ПОСЛЕ ТРЕТЬЕГО ТОСТА

Ныне, во времена поголовных презентаций и фуршетов, неформальное общение журналистской братии с номенклатурой самых разнообразных видов, чинов и рангов стало абсолютно обыденным явлением. «Тамадует», как правило, принимающая сторона. Где-то тоста после седьмого (в лучшем случае — и если женщин в компании много — после третьего) тамада наклоняется к любой из близстоящих женщин и шепотом советуется:

— Как вы думаете, можно уже предоставлять слово женщине?

По-моему, после этого можно уже не предоставлять. Поскольку в этом невинном вопросе отражается отношение к женщине в нашем обществе... Несмотря на все пылкие уверения в уважении и равноправии, оно, это отношение, до сих пор остается на уровне сомнительного юмора фразеологизма «Женщина — друг человека». И те женщины в Украине, успешность которых вроде опровергает этот вывод, на самом деле составляют исключение, только подтверждающее безрадостное для украинских женщин правило.

Телевизионная реклама, начавшая в этом году еще задолго до выборов навязчиво лезть из каждой щели отечественного телеэкрана, это упрямо подчеркивала: вот в Скандинавии, дескать, где при власти женщины, все так чудесно! Даже и без подсказки напрашивался вывод, что так же чудесно будет и у нас, если мы изберем в Верховную Раду побольше женщин. А уже подсказкой было название партии, которую нужно выбирать, чтобы этот вопрос решился расчудеснейшим образом. В этом названии, конечно, тоже речь шла о женщинах, и, наверное, настолько значительных и влиятельных, что остальные, тоже женские по определению, партии, которых в Украине насчитывается где-то около десятка, напрочь исчезли с политического горизонта: ни на телеэкране их не было видно, ни в избирательных бюллетенях. Но в средствах массовой информации, любопытных до всего, как и женщины, тоже почему-то практически не упоминалась первая десятка женской партии номер один, в которой, поговаривают, не нашлось места ни выигрышным в таких случаях многодетным матерям, ни известным женщинам-ученым или писательницам, зато были влиятельные мужчины и жены влиятельных мужчин.

Да и сама партия, утверждают знатоки политической кухни, была типично предвыборным гибридом, где амбиции сановных мужчин на самом деле кокетливо припудривались женскими проблемами. Иначе почему она сразу же после выборов так же, как ее подруги перед выборами, напрочь исчезла с телеэкранов и из нашей жизни? Нет, конечно, в управлениях юстиции остались координаты ее местных организаций. Но внезапно прекратились громкие и важные акции по поддержке нуждающихся, визиты в больницы и детдома, на вечера и концерты. Не оправдала, наверное, себя предвыборная добропорядочность, а до следующих выборов еще далеко, поэтому нечего деньгами разбрасываться. Никому и в голову не придет, что не прошла эта партия в парламент как раз потому, что за версту была видна корысть ее мнимой благотворительности.

Впрочем, у партии могли бы и проблемы возникнуть, если бы она захотела в самом деле представить в списке женщин, известных всей Украине, — но не политиков (хоть и их — настоящих — крайне мало) и не артисток. Представительницы прекрасного пола, известные в своих областях как суперпрофессионалы, практически не популяризируются сегодня национальными СМИ и даже сугубо женскими журналами. Может, мы знаем наших выдающихся современниц — медиков, например? Куда там. Да и хлопот с ними было бы у руководительниц партии ого-го сколько. Ибо женщина, которая в нашем обществе сумела сделать себя сама, — это уже личность, с которой следует считаться, которая не даст манипулировать собой. А кому у нас нужны такие хлопоты?

Поэтому и неудивительно, что 70-летний юбилей Лины Костенко — поэтессы, являющейся гордостью нации, без преувеличения, самым выдающимся ее представителем, прошел не то что без всенародного оказания почестей, а скромненько так, как рядовое событие в жизни обычного человека. Действительно, куда ей до тех актрисочек из близкого и дальнего зарубежья, о которых за месяц до события кричит телевидение как о «голосе столетия» и к которым с билетами и цветами за бешеные деньги (за которые можно содержать детдом в течение месяца) мчит, не чуя под собою ног, наша зачуханная «элита». Да и не стремится пани Лина к шуму вокруг своей личности, к славе; все года — и в том бывшем нашем государстве, и в этом, современном — с чрезвычайным благородством и достоинством несет крест своего невероятного таланта и бесталанность родного народа.

Конечно, ни в партиях, ни в парламенте такие люди не нужны, они сами по себе — больше, чем партия, и выше, чем парламент. Даже для украшения — не надо. Ибо на их фоне все сразу приобретает натуральные размеры, и пигмеи остаются пигмеями, пусть хоть как надувают щеки. Но в жизни — нужно видеть вершины, к которым необходимо стремиться. И еще в жизни, простой и обычной, нужно решать сотни проблем, которые мешают обычному человеку себя реализовывать. Этим и должны заниматься партии, общественные организации, которые уже в своем названии задекларировали круг проблем и пути их решения.

