Правда со слезами на глазах…

«И опять о войне, о войне,

О другом пусть напишут другие»

Ю.Друнина

22 июня. Каждый год эта дата будоражит память и души, особенно людей старшего поколения. Вспоминая погибших и выживших, приходится вновь испытывать горечь страшного разгрома, которому подвергалась кадровая армия Советского Союза в 1941 году. За 67 лет потери и раны, лишения и горе как-то сгладились, подзабылись (время берёт своё), но остались неполные семьи, исковерканные судьбы и недоумение. «Как же так? Почему? Почему страна, дружно и громко распевая: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов», оказалась к той войне не готова? К какой войне и к какому походу готовилась наша армия?

Секретная военная история

К сожалению, правдивых ответов мы до сих пор не знаем. Поэтому уже несколько десятилетий продолжается их поиск, в котором принимают участие политики, историки, ветераны войны, писатели и журналисты. Сторонники официальной, ещё сталинской версии полагают, что уточнять и восстанавливать правдивую военную историю не следует, что всё, мол, и так давно известно.

Такую концепцию принимать недопустимо. На лжи будущее строить нельзя. Пока общество не очистится от неправды, оно будет страдать (и уже страдает) от бездуховности и нигилизма. Похоже, что власти (прежде всего российские) не заинтересованы в том, чтобы люди знали правду. Сомневаюсь, что они просто не хотят сыпать соль на раны дожившим до наших дней ветеранам Великой Отечественной. Поддержка сталинских мифов (даже после крушения коммунистического тоталитарного строя) продиктована желанием уйти от ответственности за гибель миллионов людей, притом лучших людей. Войн без жертв не бывает. И было бы кощунственно считать эти жертвы напрасными. Но когда потери обороняющейся стороны в несколько раз превышают потери стороны наступающей, возникают вопросы...

Главные по важности архивы (ЦАМО, РГВА, РГАСПИ и др.) находятся на территории Российской Федерации, являющейся правопреемницей Советского Союза. Они выведены за рамки государственной архивной службы и за рамки закона, установившего 30-летний срок засекречивания информации. Но именно в них хранятся документы предвоенного и военного периодов с самыми высокими грифами секретности. Понятно, что именно в этих документах скрыта настоящая правда о минувшей войне и что эта правда настолько нелицеприятна, что власти до сих пор держат её в секрете от независимых историков и исследователей.

Следует сказать, что после провозглашения М.Горбачёвым в 1985 году гласности начался процесс «приоткрывания» указанных архивов. Это позволило отечественным и зарубежным историкам, публицистам, писателям, интересующимся событиями Великой Отечественной войны, переосмыслить ряд устоявшихся идеологических и военных мифов. Даже немногочисленные рассекреченные документы, введенные в научный оборот за последние годы, свидетельствуют о том, что летом 1941 года должна была начаться стратегическая наступательная операция Красной Армии против Германии.

Нельзя замалчивать то, что первым «вычислил» подготовку этой операции Виктор Суворов (литературный псевдоним советского военного разведчика Владимира Резуна, сбежавшего в Англию в 1978 году), нравится это кому или нет. Реакция на книги Суворова «Ледокол», «День «М», «Последняя республика» продолжается уже два десятилетия. В десятках книг, написанных «антисуворовцами», его «подлавливают» на мелочах и утверждают, что и в главном «предателю Резуну» нельзя верить. Но, как точно подметил составитель сборников «Правда Виктора Суворова» Д.Хмельницкий, «стоит чуть копнуть, и из «антирезунизма» вылезает сталинизм...»

Выводы Суворова подтолкнули многих независимых исследователей к более интенсивному и тщательному анализу и изучению событий Второй мировой войны. Результат — введение в научный оборот трудов М.Мельтюхова, Б.Соколова, Т.Бушуевой, П.Бобылёва, М.Солонина, М.Семиряги, В.Данилова, В.Бешанова, А.Сахарова, В.Дорошенко, И.Павловой, В.Киселёва и других, подтвердивших факт подготовки Сталина к нападению на Германию. Спор идёт лишь о предполагаемой дате начала «освободительного похода» в Европу.

