ПОСОЛ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКИ

Он принадлежал к большой, можно сказать, типично киевской семье, в которой сошлись дороги польского рода Пискорских, россиян Саханских, украинцев Андриенко и Кулишей. Семейная хроника Пискорских сохранила имена и события со времен Польско-Литовского княжества, однако дед и отец Владимира Пискорского уже не имели ни дворянских привилегий, ни богатства. Дед Карл служил в Киеве на почте, отец Константин — на газовом заводе. Наверное, это от них унаследовал Владимир, один из четырех детей в семье, демократизм убеждений, привычку к труду и умение сносить лишения. А впрочем, работали с дорогой душой и более зажиточные Саханские: две сестры Елены Степановны, матери будущего ученого, учительствовали в Подольской женской гимназии в Киеве. Брат вместе с известным инженером-строителем Струве сооружал железнодорожный мост в Кременчуге и Литейный мост в Петербурге, в 1886 году принимал участие в создании киевского трамвая. Жена Владимира Константиновича Пискорского, Зинаида Захаровна Андриенко, происходила из дворян казачьего рода: ее прапрадед бился под Полтавой в войске гетмана Данила Апостола, дед Фома Иванович и бабушка Марфа Васильевна Кулиш были крепостными. Как-то их посетил Тарас Шевченко, и это событие стало семейной легендой...

Профессор Пискорский писал свои труды преимущественно на русском языке. Он не был «сознательным украинцем» в распространенном ныне понимании этих слов, тем не менее принадлежал к наиболее преданным сыновьям Украины.

В 1988 г. испанскому парламенту — кортесам — исполнилось 800 лет. Незадолго до этого (1977 г.) в Барселоне был напечатан труд киевлянина Владимира Пискорского «Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков до нового времени (1188—1520)». Это было уже второе испаноязычное издание этой книги ученого, которого считают основателем российской и украинской испанистики. В предисловии отмечено: «В 1930 г. благодаря усилиям самого выдающегося медиевиста нашего времени Клаудио Санчеса Альборноса вышло в свет на испанском языке произведение о «Кортесах Кастилии» российского историка Пискорского, опубликованное в его стране в 1897 г. Однако и сейчас, когда прошло полстолетия, мнение Альборноса о «самом лучшем исследовании, в котором можно прочитать об истории Кастильских кортесов», остается справедливым. Может ли быть более высокой оценка книги, первое издание которой появилось в украинском городе Киеве 80 лет назад?.. Исследование Пискорского, которому посчастливилось преодолеть все бури, — это тот порт, куда должен зайти каждый, кто осмелится путешествовать по бушующим морям Кастильских кортесов средневековья. Из трех выдающихся деятелей прошлого века, занимавшихся этой проблематикой, — Мартинес Марина, Кольмейро и Пискорский, — последний, безусловно, остается самым современным. Неудивительно, что возникла необходимость нового издания этого классического произведения, которое давно уже стало библиографической редкостью».

А начинался историк В.Пискорский в Киевском университете св. Владимира.

Как писал его современник, известный украинский литератор Игнатий Житецкий, еще в юные годы Владимир Константинович выделялся как «талантливый, добросовестный, научно настроенный молодой человек. Еще студентом его волновали историко-философские проблемы». Внимание молодого исследователя привлекает Флорентийская республика начала XVI ст. Невеста Владимира в письме как-то поинтересовалась: «Почему история другой страны? Почему такая древняя?» Ответ содержится в предисловии к первому научному изысканию Пискорского «Франческо Ферруччи и его время», написанному еще в студенческие годы: «Нас интересуют условия падения демократической республики и те политические и социальные обстоятельства, при которых оно происходило...»

Безусловно, решающее влияние на формирование научных интересов Пискорского оказал его учитель — профессор Иван Васильевич Лучицкий, да и все направление тогдашней российской исторической мысли. Среди учеников И.Лучицкого были такие будущие «светила», как Д.Петрушевский, В.Мякотин, Е.Тарле. Медиевистика оказывалась современной и актуальной наукой.

