Поколение, выросшее на базаре

Истории из жизни: «дневник поколения»

Из всей массы базарных торговцев интереснее всего поколение тех, кто пришел на базар после школы, в конце восьмидесятых (время возникновения кооперативов) и начале девяностых годов прошлого века. Тогда закладывались в ломбард бабушкины украшения и покупались лотки с сигаретами; тогда ездили в Москву за соевым шоколадом; тогда невиданной удачей было наняться в один из десятков ларьков на Республиканском стадионе в Киеве, где был огромный рынок.

Маше сейчас тридцать шесть лет. Она окончила швейное училище аккурат в 1989 году, когда в разгаре было кооперативное движение. Поэтому смело вступила в кооператив и стала шить дорогие вещи… из дешевых материалов: многоярусные юбки из веселенького ситчика, жутко фиолетовые сарафанчики из кожзаменителя. Особой популярностью у тогдашней молодежи пользовались футболки с принтами: львы, попугаи, певица Мадонна. На аппликации больше шли знаки Зодиака. Футболки стоили демократично — от десяти до двадцати рублей. Юбки были по шесть­десят, сарафаны — по восемьдесят. Студенческая стипендия, к примеру, составляла сорок рублей, но спрос на барахольный, откровенно говоря, товар был стабильным. «Я заходила в еще «совковые» комиссионки и диву давалась, — рассказывает Маша. — Всюду по немыслимой дешевке дубовые бесформенные пальто брежневских времен, но из настоящей шерсти. А мы клепали, прямо скажем, мусорные тряпочки и были на высоте». В девяностом году Маша «освоила» Польшу: везла туда всякий скарб — от маникюрных наборчиков и зубной пасты до водки и… кожаных мячей (два мяча равнялись по цене паре узорчатых турецких джинсов). Что говорить — ведь и в окружении любознательного читателя находится не один человек, кто промышлял в Польше, да и, наверное, всем без исключения приходилось чем-то торгануть или в крайнем случае что-либо перепродать. Маша везла в Киев косметику, дивные наборчики из пятнадцати «теней» по семьдесят гривен, духи по сотне, джинсы и кроссовки по шестьдесят. Но соседку по дому, чопорную директрису школы Валентину Петровну по доходам ей было не догнать — та, не чинясь, торговала бидонами(!) водки и, встречая на базарах своих учеников, что подались в мир или там в рэкет на европейских просторах, не тушевалась, а делала страшно деловой вид. «Что поделать, я люблю французские духи, а они стоят моих «вояжей», — говорила она.

А тем временем инфляция подкосила уровень жизни. Маша сидела на Республиканском стадионе в ларьке, продавала сигареты блоками. В середине девяностых годов ездила в Турцию за одеждой — чисто ширпотребной, уже не заморачиваясь никакими «блесточками» и «силуэтами». Мерзла на базарах, ведь отдавать одежду реализаторам было жалко. «Мне всегда казалось, что самое дно жизни — это продавать «Гербалайф». И я на это дно никогда не опускалась», — Маша тверда в своих убеждениях.

Накопить почему-то ничего не удавалось. Тем временем ее муж Вадим продал полученную в наследство квартиру и часть денег вложил в секцию книг в ближайшем крупном магазине. Продержался полгода — продавцы воровали, переклеивали цены, да и ответственность за свое дело не всем по плечу. Он плюнул на все, постарался вернуть себе вложенные финансы и пошел работать таксистом. «Мне важно иметь свободное время, а работа мне это позволяет», — говорит Вадим. Маша же считает свое пребывание в торговле закономерным. «Вы не поверите, я люблю услужить клиенту, считаю свою улыбку действенным антидепрессантом. Сейчас у меня лоток, где я торгую российской косметикой — там и качество хорошее, и цены демократичные. Так, мои постоянные покупатели считали поначалу, что я человек случайный на базаре, ведь я задавала им вопрос: «Вам помаду под сезон или под характер?» Думали, что я долго не продержусь с такими интеллигентскими манерами. Я держусь, хоть и ничего практически не добилась за эти годы».

