Порнография — это эротика в состоянии эрекции

«Встретим Эрос — примем меры».

Нацарапанная гвоздем надпись
на столе в студенческой аудитории

Национальная экспертная комиссия Украины по вопросам защиты общественной морали утвердила 20 февраля 2007 года «Критерии отнесения печатной, аудиовизуальной, электронной и другой продукции, в том числе рекламы, а также переданных и полученных по коммуникационным линиям сообщений и материалов к разряду порнографической или эротической продукции».

История борьбы с различными формами сексуальных проявлений очень похожа на историю борьбы с мистицизмом. С мистиками яростно боролись и церковь, и большевики. Результатом этой ожесточенной борьбы стало лишь то, что ореол духовности и мученичества окутал и откровенную халтуру. Таким образом различные «воины света» в конце концов уравняли в глазах искателей альтернативной духовности Сведенборга и Блаватскую, Бёме и Хаббарда.

Борьба с визуализацией половых признаков и тем, что эти признаки друг с другом делают, имеет длинную и трагикомическую историю. Факт запрета или ограничения на что-либо у приматов, даже прямоходящих и говорящих, всегда вызывал обратную реакцию. Оно и понятно — тот, кто призывает к ограниченному потреблению какого-то продукта, на самом деле хочет побольше оставить себе. Когда в советские времена не хватало масла, реклама восхваляла полезность маргарина. Не стало мяса — появились «рыбные дни». А разную там икру, крабов просто объявили признаком буржуйского мировоззрения.

Поэтому первый и простейший вывод: если государство начинает ограничивать формы публичного проявления сексуальности, то это означает, что с его собственной потенцией не все благополучно и оно, так сказать, требует положительного подкрепления. Можно сделать еще и такой вывод: это скрытая жажда самопознания, которая отрицает разглядывание «чужого» и призывает сосредоточиться исключительно на рассматривании неповторимого «своего».

Иначе трудно, имея здравый смысл, истолковать такие «формальные и содержательные признаки порнографии», как, например, «анонимность авторов, отсутст­вие списка действующих лиц и исполнителей, использование псевдонимов». Под эту черту подпадают не только все антисовет­ские диссидентские произведения, которые были написаны под псевдонимами или анонимно, — здесь происхождение пункта было бы понятно, поскольку кагэбис­ты-оперативники испокон веков называли всю диссидентскую писанину «парнаграфией» (можете хотя бы Сверстюка спросить). Но ведь и «Слово о полку Игореве» сюда подпадает! Кто его написал? Где список действующих лиц? Что это за кликухи — Боян, Редедя?

Идем дальше. «Отсутствие в произведении сюжета, интриги, контекста, характера, настроения». Любая графоманская писанина, в соответствии с этим пунктом, также является порнографией. И, возможно, немало редакторов с этим согласятся, если мыслить очень образно. Поскольку порнография должна хоть как-то возбуждать, а не вызывать тош­ноту, сонливость и желание немед­ленно сунуть рукопись в корзину для мусора. Хотя, возможно, Фрейд по этому поводу имел бы что сказать. Это касается и ряда следующих пунктов: «отсутствие творческой концепции и художественных принципов построения произведения, однозначность интерпретации изображаемых сцен, сугубо условная связь отдельных сцен и эпизодов».

Право слово, вся постмодернистская литература легко подпадает под эти условия. Ну какие к черту у Джойса «художественные принципы построения произведения»? А вот «сугубо условная связь отдельных сцен и эпизодов» есть. А всякие там теоретики постмодернизма наподобие Лакана или Дерриды — просто отцы порнографии. Или матери, кто их знает...

Если «персонажи являются только символами пола, лишены индивидуальности, не имеют характера и не несут какой-либо идеи», то порнографией можно легко объявить комиксы и манга, в особенности старые, 50-х годов, где герои и героини абсолютно схематичны, имеют гипертрофированные признаки своего пола и соответственно ведут себя.

Еще пункт. «Основное место и/или время произведения отведены демонстрации или описанию в натуралистической форме физиологии совокупления, демонстрация чего и является главной целью данного изделия». Собствен­но, все произведения о любви, начиная со Средневековья, повествуют о том, как герой и герои­ня движутся к процедуре «совокупления», и это действительно было целью тех произведений. Впрочем, уровень средневекового натурализма не требовал детализации. Но не из-за высокой морали, а из-за обыденности этого процесса. Кому сегодня придет в голову натуралистически описывать физиологию процесса рукопожатия?