Диапазон исследований Владимира Константиновича был широким. История Испании, Португалии, а также Италии, Англии, Франции, проблемы методологии. Он воссоздал исторические портреты Франческо Ферруччи, Савонаролы, Гарибальди, Гамбетти, Меттерниха, Бисмарка, Леонардо да Винчи, Петрарки, Боккаччо. Но тем не менее главным объектом его научных интересов стала Испания. «Не будет преувеличением сказать, — отмечал ученый в одном из писем, — что изо всех стран латинского Запада наименее изученной является история Испании». Владимиру Константиновичу, человеку передовых демократических взглядов, импонировали свободолюбивый дух, гордость, темперамент испанцев. Он зачитывался Сервантесом, любил музыку Бизе.

После окончания Киевского университета в 1890 г. Пискорского оставили на кафедре для подготовки к профессорскому званию, а в 1893 г. он как приват-доцент был допущен к чтению лекций. Еще через три года по инициативе профессора Лучицкого молодого ученого откомандировали за границу для окончания магистерской диссертации и работы в исторических архивах и библиотеках.

В Европу Пискорский выезжал неоднократно. Главной целью этих поездок было ознакомление с первоисточниками и участие во всемирных исторических конгрессах. Ученый работал в Испании, Португалии, Франции, Англии, Германии. Посетил Италию и Швейцарию. В его письмах и дневниках находим живые и яркие наблюдения, связанные с пребыванием в Мадриде, Берлине, Лондоне, Лейпциге, Париже, Флоренции, Риме, Вероне, Лиссабоне, Сарагосе. Трудности в общении не возникали, ведь Пискорский свободно владел европейскими языками, в том числе и польским (отец его — поляк), греческим и латынью. Коллеги называли Владимира Константиновича «образцовым работником европейского склада, почти панглосом».

Поработав в архивах Саламанки, Эскуриала, Вальядолида, Мурсии, Мадрида во время первой поездки в Испанию, Пискорский опубликовал магистерское исследование «Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков до нового времени» и получил степень магистра. Через три года защитил докторскую диссертацию «Крепостное право в Каталонии в средние века». В августе 1901 г. ему была присуждена степень доктора всемирной истории.

Пискорский отличался чрезвычайным трудолюбием. К примеру, он ознакомился с Симанкским архивом, где в 53 залах хранилось 80000 связок бумаг, с архивами Мадридской национальной библиотеки, где сберегается 150-томная коллекция рукописей. Пискорский, кстати, был первым иностранным ученым, которому позволили работать в королевском архиве Испании.

В Париже Пискорский работал в Сорбонне, слушал лекции известных ученых Леже и Олара и с восторгом записал мнение Луи Леже, сравнившего поэзию Тараса Шевченко с творчеством Альфреда де Виньи. Разговаривал также с палеографом Шатильеном, социологом Лакомбом. Был избран членом Исторического общества. Встречался в Перпиньяни с поэтом Эдгаром ля Бреби, секретарем-инспектором Академии Восточных Пиренеев, который посвятил ему сборник собственных стихов.

В Италии Пискорский побывал в Риме, Ватикане, Фьезоле, Венеции, Флоренции. «Флоренция восхитительна, как мечта. Я чрезвычайно доволен, что наконец я — в сердце Италии». Нетрудно понять, как много для Владимира Константиновича значила Флоренция, родина Франческо Ферруччи. Мысленно он не раз устремлялся на землю героической Флорентийской республики. Сами итальянцы забыли и героя, и его 400-летний юбилей, а в далеком украинском Киеве пылкий юноша в честь этого события пригласил свою любимую в театр и устроил маленький праздник. В Италии Пискорский пробыл недолго. Он не мог жить без дела. Вот и в Швейцарии не задержался. «Сегодня я с высоты... видел почти всю Швейцарию, а уже завтра решил выехать отсюда. Дорого и скучно. Природа красива, но с ней одной неинтересно. Пестрое здешнее общество раздражает манерностью» (из письма жене).

И все же его первая непроходящая любовь — Испания. Впервые Пискорский ступил на испанскую землю 18 марта 1896 г. Путь его лежал через Францию — Орлеан, Бордо, Ирун. Привлекательные виды французского весеннего пейзажа «слились в единое незабываемое представление о Франции как богатой и жизнерадостной стране. В этом веселом пейзаже чувствовалось нечто такое, что напоминало родную Малороссию... Наконец приехали. Роскошный, из красного кирпича вокзал со стеклянными сводами... Жалкая речушка Мансанарес, Лыбедь, по-моему, намного лучше».