Дочка Маши и Вадима семнадцатилетняя Анжела уже имеет свой бизнес —продает на Птичьем рынке очаровательных щенков. Она любит собак и с удовольствием их пристраивает хорошим людям. Действительно хорошим, ведь такими ротвейлерами и питбулями, как у нее, полна каждая подворотня… Но Анжела считает себя хорошим психологом и разработала даже свой образ — нечто среднее между Ассоль и Снегурочкой. Ладная девочка, без косметики, живность у нее трогательная, ну никак не лезет в строку Швейк с его «собачьими ублюдками»…

Ирине сорок лет. Независимость Украины она встретила уже дипломированным инженером. Ни дня не проработав по специальности, стала самозанятой, риелтором. Поначалу срывала со столбов объявления о купле-продаже квартир, прорабатывала объявления в газетах, заводила знакомых. Несколько раз удачно меняла свое жилье. Параллельно держала на том же Республиканском стадионе два ларька — со сладостями и сигаретами. В одном торговала сама, в другом — муж. За десять лет сумела скопить денег и открыть мастерскую по пошиву спецодежды. Ирина не бедствует, но иногда помогает знакомым с обменом и покупкой квартир. Совсем недавно «сорвала куш» — приобрела трехкомнатную квартиру на Подоле за… тринадцать тысяч долларов. Старики-хозяева уезжали в село и продали жилье за первую же цену, поскольку не могли находиться в родных стенах — здесь покончил с собой их сын… Ирина не считает, что преступно занизила цену на жилье бедняг. Она «просто занимается бизнесом». Но муж от нее ушел со словами: «Такая акула еще и меня перепродаст».

Цена вопроса

Если присмотреться, базарные торговцы мыслят масштабно. Казалось бы, районный рынок, стоят там и в зной, и в стужу мамаша с сыном — оптику продают. Сами из города Изюма Харьковской области, где есть соответствующий завод, когда-то гремевший по всему Союзу. Ну, перестал он их устраивать — снялись с места, продали дом и хозяйство, перебрались в Киев, сняли комнату в квартире с хозяевами за восемьсот гривен в месяц. Кое-как обходятся этим лотком. Но, оказывается, вокруг них в Киеве уже какое-то «изюмское землячество» формируется: они знают, где и кто из своих живет, кто не прочь продать квартиру, кто пробился «в верха» (например в помощники народного депутата). Кумушки-землячки постоянно подсовывают мамашиному сыну киевских невест с квартирами, которые не прочь выйти замуж за простого парня-оптика… Пока парень от них отбивается, хочет всего добиться сам. Но однажды он и на пенсию уйдет со своего лотка на районном базаре…

Масштабно мыслят базарные торговцы. Покупая батарейки для диктофона у одного продвинутого торговца, я приспособилась давать ему в починку то, что ломалось дома. Нынче он «законспектировал» весь этот мелкий ремонт на ярко-желтой вывеске — и попробуй пробейся теперь к нему за теми батарейками…

Кстати, на громадном рынке «Троещина» реально купить по приемлемой цене меховую шапку — оказывается, при крупных меховых заводах уже есть мелкие ателье… Но маленьких магазинчиков с их продукцией вы не найдете во всем Киеве. Так что у этих торговцев бизнес «бескрышный» — в плане холода и осадков. А сколько в Киеве магазинов с отвратительной китайской обувью! На «Троещине» же есть лотки от Харьковской и Днепропетровской обувных фабрик, и их изделия сидят на ноге у покупателя не хуже, чем итальянские. Только вот в обувных магазинах вы их не найдете… Спору нет, самым мазохистским бизнесом в нашей стране занимается государство…

Частное дело

Элла — хозяйка небольшого магазина. Она продает итальянскую одежду, модную, не без изыска, и потому дорогую. Маечка там стоит от четырехсот, а летнее платье — от двух тысяч гривен. До 1991 года звукорежиссер Элла была самым молодым в СНГ директором кинотеатра и жила в Санкт-Петербурге. Потом жизнь привела в Киев — Элла изучала итальянский язык и ездила с группами туристов в Италию, практически это были шоп-туры.

— Жизнь заставила людей торговать, — рассказывает Элла.— Инженеры и учителя остались безработными. Люди и сейчас продолжают этим заниматься по инерции: кто-то вырос, открыл свой магазин, кто-то продолжает стоять за лотком. Я сначала привозила красивые итальянские вещи и сдавала их реализаторам на рынке. А в 2000 году открыла этот магазинчик, через год отдала занятые деньги. (Кстати, реализатору накопить на открытие своего магазина — все равно, что в старой телерекламе «выпить еще «Фанты» и тормознуть самолет». Поэтому многие берут кредиты и деньги в долг. — И.К.) В моем бизнесе главное — чтобы цена изделия соответствовала качеству. Цены ведь складываются с учетом расходов предпринимателя, а это ежемесячные чартерные рейсы в Италию, высочайшая аренда, зарплата продавцу, таможни, налоги. Я покупаю свой товар на небольших фабриках на севере Италии, слежу за тем, чтобы это были штучные вещи. Своими конкурентами считаю крупные брендовые торговые центры. Маленькие магазинчики есть повсюду в Европе, но в Украине торговые центры их вытесняют. Средний покупатель стал обходить нас стороной — сейчас идет инфляция, и люди больше тратят на еду, чем на одежду. На рынке такие же высокие цены, как и в торговых центрах. А на мелких районных рынках продается одежда из европейских стоковых магазинов и секонд-хэнд.