Перечислять историков — сторонников сталинских мифов — не хочу. Это те люди, которым в своё время партийными органами было оказано высокое доверие оболванивать народ, держа его в нищете и невежестве.

«Гроза» надвигается

Некоторые историки и писатели утверждают, что по сигналу «Гроза» летом 1941 года должна была начаться стратегическая наступательная операция Красной Армии против Германии. Хотя в рассекреченных и опубликованных документах слова «Гроза» нет. Это потому, что оперативные (т.е. наступательные) планы РККА до сих пор за семью замками. Как написал в своей статье (пролежавшей в архивном забытьи 27 лет) маршал А.М. Василевский, «Оперативный план войны против Германии существовал, и он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза» (журнал «Новая и новейшая история» № 6, 1992 г., с.5--8).

Весьма красноречиво высказался о наших планах бывший начальник оперативного управления штаба Юго-Западного фронта генерал-майор М.Д. Грецов: «Конечно, у нас были разработаны подробные планы и указания о том, что делать в день «М», т.е. в день объявления мобилизации, было расписано всё по минутам и в деталях, вплоть до того, когда и какие подразделения идут в баню, когда и где они получают снаряды, патроны и т.д., и, наконец, в сейфах каждого штаба хранились знаменитые пакеты с планом прикрытия, в которых точно было расписано, когда и куда надо было двигаться войскам. Все эти планы были. Но, к сожалению, в них ничего не говорилось о том, что делать, если противник внезапно перейдёт в наступление» (ВИЖ, № 9, 1965 г., с. 84).

Конечно, в 1965 году Грецов ещё не имел права писать о том, «когда и куда надо было двигаться войскам» и для чего они должны были получать снаряды и патроны. Что касается планов прикрытия, то «ЗН» уже писало о том, что в них предусматривалась лишь временная оборона границы для обеспечения сосредоточения, развёртывания и мобилизации, т.е для подготовки войск к наступлению, причём независимо от того, нападёт вероятный противник или нет. Похоже, Грецов имел в виду секретные оперативные планы, но из цензурных соображений назвал их планами прикрытия.

Стоит обратить внимание и на высказывание генерал-полковника С.П. Иванова. В своём учебном пособии для слушателей академии Генштаба «Начальный период войны» (Москва, Воениздат, 1974 г.) он написал: «Таким образом, немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной (т.е. перед нашим наступлением. — В.Н.) удалось упредить наши войска в завершении развёртывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны». Здесь и комментарии излишни.

В основу «Грозы» были положены «Соображения по плану стратегического развёртывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками от 15 мая 1941 года (проанализированные в № 23 «ЗН» от 21 июня 2008 г.)
и мобилизационный план МП-41, подписанный наркомом обороны С.Тимошенко и начальником Генштаба Г.Жуковым 12 февраля 1941 года (Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации, фонд 15А, опись 2154, дело 4, лл. 199 — 287).

Численность всех родов войск РККА после объявления мобилизации (т.е. к установленному сроку 1 июля 1941 года) должна была составить 8,9 млн. человек. Войска должны были иметь 106,7 тыс. орудий и миномётов, около 37 тыс.танков (в составе 30 механизированных корпусов), 22,2 тыс. боевых самолётов, 10,7 тыс. бронеавтомобилей, 91 тыс. тракторов и 595 тыс. автомашин.

Понятно, что такая циклопическая мощь предназначалась не для обороны. И хотя МП-41 остался недовыполненным, состояние Красной Армии в целом (даже с избытком) соответствовало положению Военно-полевого устава РККА от 1939 года: «Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий».

