«ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ»

Александр Сергеевич Пушкин впервые увидел Киев в 1820 году, 14 мая, и провел в нем сутки. Ближе Пушкин познакомится с Киевом в следующий приезд — в конце января 1821 года, на протяжении двух недель.

О пребывании Пушкина в Киеве не сохранилось документов и писем, ведь ссыльный поэт приезжал сюда инкогнито; этот приезд почти не освещен и в мемуарной литературе. Кое-что устанавливается по произведениям поэта, их датировке, подготовительным материалам.

Александр Сергеевич бродил по аллеям Государева сада, где прежде любил гулять киевский губернатор Кутузов, любовался романтическими видами, открывающимися с возвышенностей, заснеженными деревьями, обходил поврежденный пожаром Царский дворец. Мария и Николай Раевские показывали Пушкину город. Тогда Киев все еще состоял из трех городов: Нижнего — Подола; Верхнего, или Старого Киева; и Печерска с монастырем, крепостью, дворцовой частью, нарядными домами и садами.

В петровской цитадели

Пушкин побывал в крепости, устроенной Петром І вокруг Печерского монастыря («отсель грозить мы будем шведу»). Уже тогда заинтересовало его петровское время, впоследствии поэт займется его изучением. Особый интерес представляют подготовительные материалы к «Истории Петра Великого», связанные с Киевом:

1708 год. Петр «с Меншиковым и со многими министрами и генералами прибыл в Киев 22 июля». «Петр имел подозрение на старого гетмана Мазепу, повелел киевскому губернатору князю Голицыну и Меншикову надсматривать за ним... Губернатор князь Голицын из Киево-Печерской лавры взял в казну сокровища Мазепы».

О Мазепе Пушкин напишет в предисловии к поэме «Полтава», задуманной в Киеве: «Мазепа есть одно из самых замечательных лиц той эпохи... История представляет его... клеветником Самойловича — своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою... память его, преданная церковью анафеме... лучше было бы развить и объяснить настоящий характер мятежного гетмана, не искажая своевольно исторического лица».

В Печерской обители

Пушкину показывали Печерскую обитель, с богомольцами на живописном подворье, снегом, укрывшим старинные соборы и церкви. Он обошел все печерские святыни.

На соборной монастырской площади Пушкин отыщет могилы Искры и Кочубея, казненных Мазепой. Здесь надо искать корни «Полтавы». В основе ее лежит «История Малой России» Бантыш-Каменского. Но первый поэтический толчок Пушкин получил у этих могил.

Забыт Мазепа с давних пор...

Но сохранилася могила,

Где двух страдальцев
прах почил,

Меж древних праведных могил

Их мирно церковь приютила.

Над гробом Искры и Кочубея была высечена надпись: «...Сей камень возопиет о нас… року 1708, месяца июля 15 дня, посечены... благородный Василий Кочубей, Судия генеральный; Иоанн Искра, Полковник Полтавский. Привезены же тела их июля 17 в Киев и того же дня в обители Святой Печерской на сем месте погребены». Пушкин старательно списал надпись в дорожную тетрадь, строки эти потом всплывут в «Полтаве» — поэт-историк полностью приведет их в тексте примечаний.

Отложатся в памяти сделанные в Лавре наблюдения над монастырским бытом, чтобы всплыть в образах монахов Варлаама и Мисаила в трагедии «Борис Годунов». Побывает Пушкин и в пещерах, где много веков покоились лаврские святые угодники, где лежал Нестор-летописец — прототип образа Пимена. «Характер Пимена не есть мое изобретение»; в нем «собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях», — писал он.

О чтении трагедии в кругу друзей вспоминал историк М.Погодин: «Сцена летописателя с Григорием всех ошеломила. Мне показалось, что мой родной и любезный Нестор поднялся из могилы и говорит устами Пимена. Мне послышался живой голос русского древнего летописателя».

В старом Киеве

Конечно, побывал Пушкин и в Софийском соборе. Одна из увиденных композиций — «Благовещение» — натолкнет на замысел «Гавриилиады». План эпизодов поэмы писан Пушкиным 6 апреля 1821 года.