Мне повезло с продавцом — я на работу взяла ее, закаленную базаром. Это было ее первое рабочее место. Сейчас она еще получает высшее образование. Нормальный предприниматель не скупится на зарплату продавцу — платим и две, и три тысячи гривен. Или небольшую ставку плюс проценты с продаж. Сейчас на рынке засилье иногородних продавцов — они видят себя столичными жительницами, удачно вышедшими замуж, бегают по ночным клубам, а наутро опаздывают на работу.

По моим наблюдениям, сейчас практически нет молодых коммерсантов, которые раскручивают себя сами. В основном нашим бизнесом занимаются дети «старых» коммерсантов, они ездят по разным странам. Преемственность весьма выражена. Я с удовольствием ушла бы на другую постоянную работу, но поскольку прошло много времени, мой профессионализм утрачен. Кто-то из нас более успешно работает, кто-то менее. Я знаю бывших спортсменов, которые также продают одежду — в их характере идти на цель, преодолевать препятствия, жестко зарабатывать деньги. В моем же характере — помогать людям, общаться с ними.

Цифры скажут все

Арифметика выживания на рынке проста. Реализаторы получают по 45—55 гривен в день на продаже овощей и фруктов и по 100—150 гривен на продаже одежды. Довольно скромно, не правда ли? Крупные рынки, как, например, в Хмельницком, являются чуть ли не градообразующими предприятиями, а «седьмой километр» в Одессе — чуть ли не столицей моды в стране.

Рассказывает заместитель министра экономики Украины Андрей Близнюк:

— Торговлю на рынках могут осуществлять физические лица — граждане Украины, иностранные граждане, лица без гражданства, субъекты предпринимательской деятельности, а также юридические лица независимо от форм собственности. По данным Государственной налоговой администрации, в 2007 году от уплаты рыночного сбора в местные бюджеты поступило 437,4 млн. грн., что на 63,3 млн. больше, чем в 2006 году, а его удельный вес в общей сумме местных налогов и сборов составил почти 60%. Только за первое полугодие 2008 года сумма поступлений от уплаты рыночного сбора составила 233,1 млн. грн.

По данным Госкомстата, на начало 2008 года в стране насчитывалось 2834 рынка, из них 2270 постоянно действующих. Они сосредоточены в основном в Донецкой, Днепропетровской, Одесской, Львовской, Луганской, Ивано-Франковской областях, в Автономной Республике Крым и в Киеве. В областных центрах, Киеве и Севастополе размещается 30,8% рынков.

По специализации рынки делятся на продовольственные (таких в Украине 16,8%), непродовольственные (25,1%) и смешанные (58%).

В структуре оборота розничной торговли в 2007 году 47,2% составлял оборот физических лиц-предпринимателей и рынков по продаже потребительских товаров (30,1% — оборот рынков, а 17,1% — оборот физических лиц-предпринимателей, у которых есть сеть вне рынков).

Плательщики единого налога в соответствии с законодательством ведут упрощенный учет доходов и расходов. Плательщики фиксированного налога вообще освобождены от ведения обязательного учета доходов и расходов. То есть 47,2% товаров реализуются в розничной торговле без соответствующего учета расчетных операций, без документов, подтверждающих их происхождение и источник приобретения.

Главное управление по вопросам торговли и быта Киевской городской государственной администрации сообщило, что в Киеве функционируют 108 рынков объемом свыше 46 тысяч торговых мест. Из них четыре — продовольственных, 80 — смешанных, 24 — непродовольственных. На рынках работают свыше 75 тысяч продавцов. Сумма рыночного сбора, уплаченная в бюджет, составила за 2007 год 37,9 млн. грн., за первое полугодие текущего года — 21,3 млн. Характерно, что из числа всех продавцов только 50% — киевляне.

Это и есть вся цифирь, которая «далась автору в руки». Чтобы узнать, сколько в стране всего базарных торговцев (последняя, с трудом отловленная в разных источниках цифра трехлетней давности составляла шесть миллионов), я позвонила в пресс-центр Госкомстата. Там мне ответили: «Исследовать рынки — это неправительственный заказ, у нас такой информации нет. Несколько лет назад мы их исследовали, но они ведь — юридические лица, потому эта информация конфиденциальна». Городское управление статистики ответило лихо: «Посмотрите на нашем сайте информацию о торговле, если чего найдете, пришлите цифры для согласования(!)».