Мадридское и барселонское общество, знакомое с деятельностью В.Пискорского, встретило его доброжелательно. «Мой приезд в Испанию с целью изучения по архивным данным ее экономической истории вызвал интерес в здешней общине; в столичных и провинциальных газетах появились статьи, посвященные мне и моим исследованиям». Состоялись встречи с широко известным Эдуардо Инохосой и с издателем исторического журнала Альтамирой, журналистом Наварро де Паленсия, государственным деятелем Пи-и-Маргалем, поэтом Нуньесом де Арка, ученым Марио Шиффом. Подружился Пискорский с поэтессой и переводчицей Софьей Казанова. С.Казанова была близка к королеве-регентше, меценатке и предложила Пискорскому посодействовать высокому знакомству. «Однако от этой чести я уклонился», — вспоминал в дневнике ученый.

Всю жизнь продолжалась дружба историка с прославленным ученым, литератором, государственным деятелем Виктором Балагером, автором 32 томов литературных произведений и 11 томов «Истории Каталонии». Балагер возродил к жизни испанскую литературу и национальные традиции, основал Министерство общественной опеки. Несмотря на большую разницу в возрасте (Балагеру — 72, Пискорскому — 29), он считал молодого историка своим приятелем и интересной личностью, ценил его интеллект. Переписка между ними продолжалась вплоть до смерти великого испанца. Когда в 1892 г. Россию постиг голод, в Киеве решили издать сборник в пользу голодающих. В.Балагер по просьбе Владимира Константиновича приобщился к этому делу и прислал в сборник стихотворение. Памяти друга, которого обожествлял, Пискорский посвятил три публикации, одна из них написана на испанском языке и напечатана в Испании.

Заметную роль в тогдашнем испанском обществе играли ATENEO — объединение и место собраний каталонских ученых, литераторов и художников. Киевлянина избрали членом ATENEO. В 1897 году он был на т. наз. Jochs florals, поэтическом соревновании на призы из цветов. Речь шла о возрождении традиций средневековых провансальских и каталонских поэтов. Вот как описывает тогдашний праздник Пискорский: «В украшенном национальными флагами, щитами, гирляндами из цветов и зелени зале поэты читали свои произведения на каталонском языке. Удостоенный наивысшей награды получал от жюри натуральный цветок и право избрать королеву торжества. Награды были различных степеней. Наивысший — натуральный цветок, далее — золотая фиалка, золотая лира, чернильница из серебра и пр., приобретенные на пожертвования частных лиц, муниципального совета Барселоны, редакций отдельных газет и т.п. В 1888 г. королевой избрали настоящую королеву-регентшу Марию Кристину, которой поэт, получивший первую награду, преподнес цветок. На этих соревнованиях был и знаменитый испанский ученый, мадридский профессор и академик Менендес Пелайо. Соревнования поэтов в каталонской общине воспитывали уважение к прошлому, дух свободы и чувство национального уважения».

Уже дома В.Пискорский напишет труды «Соревнования поэтов в Каталонии в средние века» (Нежин, 1900), «Вопрос о значении и происхождении «дурных» обычаев в Каталонии» (К., 1899), «Крепостничество в Каталонии в средние века» (К., 1901), «История Испании и Португалии» (СПБ, 1902) и пр.

Приведем некоторые отклики тогдашней испанской прессы в связи с пребыванием киевского историка в Мадриде и Барселоне. «La Lucha»: «Говорят, он уже хвалил муниципальный архив за богатство материалов и хорошее их хранение. Для нас важно мнение такого известного сеньора». «Roca y Auquet»: «Профессор Пискорский проделал очень интересную работу, изучал каталонские языки, нашу политическую экономию...» А одна из мадридских газет напечатала следующий текст: «Хотя Испания — страна гостеприимная, мы не всегда приветствуем гостей, занимающихся интеллектуальным трудом. Дело в том, что немало французских издателей и псевдоисториков написали об Испании лживые книги. Наши дорогие соседи французы нас совсем не знают. В их воображении испанка всегда прячет за резинкой чулка нож, а испанец — обязательно барышничает... Среди серьезных ученых посчастливилось познакомиться с проф. Пискорским. Возможно, именно благодаря таким людям испанцы превратятся наконец в серьезный народ».