В Софийском же соборе происходили события, впоследствии привлекшие внимание Пушкина в контексте его интереса к петровскому времени, — встреча Петра после полтавской баталии. Работая над «Историей Петра», Пушкин сделает выписку: «Петр в самый сей день прибыл при пушечной пальбе в Соборную Софийскую церковь, принес благодарственный молебен... Здесь он узнал Феофана Прокоповича, ректора киевских училищ. Речь его понравилась Петру, и он принял его в свою особую милость».

Пушкин еще застал Киев архаичным, патриархальным. С увлечением осматривал он киевские древности, «дивясь божественной природы красотам». О «пращуре русских городов» вспоминает он в «Бородинской годовщине». Поэт запомнил поразивший его холмистый рельеф, сильно отличавший Киев от «плоских» городов.

Он обошел все старинные церквушки нагорного Киева, Михайлов Златоверхий монастырь, церковь Трех святых, возобновленную сыном фельдмаршала Шереметева, царскую церковь Св. Андрея на земляном бастионе крепости ХVІІ века.

На летописной горе

Еще до поездки в Киеве Пушкин силой поэтического воображения уносился к овеянным исторической романтикой летописным холмам: «Он видит златоверхий град». Ко времени приезда Пушкина в Киев эта поэма уже была написана (опубликована в 1820 году). В ней ясно чувствуются отзвуки древнерусского былинного эпоса. Некоторые эпизоды «Руслана и Людмилы» основаны на «Истории» Карамзина, где историк говорит о богатырях, о сильном Рахдае, бывшем на пиру у Владимира (у Пушкина — Рогдай). И вот — все это рядом, здесь, под ногами — земля, в которой кости киевских князей, остатки владимировых строений, прах Десятинной церкви; и место древнего владимирового дворца (самое начало Владимирской, усадьба Исторического музея). Готовя новое издание поэмы, Пушкин добавит: «Там русский дух... там Русью пахнет!», появится сцена осады Киева.

Исторические предания Пушкин соединял со сказочными и былинными. Среди пушкинских планов и набросков поэм есть исторический сюжет: «Олег в Византию. Игорь и Ольга. Поход» — запись 1815 года в дневнике. В 1822 году Пушкин намеревался писать поэму «Мстислав». Он собирался ввести в повествование былинный рассказ об Илье Муромце и Добрыне: «Владимир, раздав уделы, остается в Киеве; на Киев нападают печенеги; Владимир посылает гонцов к сыновьям; всплывают боги языческие, изгнанные крещением». В Киеве у Пушкина возникают образы Вадима (упоминается в Никоновской летописи), Гостомысла. «Гостомыслову могилу грозную вижу» — оставляет поэт запись в киевских черновых заметках.

На Олеговой могиле

Исторические мотивы прозвучали во многих произведениях Пушкина, написанных после посещения Киева: например, в знаменитой балладе «Песнь о вещем Олеге». В Киеве, в 1821 году, задумал он это произведение, а написал в следующем году.

Перенесемся на киевскую гору Щекавицу, возвышающуюся над древним Подолом, которую историческая традиция связывает с именем князя и на которой возник пушкинский замысел. Сюжетом для «Песни о вещем Олеге» послужил рассказ из Львовской летописи. Обращался поэт и к «Истории» Карамзина, где приводится легенда о смерти Олега.

Современники Пушкина искали Олегову могилу, искал ее и тщательно изучивший киевские древности Максимович, общение с которым было важным для Пушкина. В библиотеке поэта были сборники Максимовича «Украинские народные песни», «Малороссийские песни», оказавшие на него несомненное влияние. Создавая образ Марии в «Полтаве», Пушкин, по его собственному признанию, «оббирал песни Максимовича». Не упуская случая обогатить поэта знанием украинской истории, Максимович подарил ему «Историю русов», а Пушкин печатался в редактируемом Максимовичем альманахе «Денница».

В Нижнем городе

Пушкина встретил Подол, уже переживший пожар 1811 года. На торговой площади поэт увидел Успенский собор — древнюю Пирогощу, переносящую во времена «Слова о полку Игореве».

Своеобразный, колоритный Нижний город увлек поэта. Пушкинский «Гусар» перекликается с рассказом О.Сомова «Киевские ведьмы». Впоследствии Пушкин возьмет в «Современник» очерк П.Пищевича «Киев».