Подготовка «Грозы» заметно ускорилась после 5 мая 1941 года, когда Сталин выступил с секретной речью на традиционном приёме в Кремле в честь выпускников военных академий. Сделав акцент на наступательном характере будущей войны, вождь заметно приукрашивал состояние Красной Армии и практически не говорил о недостатках, особенно в сфере взаимодействия родов войск, связи, управления, боевой выучки и тылового обеспечения.

Началась явная перестройка пропаганды с задачей подготовки личного состава РККА и общественного мнения к «неизбежности столкновения Советского Союза с капиталистическим миром и постоянной готовности перейти в сокрушительное наступление». Но СССР продолжал отправлять в Германию эшелоны с материалами, сырьём, продовольствием и т.д. Вероятно, чтобы не спугнуть Гитлера, который, в свою очередь, старался не спугнуть Сталина, наивно ожидавшего высадки немецкого десанта на Британские острова.

Об обороне перестали думать вообще. По словам полковника ГРУ И.Старинова, «после выступления Сталина на приёме в честь выпускников военных академий всё, что делалось по устройству заграждений и минированию, стало ещё более тормозиться» («Мины ждут своего часа». М. Воениздат, 1964, с.186).

«Дортмунд» вместо «Грозы»

Сигнала «Гроза» так и не последовало. Его опередил сигнал «Дортмунд», по которому немецко-фашистские войска вторглись на территорию СССР и начали осуществлять «Барбароссу». Это случилось в предутренние часы 22 июня 1941 года. Вторжение оказалось внезапным как для подразделений РККА, так и для военно-политического руководства СССР, которое просто не хотело верить в его возможность, несмотря на донесения разведки и показания перебежчиков. Поэтому подразделения вермахта, почти не встречая сопротивления, по трём расходящимся направлениям (на Ленинград через Прибалтику, на Москву через Минск и на Киев через Львов) устремились в глубь нашей страны.

Какие ответные меры были предприняты 22 июня советским военным командованием? В 0 часов 25 минут (т.е. ещё до немецкого вторжения) войскам была передана Директива
№ 1 с указанием «не поддаваться ни на какие провокации» и «никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». В результате немцы три с половиной часа безнаказанно громили наши войска и бомбили наши города.

В 7 часов 15 минут была подписана (в войска попала ещё позже) Директива № 2 с главной задачей —
«Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить».

В 21 час 15 минут в войска была отправлена Директива № 3 с задачами фронтам наносить контрудары и переходить в наступление в соответствии с планами — то ли оперативными, то ли прикрытия.

Однако приказа «Ввести в действие планы прикрытия» не последовало. Писатель М.Солонин сетует, что такой приказ мог бы спасти положение. Ничего подобного! Приказ о прикрытии границы вводится до вражеского нападения, а не после.

О необходимости перехода хотя бы к позиционной обороне или об организованном отходе в директивах не было ни слова. Командующие фронтами начали действовать на свой страх и риск, руководствуясь своими личными соображениями. Например, командующий Западным фронтом Д.Г.Павлов отдал распоряжение «Действовать по-боевому».

И кое-кто начал наступать. Подполковник Сергей Медников, заместитель командира танковой дивизии 14-го механизированного корпуса Западного фронта, отдал команду форсировать р. Западный Буг и наступать на Демблин. С боями дивизия продвинулась на запад на 30 километров и остановилась, израсходовав горючее и боеприпасы. Сам Медников погиб.

Полковник Иван Черняховский, командир танковой дивизии Северо-Западного фронта, послал свои танки в атаку на Тильзит. Ему удалось продвинуться на запад на 25 километров. И лишь общая обстановка на фронте заставила его повернуть обратно.

На всех участках громадного фронта нашлись воинские подразделения, стоявшие насмерть. «Но, как ни горько писать, если сопротивление противнику оказывали отдельные части, а не какая-то организованная армия, то и самопожертвование безымянных героев не могло изменить обстановку, не могло остановить продвижение врага в глубь страны, не могло даже спасти бегущие толпы от плена и гибели» (М.Солонин. «22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война?». Москва, «Яуза», «ЭКСМО», 2006, с.483). Да, спасти не могло, однако притормаживало немецкое наступление довольно заметно.