Вот с позицией «грубый натурализм в изображении или описании половых действий» можно поспорить абсолютно иначе. Как психолог засвидетельствую, что утонченная двусмысленность «в изображении или описании половых действий» значительно больше возбуждает не только фантазию, но и физиологию. И здесь имеем дело с половой дискриминацией в пользу женщин, поскольку их действительно «грубый натурализм» волнует значительно меньше, чем мужчин. А вот негрубый и ненатурализм...

«Использование ненормативной лексики». Действительно, есть небольшой процент людей, которые возбуждаются и от этого или не мыслят без таких текстов возбуждения. Это люди со склонностью к садомазохизму или с опытом лишения свободы. Хотя если строго подходить к выполнению этого пункта, то можно начинать с запрета показывать отдельных народных депутатов, а то и целые трансляции Верховной Рады.

«Целенаправленное и циничное усиление эротического влияния сексуально-откровенного материала на зрителя с помощью детализации изображения с целью создания условий для подробного рассматривания и смакования всего процесса. Детализированная разработка и преобладающее использование крупного плана, направленного освещения, прямых ракурсов съемки при показе сцен полового акта». Целью всякого творца, независимо от его уровня, личной нравственности или статуса, является максимальное и целенаправленное усиление влияния. Неудачные сцены секса в описании или изображении приводят к созданию в сознании стереотипа вроде «в СССР секса нет!». А если его нет, то сознание однажды спросит у тела: а чем ты, собст­венно, занимаешься? Ах, любовью, ну-ну...

«Автоат­рибуция — отнесение изделия его создателями, реализаторами, критиками и специальной искусствоведческой литературой к классу порнографической продукции». Создатели — еще более или менее понятно. Отснял кассету, написал на ней «порнуха» — значит, так оно и есть. Или если продавец написал. А вот когда покупателя «разводят», и он в «порнушной» обложке дома находит на кассете приключения Тома и Джерри? А написано же было! А нарисовано!.. Ну а если сами критики и искусствоведы определяют так продукцию — что же это за автоатрибуция? Возможно, имеется в виду, что они ее сами изготавливают? Тогда «авто».

Раздел «Сексологические кри­терии порнографии» никаким кри­тическим комментариям не подлежит, поскольку это очень краткий и даже научный перечень всего того, что люди проделывают со своими половыми органами, пожалуй, последние несколько тысяч лет. Можно читать медленно, и при достаточно бурном воображении, например подрост­ковом, получить или оргазм, или подсказку, как его сделать разнообразнее.

Почти то же самое в разделе «Сексологические критерии эротики», хотя немного расхолаживает пункт «Демонстрация женских половых органов крупным пла­ном, включая пальцевое разве­дение половых губ, в рамках художественной композиции только как эпизод укрупнения ракурса в серии изображений модели. При этом количество изображений с укрупнением ракурса не должно превышать 20% от общего количества изображений в серии. В эпизоде укрупнения ракурса изображение половых органов не должно превышать 50% площади кадра или всего изображения». На представлении этих пакостных процентов можно сильно «тормознуться» и обломать себе весь кайф, а это вредно и для психики, и для физиологии.

К эротике, по предписаниям этого документа, относятся не только «нормативные гетеросексу­альные половые акты», но и имитация «ненормативных» — но если издали показывают. Хотя только очень утонченная личность сможет различить «в среднем и дальнем ракурсе», например, с настоящей там скотинкой развлекаются или что-то имитируют с ее чучелом. Хотя — на любителя.

И вовсе странно выглядит в перечне описаний эротики «использование как фона художественно изображенных элементов пейзажа, интерьера, дорогой мебели, игрушек, автомобилей, а также изысканной одежды и белья, ювелирных украшений, бижутерии и т.п.». То есть если сексуальное действо происходит на фоне чего-то изысканного и дорогого, то это эротика. А если в «хрущевке» — то уже порнография? А и в самом деле, куда же в «хрущевке» с ее акустикой спрячешь все ахи, вскрики и чавканья? Соседи нервно курят на балконе. Ну разве не порнография?