РАЗВЕНЧАНИЕ МИФА ИЛИ ПОКАЯНИЕ?

«Последний миф», показанный каналом «1+1» (в России он шел по «ТВ-6 Москва»), пожалуй, один из самых смелых телепроектов минувшего телевизионного сезона. Не только создать, но и показать его украинской и российской аудитории надо было отважиться. Поскольку выяснилось, что и сегодня, спустя 55 лет после войны, наше общество не готово знать правду, если она расходится с устоявшимися представлениями о ней. В этом смысле экран шокировал. Но и отвернуться от него не было возможности, хотя иногда и очень хотелось.

Итак, «Последний миф» никого не оставил равнодушным. Его жарко обсуждали фронтовики, которые о событиях Второй мировой войны знают не понаслышке, историки в силу профессиональной необходимости и широкий зритель, которому небезразличен новый взгляд на эту страницу истории. И вдруг появляются люди, которые ставят под сомнение саму ее суть, заявляя, что не Германия, а СССР планировал развязать эту войну, вот только не успел...

Резонанс картина вызвала огромный. Шутка ли сказать: в Украине фильм посмотрели 20 миллионов телезрителей, и это при том, что сериал выходил в половине двенадцатого ночи. А мнения — самые полярные. Одни посчитали факты, изложенные в фильме, единственно правильными, опираясь в своих доводах на абсолютную незаангажированность источника — Виктора Резуна (Суворова), который во многом ради написания книг «Ледокол», «День «М», легших в основу сериала, эмигрировал из СССР, будучи офицером ГРУ. Впрочем, надо сказать: создатели «Последнего мифа», работа над которым продолжалась пять лет, неоднократно подчеркивали, что сериал — не экранизация «Ледокола» и уж тем более — не апология личности Суворова и его версии о том, кто и когда начал Вторую мировую войну. Неслучайно они дали возможность высказаться тем, кто категорически не принимает версию Суворова: главе российской военно-исторической науки академику М. Горееву, сотрудникам ГРУ, известному диссиденту, писателю и ученому Льву Копелеву, видному политическому деятелю Германии Эгону Бари и другим, кто представлял широкий спектр контраргументов версии Суворова.

Однако это не помешало другой части зрителей выступить с резкой критикой сериала, говоря об очередной неудавшейся попытке переосмыслить историю. При этом они также ссылались на скандальную фигуру экс-разведчика. Мол, предатель, враг народа, приговоренный, кстати, в СССР заочно к расстрелу, в принципе не может излагать достоверные факты.

Война закончилась так давно, что военных секретов, связанных с ее началом, уже просто не может оставаться — это выглядит нелепо. Вывод напрашивается сам собой. Раз сотни или даже тысячи документов все еще засекречены, значит, остаются другие секреты — политические. Вот на это-то и старались обратить внимание авторы сериала.

Для нового поколения историков нет идеологических «табу». Нет безоговорочных авторитетов и безоглядной веры в то, чем «кормили» их отцов, да и их самих, много лет. Им дали версию Суворова, базирующуюся, кстати, не на секретных, а вполне доступных всем материалах, и они ее приняли. Это более или менее понятно. Гораздо удивительнее то, что и многие участники тех событий, люди, потерявшие близких и, как говорится, опаленные войной, тоже приняли ее. Они поняли самое главное в сериале, то, что предназначалось в первую очередь им. Никто не преуменьшает их заслуг и не ставит под сомнение их подвиг. Не посягает на те факты, которые являются бесспорными. А поняв это, многие начали прислушиваться к версии Резуна, сопоставляя ее с собственными воспоминаниями.

Наиболее ярким примером в этой связи служит отец Резуна: «Я сына не простил, но принял его книги». Многие помнят нагнетание военной истерии накануне войны, после двухлетней помощи Гитлеру, после передела Европы. Этого могли и не знать. Но многие помнят многодневные изнуряющие марш-броски к западным границам СССР в составе Красной Армии, бесконечные военные подготовки среди гражданского населения. Такие факты, каждый по отдельности и все вместе, вполне вписываются в ту схему, которую вывел в своих книгах Резун и которая отражена в фильме «Последний миф». Красная Армия была самой сильной и самой боеготовной армией в мире, обладала новейшими видами вооружения, талантливыми военачальниками. Страна готовилась к войне. И даже особо этого не скрывала, выбрав официальным слоганом своего грядущего мирового господства всем известное «Пролетарии всех стран — соединяйтесь!» А как им соединиться? Мирно, идя под фанфары рука об руку к светлому будущему? Едва ли. Но едва ли догадывались об этом те, кого втянул в себя водоворот войны в июне 41-го. Кто мужественно выиграл совсем не ту войну, к которой их готовили. Поколению, совершившему подвиг и спасшему страну от фашизма, писатель Борис Васильев говорит в фильме: «Слава — это им. А вину давайте примем мы все». Думается, именно эта идея — идея покаяния стала главной в фильме. Но все-таки почему создатели сериала обратились именно к этой теме? Почему именно «Ледокол» Резуна? Ведь судя по фильму, авторы менее всего стремились к эпатированию публики любой ценой. С этими вопросами я обратился к автору сценария «Последнего мифа» Владлену Николаевичу Кузнецову.

