Путешествие в Асгард

Месяц в седле мотоцикла…Скандинавия, Германия и Польша, фиорды, горы, леса и ледники... Как избежать в описании всего этого банальностей в стиле «как я провел лето», когда готовишься почти год, собираешься неделю, а выезжаешь за пару дней? Мотонюансы интересны только байкерам, фотографии красивых мест есть в Интернете, смета расходов — вообще не обсуждается, учитывая, что в Норвегии все почти в 10 раз дороже, чем в Украине. Очень просто считать, потому что норвежская крона примерно равна гривне. Кружка пива в баре в Осло — 50 гривен.

Я нашел ответ позже, в Швеции, на полпути трассы от Хельсинборга в Осло. Но прежде чем доехал до этого благословенного места, надо было кое-что пережить. Выезжал из Украины в бурю и дождь, за кошмарными дорогами Луцка по пути к Устилугу лежали поваленные деревья, но до Люблина шел уже не ливень, а просто холодный затяжной дождь, который невозможно было переждать, а можно было просто выехать из него. Дорога в направлении Варшавы оказалась достаточно неплохой по сравнению с украинскими, фуры, конечно, создавали пресловутую колейность, но поляки в отличие от нас срезают и ровняют центральный гребень этого дорожного вздутия, так что посредине полосы удавалось ехать довольно уверенно. Наличие обочины с разметкой позволяло беспроблемно пропускать кого угодно или просто отдыхать на маленькой скорости, за что польские водители вежливо благодарили миганием габаритов.

Вообще на польских дорогах можно вести нормальный диалог с водителями других транспортных средств в плане обгонов или поворотов и находить общий язык, в отличие от наших. Хороший придорожный сервис, нормальная еда. Но не везде принимают кредитные карточки, и названия блюд обманчивы, поскольку «пироги» по-польски — это наши вареники, а порции больше наших.

Варшава уже чуть более нервная в смысле дорожного движения, и если промахнешься в направлении, то следующую развязку можно искать битый час и без особых шансов. Главное отличие в правилах дорожного движения, с которым сталкиваешься уже в Польше, — это приоритетность на «клумбах». У нас действует правило «помеха справа», а там, если ты заехал на «клумбу», неважно с какой стороны, тебя все пропускают. Очень непривычно. Но, наверное, действует. Не видел ни одного ДТП, даже обычных следов после них, не видел полиции, разве что перед Варшавой. Судя по тому, как стояли машины и чем занимались полицаи, отдыхающие что-то или кого-то нашли в лесу.

О культуре страны много рассказывают обочины дорог. Польские — в основном асфальтированные, чистые и аккуратные, поля за ними в центральной части не такие огромно-колхозные, как у нас. За Варшавой дома хозяев этих полей меняют красно-желтую черепично-кирпичную раскраску на более спокойные, сероватые тона. Придорожных отелей очень много, качество обслуживания чуть выше, чем у нас в частных мотельчиках — этого за деньги не купишь, тут нужна традиция. У поляков она есть, жива.

В очереди на паром я стоял вместе с датчанином-мотоциклистом, он возил сына в Польшу показать, какими были концлагеря, уж не знаю, с какой целью. Жаловался на плохие польские дороги. Я сказал, что в Украине есть и похуже. Кажется, он мне не поверил.

Мотоциклистов на паромы всегда пропускают первыми, мотоциклы крепятся специальными затяжными ремнями к крюкам в полу. Обслуга парома не имеет права касаться чужого транспорта руками, поэтому вся ответственность за то, как затянешь этот ремень, на тебе самом.

Копенгаген поразил достаточно жлобской очередью к Русалочке Андерсена — пофотографироваться, невероятным количеством велосипедистов, красивой архитектурой, вкусным мороженым и очень удобным информационным центром со множеством халявных карт и справочников; обслугой, вежливой и терпеливой, хорошо говорящей на всех европейских языках.

На следующем пароме в Швецию запомнились бутерброды с креветками и скандинавские аборигены, ломанувшиеся в «дьюти-фри» за упаковками и даже ящиками пива. Это я потом понял, зачем. А сначала все выглядело нелепо.