Соотношение сил на 22 июня

Как считает доктор исторических наук М.Мельтюхов, вопрос численности противостоящих друг другу группировок до сих пор остаётся дискуссионным. В причины этого вдаваться не будем. Разные исследователи приводят цифры, иногда значительно отличающиеся друг от друга. Есть «неувязки» и у самого Мельтюхова, данными которого мы будем пользоваться.

Соотношение сил Красной Армии и вермахта (без союзников) по состоянию на 22 июня 1941 года приведено в таблице 1.

Если добавить к вермахту немногочисленные силы союзников Германии, то соотношение изменится мало. Лично мне не верится, что в преддверии ожидающегося немецкого вторжения РККА сосредоточила в западных военных округах лишь около 60% всех своих сил. Похоже, наша численность принята и без учёта войск разворачивающегося второго эшелона (о котором немцы вообще не знали), и без призванных на учебные сборы запасников.

Приведенные в таблице цифры опровергают хрущёвскую «сказочку» о том, что на трёх красноармейцев приходилась одна винтовка. По поводу винтовок правду сообщил в своих воспоминаниях бывший заместитель наркома вооружений СССР, а в послевоенные годы — председатель Госплана СССР и заместитель председателя Совета Министров СССР В.Новиков. Да и то, вероятно, потому, что в те годы он отвечал за производство стрелкового оружия:

«Что же касается запасов винтовок, то они хранились в приграничных районах (догадайтесь, зачем? — В.Н.) и были потеряны на первом же этапе войны... По данным наркомата вооружения, их резервное количество к началу войны исчислялось восемью миллионами» («Накануне и в дни войны». Москва. Издательство политической литературы, 1988 год. С.54).

Тем не менее, вермахту удалось сконцентрировать на направлениях главных ударов большие силы, в отличие от РККА, силы которой были сосредоточены на направлениях несостоявшегося наступления.

В результате у немцев наметилось превосходство в живой силе и технике, что обеспечивало им успех в наступлении и деморализовало личный состав Красной Армии.

О причинах поражений 1941 года — чуть позже, а сейчас поговорим о наших потерях.

К концу сентября 1941 г. было потеряно 15,5 тыс. танков, 66,9 тыс. орудий и миномётов, 3,8 млн. единиц стрелкового оружия («Гриф секретности снят». Статистическое исследование под редакцией Г.Кривошеева. Москва. Воениздат. 1993, с.368).

Потери сторон на советско-германском фронте к 31 декабря 1941 года обобщил упомянутый Мельтюхов, использовав при этом и названный источник (табл.2).

Вывести коэффициенты соотношений потерь и поразмышлять над приведенными цифрами, особенно над «пропавшими без вести», предоставим право читателям. Да здесь и без коэффициентов всё ясно.

Причины разгрома

После прочтения книг Суворова многие читатели (и я в том числе) наивно полагали, будто разгром произошёл потому, что Гитлер, на две недели опередив Сталина, внезапно напал и уничтожил или захватил сосредоточенные у самой границы огромные количества нашей боевой техники, боеприпасов, снаряжения, топлива, продовольствия и личного состава РККА.

Да, это — существенная причина, но не главная. При всей внезапности нападения немецкие войска должны были быть остановлены хотя бы на Днепре. Почему Красная Армия, имея значительное превосходство, особенно в танках, не смогла отсечь и уничтожить вырвавшиеся вперёд танковые группы Гота, Гудериана и Клейста, опередившие свою пехоту на два суточных перехода? Почему уже в сентябре 1941 года пришлось телами ополченцев закрывать бреши разваливающегося фронта? Почему всего через год немецко-фашистские войска уже были на Кавказе и на Волге?

