей кормильца? В отчаянии Елена принялась писать письма во все инстанции — Министерство образования, Министерство труда и социальной политики, Минздрав, мэрию Киева, благотворительные организации и даже Президенту. Но отовсюду получила официальные отказы — мол, нет у государства ни малейшей возможности оплатить содержание ребенка-инвалида за границей.

Сбившись с ног в лихорадочных поисках денег, Елена готова была пойти даже на крайние меры — оформить фиктивный брак с россиянином. В этом случае ее сына, как гражданина России, взяли бы в интернат бесплатно. Но так и не смогла найти человека, который бы согласился усыновить слепоглухонемого ребенка. Тогда женщина обратилась к директору школы-клиники в Сергиевом Посаде Галине Эпифановой с просьбой принять ее сына бесплатно хотя бы на месяц. За это время стало бы ясно, подходят ли ему условия интерната. И та на свой страх и риск согласилась.

— Приехав в Сергиев Посад, я была просто поражена условиями, которые там созданы для слепоглухонемых детей, — говорит Елена Дубовицкая. — У каждого малыша свой воспитатель, отличное питание, бассейн, массажи. Очень удивило, что воспитанники не выглядят глубоко несчастными. Они смеются, шутят, играют в свои незатейливые игры.

Классы там маленькие — от трех до восьми человек. С каждым ребенком работают индивидуально, срока обучения как такового нет. Отношение к детям — трепетное и деликатное. Кормят их буквально с ложечки: для слепоглухонемых питаться самостоятельно — проблема. Подсчитано: необходимо в среднем 30—40 тысяч раз совместной «работы ложкой» педагога и его воспитанника, чтобы ребенок овладел ею как чем-то естественным.

Календарь для слепоглухонемых ничего общего с нашими обычными календарями не имеет. И цель его куда более значима, чем просто ориентация в днях недели и месяцах. На столике — набор скрепленных между собой открытых коробочек. В первой — мыльница, во второй — пластмассовая тарелочка, затем кукольная вязаная шапочка и в конце — крохотная подушечка. Утром воспитательница, подняв детей, подводит их к такому «календарю» и ощупывает вместе с ними предмет за предметом, которые являются для воспитанников интерната символами предстоящих событий дня: мыльница — умывание, тарелка — завтрак, шапочка — прогулка и так вплоть до подушечки, обозначающей сон. Если преподаватель видит, что ребенок воспринял смысл хотя бы одного символа, ему предлагается уже не предмет, а холст, на котором прикреплены объекты аппликации тех же предметов. Конечно, этот путь не так прям и последователен, и кто-то из малышей навсегда застревает на его нижних ступеньках. Но шаги и шажочки есть у всех.

По словам Галины Эпифановой, сейчас в интернате живут слепоглухонемые из Украины, Казахстана, Грузии и других бывших республик СССР. Но все они были приняты до 1992 года. Выяснилось, что Елена Дубовицкая — не единственная украинка, пытающаяся устроить своего ребенка в это заведение. Ради этого одна семейная пара решила переехать в Россию, приняв ее гражданство. Другая, не имеющая такой возможности, уже который месяц умоляет руководство интерната принять их ребенка бесплатно «в виде исключения». Что же касается Славика, то его успехам в Сергиевом Посаде не могут нарадоваться.

— За то короткое время, которое Славик находится у нас, он очень изменился, — говорит Галина Константиновна. — Научился ориентироваться в пространстве, стал более организован, нашел контакт с преподавателем, отлично спит. И это при том, что ребенок — тяжелый, очень запущенный. Нам искренне жаль мальчика, но если мать не найдет средства на его содержание, мы будем вынуждены отправить его обратно домой.

Увы, скорее всего, так и произойдет. Время, выделенное руководством интерната на поиски денег, истекло без каких-либо результатов.

— Я не имею права на болезнь или смерть, — говорит Елена Дубовицкая. — Если со мной что-то случится, мой сын окажется никому не нужным. Это один из парадоксов нашей страны: стараемся облагородить алкоголиков и бомжей, создавая для них реабилитационные центры, и в то же время забываем, что среди нас есть неполноценные люди, для которых помощь и поддержка общества — вопрос жизни и смерти.