Окруженный доброжелательным вниманием, ученый, тем не менее, тосковал по родине:

«Я здесь совсем одинок, и мне невыразимо грустно»... «Страшно тяжело быть так далеко от Отчизны, не имея никаких вестей...» В письмах и дневнике он вспоминает милую сердцу Украину и Киев. «Здешний климат и природа напоминают Крым...» «В Испании еще больше праздников, чем в Малороссии».

18 апреля 1901 г. за заслуги перед испанской наукой В.Пискорского избрали членом-корреспондентом Барселонской королевской академии изящной словесности и естественных наук, к которым относилась и история.

По этому поводу журнал Revista critika de Historia y literatura писал: «Не так давно мы имели возможность познакомиться с молодым преподавателем Киевского университета Владимиром Пискорским, чье трудолюбие и любовь к испанским традициям, к изучению испанской истории быстро завоевали симпатии не только корифеев науки, но и каждого просвещенного человека. Дон Пискорский действительно очень быстро стал приятелем всем нам, тем, с кем он общался и дискутировал. После отъезда он оставил о себе самые лучшие воспоминания и замечательные надежды. Его труды в области испанистики состоят из четырех монографий, вызывающих большую заинтересованность. Мы всегда будем признательны таким людям, как преподаватель Пискорский, которые смогли посвятить всю свою любовь и силы вопросам внутренней жизни испанского народа».

Но в том-то и дело, что речь шла о «внутренней жизни» не только испанского народа. «Пытливая мысль современного человека, — отмечал В.Пискорский, — иногда оглядывается назад, чтобы определить, как зародились и выросли силы, которые теперь завоевывают власть над миром». Труды киевского ученого побуждали к раздумьям над современными общественно-правовыми отношениями, сложившимися и формирующимися на его родине. Пискорский остро переживал трудности отчизны: «Читая французские газеты, — писал он в дневнике, — разговаривая с французами на конке, в ресторане, неоднократно я ощущал уколы национального самолюбия, неоднократно мне было больно за свою родину, неоднократно вызывало у меня негодование высокомерие французов, которые считают себя центром вселенной и относятся в большей или меньшей степени надменно к другим нациям, особенно — к нам. Досадно, что мы сами отчасти виноваты в таком отношении к нам, низкопоклонничая перед французами и принижая перед ними свою отчизну, свою культуру, свой общественный строй и тому подобное... Действительно, чем могут помочь нам иностранцы, если мы сами не можем помочь себе? Много у нас недостатков, многое нужно исправить, многое нужно устранить, но это мы должны сделать сами, каждый добросовестно выполняя свои обязанности, заботясь о распространении образования в народе. Мы должны понимать, что ничего не делается вдруг, что крепким может быть только общественный строй, созданный не отдельной группой лиц, пусть и ведомых добрыми намерениями, а целым народом, осознающим собственные интересы». Как актуально звучат эти слова и в наше время!