Дальше пошла очень хорошая трасса на Осло, примерно 600 км, с дорожными знаками на местных языках, и пока я не узнал, что слово «мотелет» означает что-то вроде «поселок», а не «мотель», пришлось потратить немало времени и нервов. И надо спрашивать кемпинг, а не отель, причем не просто кемпинг, а такой, где есть домики или комнаты. Поскольку трасса была восьмирядной, а скорость ниже
120 км в правом ряду напрягает других водителей, к тому времени, когда солнце садилось, я съехал по каким-то малопонятным указателям километров на пять от трассы и подъехал к двухэтажной усадьбе-отелю. Ее двери были открыты настежь, и на заднем дворе было видно, как солнце садится в море. Обслуживанием туристов здесь занималась одна приветливая шведка лет двадцати пяти, улыбчивая и очень быстрая, но не суетливая.

На заднем дворе — газон, столетние деревья, столики. Первое впечатление — словно декорация из фильма «Раба любви» или других лент о дворянах начала ХХ века. На первом этаже портреты и фото четырех поколений хозяев особняка, пианино, камин, библиотека. Все можно трогать, пользоваться, все работает. Двести лет здесь не было никаких социальных потрясений. Это ощущение полной гармонии людей, природы и цивилизации очень трудно передать словами, оно разлито в воздухе, растворено в воде, сквозь него преломляется свет солнца и луны. Я назвал это место для себя Мидгардом, потому что Мидгард (по-древнеисландски) — среднее огороженное пространство. В скандинавской мифологии это — «средняя», обитаемая человеком часть мира на земле. Мир, каким он сотворен. Этот культурный шок меня настиг уже на следующий день пути, когда я, размышляя об увиденном, невольно сравнил три скандинавские страны, а именно Швецию, Данию и Норвегию, с тремя славянскими — Россией, Украиной и Беларусью.

Я понял, что мы по мифологической классификации принадлежим к Утгарду — окраинной зоне земли, где обитают демоны и великаны. Бог Тор защищает обитель людей и мир богов — Асгард — от этих существ. Ведь когда-то они украли у богов часть сокровищ, но за это в крови главного великана Имира были утоплены почти все его наследники. Оставшиеся в живых — тролли — и поглупее, и послабее. Богам-асам теперь ничего не стоит их перехитрить. Когда позже в Осло я спрашивал своего приятеля норвежца Эмиля, куда делись викинги, он сказал — все ушли во Францию. Он забыл, видимо, добавить, что все тролли из Скандинавии тоже ушли. Создавать СССР.

Между Скандинавскими странами нет границ в нашем представлении. Все более-менее говорят на языках соседей. Язык межнационального общения — английский, но почему-то никто его не объявляет вторым государственным.

Осло встретил напряженным дорожным движением, первыми тоннелями и первым пониманием того, что даже если цель находится от тебя в километре прямой видимости, ехать к ней можно зигзагами часа два. Для мотоциклов на платных дорогах проезд бесплатный, но особо продвинутые норвежцы ставят в своих районах ограничение скорости
25 км/час, а за злостное нарушение скоростного режима можно получить два месяца тюрьмы.

Норвежские дороги — нереально высокого качества, но по стране скорость естественным образом ограничивают постоянно закрытые повороты, спуски, подъемы. То, что у нас считается очень хорошей дорогой, у них — сельской или подъездной. Я не застал белых ночей, но в августе относительная темнота длится часа два, после чего сразу светлеет. Тоннелей неимоверное множество. Каждый раз — это испытание, потому что только внутри понимаешь, освещен он хорошо или не очень, мокрый или сухой и т.п. Через неделю тоннель меньше километра я просто стал считать проездом под эстакадой. Через Телемарк, центральную часть Норвегии, я наискосок поднялся к Согнефьорду, где находится ледник Йостедальсбринн, самый большой в Европе — 26 рукавов ледника опускаются к подножиям гор. Ему примерно 60 тысяч лет. Самые большие языки ледника называются именами скандинавских богов.

Это было одним из основных впечатлений путешествия, потому что я увидел, как, наверное, выглядит Асгард. Огромный язык лазурного льда, из-под которого струится водопад в озеро, воду из которого можно пить просто так, как и везде в ручьях Норвегии. Шум ветра соревнуется с шумом ближних водопадов. Вокруг фантастические заснеженные вершины, с которых летят ниточки то ли рек, то ли таких же водопадов, заросли дикой малины, черники; сидят медитирующие или просто обалдевшие от увиденного туристы.

В скандинавском эпосе «Старшая Эдда» в «Речах Гримнира» мир богов Асгард и мир людей Мидгард никогда не противопоставляются. Они отделены от Утгарда своеобразным «железным занавесом», огромной стеной из ресниц побежденного великана. Такой своеобразной стеной сегодня вполне можно считать те страны Восточной Европы, которыми Евросоюз предусмотрительно отгородился от нас.