Но этого абсолютно не видно в их повседневной работе. Старомодные женские советы, доставшиеся нам в наследство от социализма, и ультрасовременные партии с соответствующим имиджем и макияжем имеют одинаковые (и отнюдь не лучшие женские) привычки работать не постоянно, терпеливо решая проблемы женской безработицы (а она же достигла у нас 60%!), скажем, и десятки других, маленьких и сложных вопросов, а от даты к дате, от события к событию, от потребности к потребности: то ли пройти в парламент, или организовать конференцию, или «на уровне» провести женский праздник или благотворительный обед. Поэтому и нет у нас настоящего женского движения, которое является оплотом и защитником женских прав, с которым должны считаться и правители, и профсоюзы, и руководители всех уровней. Поэтому все «женское» движение и все «женские» партии полностью зависят от чьей-то воли или произвола — как правило, сановного мужчины.

Года два назад, на международном (!) женском форуме в Хмельницком, председатель городского женского совета областного центра, к тому времени — управляющая делами горисполкома, так и сказала. Женщины, дескать, в городе на высоте — и в госструктурах их немало, и в бизнесе, и вот даже форум проводим — следовательно, женское движение играет важную роль, и все это благодаря тому, что у нас такой внимательный к женщинам и их проблемам городской голова. И невдомек было ораторше, что грош цена такому женскому движению, движущемуся или прекращающему движение по единому взмаху чиновничьего перста. Наоборот, перст этот должен целиком зависеть от свободы и мысли общества — движений, организаций, партий, женских в том числе.

Если бы это было именно так, наверное, совсем иначе развивались бы и послевыборные события в Хмельницком этой весной, когда упомянутая ораторша, только уже в ранге заместителя городского головы, была неожиданно освобождена от должности. Ведь именно так (какая бы там запись не стояла в ее трудовой) восприняли в городе тот факт, что городской голова не предложил ее кандидатуру в состав горисполкома. Был бы управляемый ею городской женский совет в самом деле действующей и деятельной общественной организацией, не зависящей ни от кого, то хоть бы поинтересовался причинами или защитил. А по существующим реалиям ревностно преданная начальству деятельница, пожалуй, вместе с руководящим горисполкомовским креслом автоматически утратила и общественную должность. Ибо была она довеском к креслу, а не личностью, которая искренне хотела возглавить не формальный, а на самом деле общественный женский совет.

Мы можем утешать себя ростом количества женских партий — но формальное присутствие слова «женщина» в названии ничуть не гарантирует ее влияния на решение женских, детских, семейных проблем. Мы можем приумножать количество выигранных зарубежных грантов и чтобы хоть как-то оправдать их, проводить еще больше конференций, семинаров и обучений по вопросам развития гендерного движения или ненасилия над женщинами. Но это мало повлияет на общество — хотя бы потому, что наши женщины совсем другие, нежели в странах третьего мира, которые на самом деле требуют западного мессианства, и от матрон цивилизованного мира — с естественной для женщины ролью хозяйки дома и матери семейства — отличаются также. Как бы ни старались забыть сегодня достижения советской власти, но среди ее заслуг все равно было создание женщины высокообразованной, материально независимой, общественно активной — такой примитивные проповеди о равенстве с мужчинами ни к чему, она стремится к высшим целям и способна их достичь. Однако воздух — не для полета. Еще несколько лет назад мы радовались, что наши девушки — желанные невесты на Западе, поскольку образованны, воспитанны и неприхотливы, пока не выяснилось, что самые желанные они в роли домашних работниц и нянек в португалиях-италиях. И за этой работой, похоронив в самые глубокие ящики дипломы о высшем образовании и мечты о лучшем будущем, они и рванули в далекие страны, оставив дома собственных детей на немощных стариков. Кто знает, вспоминают ли там о женских правах, женском равенстве и просто о том, что они — женщины? Едва ли. Ибо там, по их же признанию, они — никто.

А у нас — кто? Мать, которой поклонялась во все времена украинская семья и которая сегодня — задерганное, измотанное тягловое существо (и не потому, что год Коня, а потому, что все тянет — и семью, и работу, и хозяйство)? Чтобы заработать, как в прошлом году на Хмельнитчине, аж 71% от того, что зарабатывают мужчины, то есть от среднестатистических 210,7 гривны в месяц — 68% прожиточного минимума? И заработать на самое необходимое, так как, по данным областного управления статистики, 70% денежных доходов подоляне тратят на продовольствие, одежду и обувь, лекарства, транспорт, коммунальные платежи. На холодильник же, к слову, нужно экономить средства в течение девяти месяцев, цветной телевизор или стиральную машину-автомат — 11 месяцев. Поэтому и неудивительно, что с 100 семей только 79 имеют холодильники, 64 — стиральные машины, 54 — цветные телевизоры, 50 — швейные машины, 45 — пылесосы. А такие обычные для населения развитых стран вещи, как компьютеры, видеокамеры, спутниковые антенны, микроволновые печи, музыкальные центры, кухонные комбайны, для нас пока что — роскошь и расточительство. Кое-что из перечисленного имеют лишь 0,4—3% семей. Это — в начале третьего тысячелетия!