Как раз проходила знаменитая подольская ярмарка, куда съезжалась знать, поместное дворянство; здесь давались балы, концерты. Пушкин смотрел представления в городском театре. Дружба с выдающимся актером М.Щепкиным началась в Киеве. Пушкин хотел, чтобы его друзья писали воспоминания: воспоминания Щепкина начаты пушкинской рукой.

Старая академия

Побывал поэт в Братском монастыре с его мазепинскими Богоявленским собором и Академией, пострадавшими при пожаре. «Вся киевская ученость скрывалась тогда под иноческими мантиями в стенах Братского монастыря», — замечал Вигель.

В академической бурсе учился в конце ХVІІІ века будущий лекарь Пушкина Е.Рудыковский. Друг Пушкина Н.Раевский, командующий армейским корпусом, брал его с собой как медика. В 1820 году Раевский вызвал Рудыковского, когда во время путешествия Пушкин заболел — предательски холодным был Днепр. Имя Рудыковского осталось и в литературе: он оставил воспоминания «Встреча с Пушкиным» — в них стояла подпись без инициалов. Первый биограф Пушкина Анненков проставил инициалы, сделав дополнение: доктор Рудыковский.

В выписках, сделанных Пушкиным к «Истории Петра», присутствуют знакомые ему имена выходцев из Киево-Могилянской Академии: «Иеромонах Симеон Полоцкий и Димитрий занимались при дворе Алексея Михайловича астрологическими наблюдениями и предсказаниями»; «воспитанник и профессор Стефан Яворский был замечен Петром І и, вместе с группой киево-могилянских ученых — будущим Димитрием Ростовским, Феофаном Прокоповичем и другими, был вызван Петром для проведения реформ».

Историограф

В исторических разысканиях Пушкин пользовался летописью Г.Конисского, выходца из Академии, ее преподавателя и ректора: «Георгий является одним из самых достопамятных мужей прошлого века, и жизнь его принадлежит истории».

Судя по тому, что Пушкин был знаком с Д.Келером, переводчиком дневника шотландца Джона-Патрика Гордона, служившего в ХVІІ веке фортификатором в Киеве, он мог пользоваться его «Дневными записями» для знакомства с киевской историей.

Пушкина притягивал историзм, он обращается к исследованиям. Много времени ушло на подготовку к написанию истории Петра; затем он собирался все «исправить по документам». Друзья помогали Пушкину в составлении списков источников, освещающих интересующую его эпоху.

В основе «Бориса Годунова лежит «История Государства Российского» Карамзина. Когда Пушкин познакомил киевлянина Н.Раевского (сына) с проектом «Бориса Годунова», в ответ получил письмо с оценкой его блестящих замыслов, но и с указанием необходимости сверять источники, которыми пользовался Карамзин, а не ограничиваться только его рассказом. И если ранний Пушкин не давал себе труда серьезно обращаться к документам, делая это лишь для «исторического колорита», то долго вызревавший в нем историк со временем отдался собственным изысканиям.

Государь повелел принять Пушкина в Иностранную коллегию с позволением рыться в архивах. Поэт переворачивает массу архивных дел, знакомится с «разными редкими книгами и рукописями». «История Петра» не была издана при жизни Пушкина. После его смерти Николай I просмотрел рукопись и запретил ее печатать. Из пушкинских подготовительных сохранилось 22 тетради, в некоторых отсутствуют отдельные листы; дошли копии некоторых утраченных тетрадей.

У Пушкина была страсть к собиранию книг, что помогало в его исторических исследованиях. В киевском доме Раевского, где была богатейшая библиотека, Пушкин буквально «пожирал все книги». Обычно он делал обширные выписки. Книги сопровождали Александра Сергеевича везде — во всех его странствиях, скитаниях, переездах.

Пушкину удавалось не только глубоко входить в эпоху, но и гениально воссоздавать ее. Сам Пушкин это называл «взглядом Шекспира». «По примеру Шекспира я ограничился изображением эпохи и исторических лиц». Пушкин был мастером художественной достоверности. Он старался сделать все существующим, оживить историю, «воскресить минувший век во всей его истине». Люди минувших времен обретали под пером Пушкина плоть и кровь. Историческое содержание облекалось в образную художественную форму.

В Киеве, овеянном легендами и преданиями, для поэта оживала древняя история. Когда он осматривал древние храмы, романтические пейзажи, в колокольном перезвоне ему слышалась поступь веков, и это не могло исчезнуть без следа...