Профессор был человеком прогрессивным. Его приводили в негодование попытки высшей администрации ограничить права и самостоятельность высших учебных заведений. Принципы академической свободы он осветил в статьях «Начало академической свободы в Западной Европе» (Нежин, 1899) и «Болонские университеты» (Казань, 1910). Он активно отстаивает предоставление автономии учебным заведениям и поступает в Академический союз деятелей высших учебных заведений, членами которого были К.Тимирязев, М.Ковалевский, М.Кареев, В.Вернадский. Участвуя в работе съезда союза в Петербурге, Пискорский встречался в редакции журнала «Русское богатство» с писателями М.Гариным-Михайловским и В.Короленко. Пискорский горячо приветствовал революцию 1905 г. Это было в Нежине, где в Историко-филологическом институте имени князя Безбородко он заведовал кафедрой всемирной истории. Владимиру Константиновичу предлагали должность профессора в Киевском университете, когда реакционная администрация решила избавиться от Лучицкого. Пискорский не согласился и выехал в Нежин. Собственно, из профессуры только он до конца поддерживал революционных студентов, принимал участие в митингах, освобождении политзаключенных. И студенты уважали своего учителя. Известный фольклорист, воспитанник Нежинского института В.Данилов писал: «Аудитория на его лекциях всегда была переполнена. Зрительный образ его стоит передо мной и сейчас, через 60 лет. Это был, в полном понимании этого слова, джентльмен; хорошо запомнился его сугубо «индивидуальный» голос. В памяти осталась его публичная лекция о Бисмарке и речь на торжественном собрании о средневековых университетах. Рассказывал он содержательно, красиво, литературно, доходчиво. Студенты-историки очень ценили Владимира Константиновича, поскольку он привлекал их к научной работе» (письмо к Е.Пискорской от 3. VI. 1968). Когда город захлестнула волна реакции, именно студенты настояли на отъезде профессора и тем самым спасли ему жизнь, а для науки — выдающегося ученого. Историк О.Добиаш-Рождественская вспоминала: «...В Нежине, где я встречалась с профессором в далекой юности, остались воспоминания, как в 1905 г. профессор Пискорский удивил всех, действуя как марксист, и левые ораторы обращались к нему «товарищ» Пискорский. Это было нечто для провинциального города и для 1905 г.» («Культура западноевропейского средневековья». М. 1987, с. 241).

Последний период жизни В.Пискорского связан с Казанским университетом, где ему неоднократно предлагали кафедру всемирной истории. Работая здесь с 1906 года, профессор создал курс «Основы хозяйственной жизни Европы», исследовал историю Англии, Франции, организовал кабинет всемирной истории. В местной газете писали: «На днях проф. Пискорский подарил библиотеке при кабинете для практических занятий по всемирной истории несколько десятков книг... и намерен всю свою библиотеку пожертвовать на потребности студентов... Желательно, чтобы пример преподавателя наследовали его коллеги и другие граждане города Казани». Ученый преподавал и на высших женских курсах, читал публичные лекции в пользу нуждающихся студентов. В тот период написаны «Очерки по истории Западной Европы», курсы лекций «История средних веков», «История парламентских учреждений», а также популярная «История Испании и Португалии», которую считают основополагающим исследованием по истории этих стран в отечественной науке.

Владимир Константинович погиб в возрасте 43 лет вследствие несчастного случая на железной дороге. Его ранняя трагическая смерть поразила общественность и научный мир. В газетах и журналах Казани, Петербурга, Москвы, Харькова, Киева появились некрологи. Игнатий Житецкий писал: «Как учитель, профессор и человек В.К.Пискорский всегда проявлял себя с серьезной и симпатичной стороны: учитель — умный, доброжелательный, профессор — знающий, светлая голова, он впервые поставил на европейский уровень практические занятия на историческом семинаре. Был человеком деликатным, мягким, искренним и чутким».

Жизнь и деятельность В.Пискорского тесно связана с Киевом. Здесь он учился в Первой гимназии и закончил Университет св. Владимира, где потом преподавал. Был учителем истории в Третьей женской гимназии, гимназии Дучинской, в кадетском корпусе. Активно работал в Историческом обществе Нестора Летописца при университете, журнале «Киевская старина», был членом и некоторое время председателем Общества грамотности. Вместе с товарищами, учениками проф. Лучицкого Д.Петрушевским, В.Мякотиным, Е.Тарле, увлекался историей Украины и краеведением, вместе ездили в Китаево, в Канев на могилу Т.Шевченко. В.Пискорский собирал материалы о Переяславской Раде.

Оторванный обстоятельствами жизни от земли предков, он всегда помнил родной город («Нет ничего прекраснее Киева») и мечтал возвратиться домой. К сожалению, судьба распорядилась иначе. В Киеве проф. Пискорский нашел лишь свое последнее пристанище. Хоронили его на Аскольдовой могиле родные, друзья и историк Георгий Емельянович Афанасьев, старый учитель, переживший любимого ученика. Могила В.Пискорского на Зверинецком кладбище охраняется государством. Его научной и общественной деятельности посвящен один из разделов экспозиции в Музее истории Киева. Светлый образ этого благородного человека достоин памяти и уважения потомков.