РАСПЛАТА ЗА ВЫИГРЫШ, ИЛИ РУКУ, НЕОЖИДАННО ДАРОМ ДАЮЩУЮ, ОТВЕДИ

Субботним утром, с наслаждением вдохнув на балконе свежий весенний ветер, я решила, что пришло время извлечь из чулка свои скромные сбережения на весенние обновки и отнести их не в сэконд-хенд, как обычно, а в универмаг «Украина» — поддержать национального производителя и перестать наконец пользоваться бэушными подачками заевшейся Европы. И мы кое-что заработали! Универмаг, как выяснилось, в субботу начинал работу чуть позже, чем в будни, и полчаса ожидания я решила провести с пользой — на оптовом рынке. Подъехала на трамвае к вокзалу, взяла курс на оптовый, как вдруг кто-то бросился наперерез — бодрый молодчик почти насильно сунул в руку какую-то карточку. (Я в таких случаях руку отдергиваю, а тут не успела, да и бросить вещь не решилась — это была пластиковая карточка, уже потом я догадалась, что обычная телефонная с наклеенными цифрами.) И затараторил: «Вы стали участником акции... Вы можете выиграть телевизор «Сони» или взять наличкой... Уникальный шанс...» Не успела я ответить, что спешу, как подошла милая девушка в розовой куртке с папкой и предложила проверить, что же я выиграла. Выпал мне, как ни странно, «вещевой выигрыш». Рядом молниеносно оказалась еще одна счастливая обладательница карточки, которой выпал так называемый «шанс», — простоватого вида «провинциалка», тонкогубая чернявая женщина лет тридцати, с узкими голубыми глазами и острым взглядом, которая только что сошла с поезда (в паспорте действительно значилась прописка в Луганской области). Два наших выигрыша в паре и составляли телевизор «Сони» в магазине «Росинка»(?!) или сто долларов. Однако нам следовало, как объяснили уже две милые девушки и тот же парень, путем аукциона определить, кому именно причитается выигрыш. Естественно, я попыталась что-то рассказать о том, что телевизор у меня есть, что не хочу играть... Но меня прервали: «Вы же выиграли, неужели теперь откажетесь!» А ведь и в самом деле, раз в жизни выиграла — и отказываться? Нам с «провинциалкой» сказали: «Это просто и быстро. Вы сейчас разыграете выигрыш. У вас есть пятьдесят гривен?» — обратились ко мне. Конечно были. Я дала одной из девушек пятьдесят гривен. «У вас есть сто гривен?» — обратились к «провинциалке». На ее лице читались нерешительность и страх. Она достала из тощего кошелька деньги и неуверенно протянула девушке. Нам объяснили: чей взнос будет последним, тот забирает и выигрыш, и деньги. Девушки, проводившие акцию, не скрывали своей заинтересованности в моем выигрыше, поскольку я киевлянка и разрекламирую их в столице, что и является целью их акции. Они немного насмешливо наблюдали за «провинциалкой», отважившейся тягаться со столичным зубром. Мысленно, конечно, я решила, что деньги «провинциалке» отдам, а выигрыш или стодолларовую купюру заберу. Однако «провинциалка» положила сто гривен. Я должна была положить двести. Что-то в душе ёкнуло, но ведь пятьдесят уже пропало, жаль. Положила. Не помню уже, сколько после этого предложили положить напарнице, но у меня спросили: «Сто долларов есть?» Ответила, что при себе больше денег не имею, но в принципе есть (уже начала собирать на летний отдых). Мне сказали, что я, как основной игрок, могу воспользоваться такой льготой, как тайм-аут, то есть на их транспорте сгонять домой и взять деньги. Я согласилась. Сопровождавшая меня девушка в розовой курточке ненавязчиво посоветовала взять не сто долларов, а больше, чтобы наверняка выбить из седла эту наглую «провинциалку», которая взяла с собой в Киев от силы сотню... «Тысячу возьмите или две, когда будете ехать за выигрышем, мы вам охрану дадим...» — вкрадчиво шептала она. У меня же было лишь сто. И я вынула заповедную банкноту из загашника, на всякий случай поинтересовавшись у мужа, нет ли у него каких-то неучтенных денег, ведь сейчас, мол, выиграю телевизор «Сони». Он посмотрел на меня, как на ненормальную, и бурно запротестовал. Но я уже побежала. За те минут десять, пока бегала в квартиру и выбегала обратно к ждавшей на улице машине, в голове просветлело и появились смутные подозрения. Но слишком много уже отдала, нужно было хоть что-то возвратить.