— Во-первых, люди, которые делали этот фильм, родились в другую эпоху, и само определение фильма — эпатажное или нет, для нас в принципе не имеет никакого значения. Я считаю себя сыном ХХ века. Я прошел много его этапных рубежей — голод, страх за родителей, эвакуацию, войну, разруху. ХХ век — это мой век. И меня интересуют его ключевые моменты, особенно война. 22 июня, тогда второклассник, я проснулся в Киеве от грохота бомбежки. Родители сказали, что это маневры. А вечером, когда уже стало известно, что началась война, я нацепил маленький противогаз и вышел с отцом на улицу. Отец свой противогаз не надел, и военные пропустили только меня. А противогаз, между прочим, не случайно у меня был. Всем детям в школе уже в первом классе их выдавали. Проводились с нами и специальные уроки. Поэтому, когда появилась версия Резуна, я сразу же заинтересовался ею. ХХ век таит много загадок, и очень важно, чтобы версия была не одна. Ведь история, к сожалению или к счастью, такая вещь, где единой версии практически быть не может. И то, что для нас герой, например, Покрышкин, сбивший 60 самолетов, — несомненно. А немецкий «Мессершмидт» сбивал по 300... Такой вот двойной стандарт. А как относиться к фразе симоновского стихотворения «Так убей же немца, убей»? Не фашиста, а немца. Ведь это были наши слова во время войны. Для меня эпиграфом ко всей эпопее с Суворовым служат шекспировские слова «Чума на оба ваших дома». Именно так я делал сценарий, и так, думаю, снят фильм. В истории возникли молот и наковальня, и что хуже — еще неизвестно. И там, и там кровь. Нельзя воплотить идею мирового господства — пролетарского ли, фашистского ли — без крови. Так не бывает.

— Вы прогнозировали такую неоднозначную реакцию на фильм? Ведь можно было предположить, что обвинения типа «Последний миф» — очередная неудачная попытка переосмыслить историю», будет одной из самых мягких?

— Мы понимали: хотят этого люди или нет, но они поддаются манипулированию. А политики этим пользуются иногда со знаком плюс, иногда — минус. Особенно поддаются манипулированию те, кто слеплен из теста своей эпохи, кто пел те песни, учил те стихи и читал те газеты. Естественно, мы понимали, что реакция людей, которые отдавали свою жизнь за это, будет негативной. Но ведь мы не спорим, что эта война была отечественной, что героизм человека и солдата здесь в итоге решил все. Но какой ценой! Двадцать? Тридцать миллионов? Страшно то, что можно было обойтись без таких жертв. Но мы понимали, что люди, потерявшие слишком много в этой войне, психологически не смогут принять фильм со всеми его доводами. Им трудно понять, что можно было бы всего избежать, если бы два босса договорились.

— А вам известна реакция на фильм немецкой стороны?

— Многие немцы не согласны с концепцией Резуна, относятся к ней скептически. Тут другое. Немцы настолько пережили эту трагедию нацизма, взяли на себя вину (чуть ли не впервые в истории человечества), что всем народом покаялись. Понимаете — всем народом! И сколько они потом пережили? Национальное унижение, нищета, экономические санкции... А тут получается, что они вовсе не из побежденных выкарабкались наверх.

— Видел ли Резун фильм и какое у него к нему отношение?

— Да, видел. И, естественно, хотел, чтобы фильм был полностью подстроен под него. Но, как вы видели, «Последний миф» не однозначен. Там дается много точек зрения. Повторюсь, что мы не хотели выступать последней инстанцией, а подали лишь еще одну версию.

А какая точка зрения на фильм у историков, у тех, кто в силу своей профессии волей или неволей формировал для Советского Союза единую политкорректную версию событий Второй мировой и, что называется, несли ее в массы?

— Реакция в кругу историков была неоднозначной, — рассказала Татьяна Андреевна Вовк, кандидат исторических наук, доцент Национального университета им. Т.Шевченко. — Мнения разделились. Одни версию Суворова не поддерживают, ссылаясь на то, что нет достаточного количества документов, подкрепляющих ее. Но все-таки большинство историков согласны с точкой зрения Резуна. Сам ход исторических событий подтверждает это. Эта тема долго оставалась под запретом. Долго, например, отрицался сам факт подписания пакта между Молотовым и Риббентропом, а потом почти случайно он нашелся. Вот так по крупицам и создается полная картина, от случая к случаю. Прочитав «Ледокол», я согласилась с его точкой зрения. Он ссылается на источники, анализирует. Резун ведь не дилетант в этих вопросах, он бывший разведчик. Кстати, большинство фактов он берет из опубликованных источников, а не из секретных документов, которые еще не факт, что существуют.

* * *

Итак, сериал прошел, дискуссии вокруг него мало-помалу стихают. Но можно ли на этом поставить точку в теме Второй мировой войны? Наверное, нет. Неслучайно создатели «Последнего мифа» говорят: если верно утверждение, что война не окончена, пока не похоронен последний павший солдат, то, на наш взгляд, столь же верно, что война не закончена, пока не названы все победители и все виновные.