Норвежцы всячески поощряют туризм и путешествия по своей стране, но это не значит, что они не умеют зарабатывать на незнании местных цен, обычаев и правил. Если вы спросите о цене, вам честно все расскажут. А если нет — можете получить самое дорогое. Это касается и цен в кемпингах, и блюд в ресторанах.

У них сейчас мода ходить везде с двумя пешеходными палками наподобие лыжных. Кто-то сказал им, что это очень полезно для здоровья. И в жару видишь как в городе или на каменистой горной тропе бредет уйма таких «лыжников» без каких-либо роликов… Это очень серьезное испытание для уставших байкерских мозгов.

Норвегия — весьма мистическая страна, и кроме невероятной игры света, странных звуков, чаек (никогда в жизни не думал, что они умеют хохотать, лаять, мяукать и вообще издавать дивные звуки) там происходили очень странные события. Например, двигаясь на юг Норвегии к Атлантике, я заблудился в дождливую погоду на каком-то очередном разъезде перед выездом на хайвей. Встал, включил аварийку, и мы с подругой пытались разглядеть карту. Дождь успешно заливал и ее и дисплей прибора GPS. Вдруг рядом остановился скутер, и молодой норвежец спросил, что мы ищем. Показали ему точку на карте. Не все названия можно выговорить так, чтобы тебя поняли местные. Тот задумался. Как по мне, так надолго. Потом сказал — езжайте за мной, вывел нас прямо к нужному побережью, при этом держал на коленях две какие-то здоровенные коробки. Потом, когда я его благодарил, он сказал удивительные слова: «Я просто к себе ехал в офис, а Бог сказал мне остановиться и помочь вам».

Один из светских культурных шоков Норвегии — это отношение государства к алкоголю. После 18 часов вам нигде на вынос не продадут даже пива. Специальные магазины «Винмонополия» напоминают некую смесь аптеки, секс-шопа и хранилища золота. Психологически очень давит на мозги. Звенит какая-то сигнализация, все окна зашторены от улиц и т.п. На тебя смотрят, как на тяжело больного, предлагают каталог, не принимают кредитных карточек, кроме норвежских, — так отслеживают, кто сколько пьет. Норвежцы к этому, как и ко всему остальному, относятся очень по-философски, и трезвенниками не являются, но за все время я видел на улице только двух пьяных — одного в Бергене, другого в Ставангере. Второй, похоже, был туристом.

Старые горные дороги Норвегии — очень узкие, попав случайно на одну из них, я ехал 200 километров около пяти часов, мотоциклистов там почти не было, а местные водители смотрели на меня с недоумением. И скалы сбоку покруче, и пропасть внизу поглубже, но некрасивых мест там нет вообще. Есть красивые и прекрасные.

Возвращение к цивилизации началось с таких же хороших, но прямых дорог Дании, которую, если бы не очень сильный ветер, можно было бы при желании пролететь всю за несколько часов. Я наивно спросил датчанина на побережье: «У вас вчера тоже так сильно дуло?» Он, улыбаясь, ответил: «У нас всегда так». Датскую равнину очень оживляют ветряные электростанции, их лопасти вращаются вроде небыстро, но они огромны, видны издалека, и служат неплохими ориентирами, когда солнце садится.

В Германии идиллия скандинавских дорог кончилась, автобаны все время ремонтируются, строятся практически наново, а то, что осталось, уже сильно отличается по состоянию. Отличие от наших, городские дороги в целом ухоженнее автобанов. Но все эти нарекания быстро забылись, когда я въехал в Польшу со стороны Берлина. После старой трассы, на порядок хуже немецкой, и великолепного, но платного отрезка дороги в сторону Варшавы я попал на пресловутую «колейность». Судя по новому асфальту и недавней жаре, фуры превратили дорогу на Люблин в какой-то застывший кошмар. Вдобавок снова пошел дождь. Я возвращался в родной Утгард.

Таможня встретила длиннющей очередью (как это у них получается — из Украины нет очередей, а в Украину всегда есть?), конными упряжками на сельских дорогах, лихими водилами на черт знает чем без фар, вонью плохого бензина и дизелей. Некоторые дороги в Луцке обнажили свои огромные ямы, ранее залитые водой, и были похожи на ливанские. Чем ближе к Киеву, тем лучше трасса, но тем хамовитее и беспредельнее водители.

Я как-то писал в «ЗН» о культурных шоках при возвращении домой. Теперь подтверждаю — все это правда.