Когда мы приехали на место возле вокзала, где проводилась «акция», «провинциалка» терпеливо меня ждала, прихлебывая чай из пластмассового стаканчика. Я предложила ей взять выигрыш, а я заберу свои деньги. «Так вы что, не играете? — завопили девушки. — Мы заинтересованы, чтобы выиграли вы, вы нас разрекламируете. Она же блефует, ей уже нечего класть...» Я еще раз предложила «провинциалке» взять телевизор с условием, что беру обратно свои деньги, она упрямо покачала головой, и я, под многозначительные ободряющие взгляды симпатичных девушек, положила свою заповедную сотку. «С вас двести», — предложили они моей напарнице. И получили двести. «Вы четыреста...», — протянулась ладошка с кучкой денег ко мне. Но у меня уже не было ничего. «Ну...», — смотрели на меня ожидающе и подбадривающе. Когда сообразили, что я не колеблюсь, что и в самом деле отдала все, что имела, деловито поприветствовали «провинциалку» с победой, отдали ей деньги и выигрыш (она выбрала банкноту). Я попыталась выпросить хоть последний взнос, но девушки торопливо объяснили, что не могут, не имеют права, ведь их с работы выгонят. Да и деньги ведь причитаются не им, а выигравшей. Пока они меня так «утешали», «провинциалка» скрылась, исчез парень, испарились остальные талантливые актеры, а я, несчастная, поволоклась домой. Универмаг «Украина» меня уже не интересовал...

Было бы легче, если бы эти деньги у меня украли — вытянули, выхватили из рук. Но так лохануться! Я никогда не участвовала в уличных провокациях: не играла в наперстки, не поднимала кем-то «потерянные» пачки денег... Я прекрасно знала, что на вокзале полно мошенников. Не менее прекрасно знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках, — никто на улице денег не предлагает, только отнимает. Разве я не знала, как на самом деле проводятся рекламные акции? Сто раз видела. Да и сам процесс «игры» был до невозможности дерзко примитивный. С первой минуты, как только всучили карточку, меня грубо и бесцеремонно вели. Всю жизнь считала себя неглупой, никогда не думала, что так легко поддамся мошенникам. И это пережить было труднее всего. Не исключаю и какого-то нетрадиционного влияния, ведь, когда плелась домой, почти физически ощущала, как с меня сходит пелена, как снова оказываюсь в контексте обычных киевских реалий. Какие там очаровательные девушки — обычные дешевые и не весьма опрятные проходимки, которые, следует отдать им должное, хорошо владеют техникой обмана, да и без подсказки психолога не обошлось.

Что меня повело? Жадность? Я не жадная и никогда не была падкой на деньги, тем более сомнительные. Не нужен мне и телевизор. Но я покорно выложила им все свои сбережения. Я люблю молодежь, знаю, как им сейчас трудно живется, — у меня такие же дети, и я всегда иду навстречу молодым. Быть может, это заставило меня играть? Я не пошла в милицию, обошлось и без истерики. Хотя не знаю, как это все пережила. Буду считать, что пережила. Со следующей зарплаты наведаюсь в сэконд-хенд, с отпуском повременю еще годик...

Но поняла, что должна об этом написать. Потому что в условиях жестокого безденежья даже тот, кто ни при каких обстоятельствах не теряет способности трезво мыслить, может клюнуть на радостный возглас: «Вы выиграли!» — и отдать последние выстраданные и долго собираемые гривни на, быть может, крайне необходимые лекарства, на жизнь или смерть — у нас и то, и другое стоит очень дорого, иногда не знаешь, чего у Бога просить. Страшно даже представить, что будет с таким человеком после, — ведь прохиндеев не упросишь, их потом не поймаешь, своего не отнимешь. Какая бы крайняя нужда ни была, стоит об этом помнить. Особенно тогда, когда предлагают неожиданно, — берегитесь: вас заманивают в ловушку.