И в самом деле: зачем украинке стиральная машина, когда у нее есть руки? И этими руками она обслуживает и семью, и дом, и хозяйство, без которого не может обойтись нынче на аграрной Хмельнитчине ни одна сельская семья. Занятость подолянки — 15 часов в сутки, что превышает все физиологически допустимые нормы физических нагрузок. От этого — болезни, преждевременная старость, смерть в среднестатистические 72,4 года. Женский век в Украине на 10—15 лет короче, чем у американок, немок, японок.

Следовательно, наша женщина не только мать, но и большая труженица, вечная, еще со времен советского реализма, держательница серпа и молота. При этом никто не гарантирует ей безопасности: в прошлом году в области погибло на производстве шесть женщин, а 116 получили увечья. А по данным государственного департамента охраны труда, в Украине каждый год получают травмы на производстве около 8 тысяч женщин. Поскольку почти миллион женщин работают в условиях, которые не отвечают санитарно-гигиеническим нормам, около 6 тысяч — на работах, запрещенных для женщин законодательством, 3—4 тысячи — в ночные смены. Разве такая мать нужна детям? Точнее, тому 1,1 ребенка, которого в среднем за жизнь рожает украинская женщина, делая при этом, как минимум, 2—3 аборта? Природный прирост населения Хмельнитчины снизился в 12 раз. Соответственно, количество населения области за последние десять лет уменьшилось на 60 тысяч, в том числе детей — на 35 тысяч, а женщин детородного возраста — на 6 тысяч. Те же, кто, вопреки всему, таки собираются рожать, недоедают: уровень анемий, которые непосредственно зависят от качества питания, с 8,7 на 100 беременных в 1990 году вырос до 39,1 в 2000-м.

Простите мне эти садистские статистические цифры. Но это — та правда, которую упрямо не желает замечать не только государство — общество. Я была до слез растрогана, прочитав в какой-то газете интервью госсекретаря Министерства иностранных дел Александра Чалого, который больше всего мечтает о третьем ребенке в семье (это, по его словам, европейская норма). Так же умиляют четверо детей в семье Петра Порошенко, умудрившегося за предыдущую депутатскую каденцию стать самым многодетным отцом в Верховной Раде. Но это — исключение даже среди очень обеспеченных украинских семей. Что же говорить о среднестатистических? Ведь за последние пять лет в Украине численность детей в возрасте до 14 лет упала с 10 миллионов 532 тысяч до 8 миллионов 825 тысяч, то есть уменьшилась на 16%. В государстве официально сегодня насчитывается 100 тысяч детей-сирот и 25 тысяч — маленьких бомжей, то есть беспризорных, безнадзорных детей в стране, где не было ни войны, ни эпидемий. Но, по большому счету, это никого ни в государстве, ни в обществе не удивляет. Удивляет другое — скажем, проявление родительских чувств у Виктора Ющенко, который мог отложить какой-то визит из-за болезни маленькой дочурки. Потому что привыкли: не государство — для человека, а человек — для государства.

Если верить утверждению, что жена — лицо мужчины, то мы все, женщины, — лицо государства. Какое же оно усталое у нашего юного государства, это от природы прекрасное лицо, как измождено оно непомерными хлопотами и тяжким трудом, как бездарно растранжиривает оно женскую красоту и силу дома и по заграницам, не получая от этого ни удовольствия, ни толка. А это ведь и есть поистине национальное богатство. Еще лет пять назад отечественные публицисты, ужасаясь, что из страны вывозят деньги, металл, шкуры, хлеб, распродают флоты и отдают за так ядерное оружие, — слабо утешали себя и народ тем, что хоть женская красота остается вечным украинским капиталом. Не сберегли и ее — пустили по миру, отдали в наймы, в бордели, в безвестность. Там — никто, ибо здесь — никому ненужные. В родной стороне, на Родине, которая носит тоже женское имя — Украина.

Хотелось написать, что кто-то же должен начать что-то менять. И память сразу начала услужливо подсовывать все те же мужские клише. Президента, с ощутимой снисходительностью относящегося к благотворительной деятельности своей жены. Премьера, который приезжает в альма-матер украинских журналистов и растроганно благодарит ее за свою дорогую Мариночку. Председателя президентской администрации, готовящего обед для любимой. Почему же для своих жен, дочерей, любимых они могут быть муж-чинами, а для нации — только чинами?

Впрочем, не стоит искать ответа. Нужно все менять самим. Так, как нас приучили, — не полагаясь ни на кого. Так, как мы это умеем, — самоотверженно и безоглядно. Не дожидаясь ни Нового года, ни тем более 8 Марта. Вот так просто с лета и начинать отстаивать свое неотъемлемое право, родившись в этой стране женщинами,— женщинами здесь себя чувствовать и быть. Чтобы вспоминали нас не только после третьего тоста и давали нам слово не только после тоста седьмого. Чтобы мы были равными за этим столом — труда, ответственности, власти.