Первым ответил на эти вопросы писатель Игорь Бунич в своей двухтомной исторической хронике «Операция «Гроза» (Киев, «А.С.К.», Санкт-Петербург, «Облик», 1998). «Огромный западный фронт (точнее: весь театр военных действий. — В.Н.) разваливался на глазах. Отчаянное сопротивление отдельных застав, частей и гарнизонов не могло скрыть от командования совершенно невероятного поведения армии. Такого история войн ещё не знала. Полтора миллиона человек перешли к немцам с оружием в руках... Два миллиона человек сдались в плен, бросив оружие. (Под словом «оружие» подразумевается не только винтовка, но и всё до танка и самолёта включительно). 500 тысяч человек были захвачены в плен при различных обстоятельствах. Один миллион откровенно дезертировали (из них 657354 человека было выловлено, 10200 человек расстреляно, остальные исчезли без следа). 800 тысяч человек были убиты и ранены. Примерно миллион человек рассеялся по лесам. Оставшиеся 980 тысяч в панике откатывались на восток. Таково было положение на сентябрь 1941 года. И именно в этом заключается самая большая тайна военной катастрофы 1941 года».

Как и Суворов, Бунич пишет тенденциозно. Но приведенные им цифры близки к имеющимся в официальных источниках. Вызывает сомнение лишь число наших воинов, перешедших на сторону противника. Хотя известно, что в феврале 1942 года во вспомогательных и так называемых национальных частях вермахта числилось 1,2 млн. бывших советских военнослужащих. Вполне допустимо, что в сентябре 1941 года их было 1,5 млн. человек.

Затронул тему несопротивления Красной Армии также писатель Марк Солонин. В упомянутой выше книге он привёл много воспоминаний участников тех трагических событий о том, как наши воины, видя паническую эвакуацию партийных органов и органов НКВД, перестав чувствовать над собой «кнут», стали дезертировать, сдаваться в плен или просто переходить на сторону немцев. А глубинные причины развала он весьма точно, на мой взгляд, изложил в другой своей книге «23 июня: «день М» (Москва, «Яуза», «ЭКСМО», 2007, с.434): «Как историк, я могу лишь высказать предположение, что двадцать лет диктатуры «партии Ленина — Сталина» весьма способствовали моральному разложению армии, что раскулачивание, «голодомор» и система колхозного рабства заметно снизили готовность мобилизованных мужиков воевать за такую жизнь и за такую власть. Не вызывает, на мой взгляд, сомнений и тот факт, что массовые репрессии 1937—1938 годов превратили значительную часть командных кадров Красной Армии в смертельно и пожизненно испуганных людей, что применительно к военному делу означает полную профнепригодность. Дикие «ужимки и прыжки» внешней политики 1939—1941 годов, когда правители СССР то объявляли Гитлера людоедом, то публично поздравляли его с военными победами в Европе, также не способствовали готовности бойцов Красной Армии отдать свою единственную жизнь в очередной драке за передел разбойничьей добычи между Гитлером и Сталиным».

Ознакомившись с положением дел на фронтах, великий Сталин всё понял и впал в прострацию на два дня, всех бросил и уехал на свою ближнюю дачу. Его «онемение» закончилось 3 июля, когда он по радио выступил с обращением к советскому народу, начинавшимся словами «братья и сёстры». Но сыграть на всенародной любви не удалось, армия продолжала разбегаться по лесам и по домам, поэтому 16 августа 1941 года вышел приказ Ставки № 270, комментировать который нет никакой необходимости: «...командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки отличия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту...

... если часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаваться ему в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи...» (ВИЖ, 1988, № 9).

Но бегство продолжалось, кое-где даже возросло, поэтому 12 сентября была принята директива Ставки № 001919 о создании заградотрядов.

Из других причин поражений 1941 года следует назвать такие, как отсутствие разделительной полосы нейтральных государств (в чём Сталин был заинтересован больше, чем Гитлер), нехватка топографических карт местности нашей территории (вагоны карт немецкой территории были сожжены нами или захвачены немцами), наличие у немецких войск большего боевого опыта ведения широкомасштабных наступательных операций, спешная и сокращённая подготовка военных специалистов РККА, особенно для обслуживания новой сложной боевой техники. Да и учили их в основном наступательным действиям и совсем не учили оборонительным.

Необходимо также упомянуть о начавшемся ещё в 1939 году разминировании опор мостов через крупные приграничные реки, вплоть до Днепра, о демонтаже мощной оборонительной полосы обеспечения с минными полями, заграждениями и ловушками, о демонтаже непроходимой линии укрепрайонов от Баренцева до Чёрного моря («Линии Сталина»), о преимущественном производстве до войны наступательной военной техники (танков, тяжёлой артиллерии) и сокращении выпуска оборонительной (противотанковых пушек и ружей).

О пленном солдате замолвите слово...

К концу 1941 года в немецком плену оказалось 3,9 миллиона (!) наших красноармейцев, офицеров и генералов (больше половины личного состава всей Красной Армии). Почему — было сказано выше. По тем же причинам понятна известная фраза Сталина: «У нас нет военнопленных. У нас есть изменники Родины».

Увы, в категорию «изменников Родины» попали и те военнослужащие, которые были захвачены в плен во время боя, чаще всего будучи ранеными. Выживших и бежавших из плена потом долго «мытарили» органы СМЕРШ и НКВД. Были также исключительные случаи, когда наши воины последнюю пулю пускали себе в висок.

Однако исключения лишь подтверждали правило. По данным историка Б.Соколова, за весь период Второй мировой войны (до 30 апреля 1945 года) количество военнопленных вермахта составило 1950 тыс. человек, в том числе на восточном фронте — 950 тысяч. Потери пленными Красной Армии за период ВОВ составили 6300 тысяч (Б.Соколов. «Вторая мировая. Факты и версии». Москва. «АСТ — Пресс книга», с.369).

По причине отказа СССР от сотрудничества с Международным Красным Крестом находящиеся в немецком плену военнослужащие РККА не имели возможности получать помощь продовольствием, одеждой и медикаментами. В концлагерях началось их массовое истощение и гибель. Чему также способствовало жестокое обращение с военнопленными со стороны немецких охранных войск (инспирированное, кстати, жестокостями органов НКВД по отношению к немецким военнопленным). Военнопленные других воюющих с Германией государств оказались в несколько лучших условиях.

Залог будущей победы

В «Соображениях по поводу «Соображений...» «ЗН» уже писало о том, что Сталин и Гитлер готовили друг против друга агрессивные наступательные войны, не связанные с упреждением друг друга. И германской, и советской разведкам не удалось выявить направлений главных ударов и реальное количество противостоящих сил.

Но, как справедливо отметила доктор исторических наук И.Павлова, «с юридической точки зрения нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г., безусловно, является агрессией. Действия Гитлера могли бы быть квалифицированы как превентивные в том случае, если бы он, разгромив на границе армии противника, не устремился бы дальше в глубь страны, захватывая всё новые и новые территории СССР. С этого времени военные действия со стороны Германии однозначно являются агрессией, а со стороны СССР — освободительной войной, войной Отечественной. Однако объективно нападение Гитлера на СССР явилось превентивным, потому что оно предотвратило куда более массированное наступление Красной Армии».

Писатель Солонин считает, что Великая Отечественная война началась не 22 июня, а осенью 1941 года, когда началась подлинно народная война. Жестокость и зверства фашистов на оккупированных территориях, грабежи и другие проявления «высшей расы» произвели глубинный переворот в сознании советского народа, пробудили чувства истинного (а не насаждаемого властью) патриотизма и ненависти к захватчикам.

Постепенно это начало приносить результаты и спасло от уничтожения и народы СССР, и Красную Армию, и Политбюро ЦК ВКП(б), и «вождя всех времён и народов». И, в конечном счёте, обеспечило в 1945 году Великую Победу.