Получается, базарные торговцы есть, и прибыль державе они дают, а узнать о них поподробнее (каково качество их жизни, как они совершенствуют свою деятельность и т.п.) в государственных структурах весьма проблематично. Так, в пресс-центре Министерства труда и социальной политики меня огорошили фразой: «Базарные торговцы не имеют никакого отношения к государственному бюджету». А в пресс-центре Государственного комитета Украины по вопросам регуляторной политики и предпринимательства меня удивили не меньше: «Базарники» — это очень закрытое общество. Лет шесть-семь назад наши специалисты ходили по рынкам с анкетами, но результаты исследования были очень скромными…»

«Социолог и я»

Социология и социальная психология как науки, работающие с самооценками граждан, прошли мимо базарных торговцев не иначе как «стайкою наискосок»… В Институте социальной и политической психологии АПН Украины респонденты, как оказалось, отмечают в анкетах «предприниматель» или «работник сферы услуг», а попадется там на самом деле хозяин завода или парикмахер, это уже не суть важно… Отдельно по работникам базаров там исследований не проводилось.

Социология дает некие «фоновые» размышления. Так, треть нашего населения не работает по специальности. Логично было бы предположить, что значительная часть из них стоят на базаре. Но сколько их там на самом деле, непонятно. К тому же 16,9% респондентов отмечают, что для выполнения их работы не нужна квалификация, а 15,3% уверены в том, что любой может овладеть их квалификацией за несколько недель. Хорошо хоть, разобрались с классификацией статусов занятости: наемные работники, работодатели, самозанятые, безоплатно работающие члены семьи. Торговцы, особенно самостоятельные, более всего подходят под самозанятых. Как сектор занятости им более всего подходит неформальный.

Рассказывает доктор социологических наук, старший научный сотрудник отдела социальных экспертиз Института социологии НАНУ Гульбаршин Чепурко.

— Неформальный сектор характеризуется самостоятельной работой в торговле, промышленности и в сфере услуг. Он проник в сферу общественного питания, бытовых услуг, сельского хозяйства, медицинского обслуживания. Неформальный стал самым развитым и динамичным сектором национальной экономики в странах переходного периода. Он стимулировал создание тысяч частных микро- и малых предприятий и дал возможность тысячам людей «найти работу» и «создать» для себя источники дохода. И до сих пор служит своеобразным «клапаном безопасности», который, пропустив значительное число освобожденной рабочей силы, частично смягчил социальный шок переходного периода. Сейчас этот сектор экономики имеет огромный потенциал: при минимальной государственной поддержке он может решить ряд современных проблем экономики страны, стать «школой большого предпринимательства».

По оценкам специалистов, 40% промышленной продукции и различного рода услуг производится населением, которое занимается нерегламентированной деятельностью. Наиболее распространенными являются: продажа и перепродажа различных товаров (20%), случайные заработки у частных лиц (17%), продажа и перепродажа сельскохозяйственной продукции (17%), услуги по перевозке на собственном транспорте (16%), строительно-ремонтные работы (15%).

Комплекс регуляционных мер со стороны государства должен включать такие направления: упрощение процедуры регистрации создаваемых предприятий, снижение налогового давления, упрощение системы налогообложения, финансовую поддержку. Эти мероприятия одновременно должны привести к легализации части неформального сектора, обеспечению занятых в нем хотя бы минимальными социальными гарантиями.

«Я отвечаю за базар!»

Под таким девизом осуществлялась программа «Предприниматель ХХI века», проведенная Александрой Кужель в 1999 году. Тогда, будучи председателем Государственного комитета по регуляторной политике и предпринимательству (в 1999—2003 годах), она объездила практически все рынки Украины — от знаковых до самых заурядных. Чтобы понять, в каких условиях трудятся люди.

— По-моему, базарные торговцы сейчас уже никому не нужны, — говорит Александра Владимировна, заместитель министра регионального развития и строительства в отставке, президент аналитического центра «Академия». — Это поколение мы, государство, вытолкнули на базар, и вернуть его назад уже не сможем. Когда началась перестройка (конец 80-х—начало 90-х годов), когда массово начали закрываться государственные предприятия, а в 1990 году произошла страшная инфляция; когда в 1993—1994 годах благодаря деятельности Павла Лазаренко и программе ЕЭСУ не выплатили зарплату врачам и учителям (мы потом три года «отхаркивали» эту ситуацию), тогда люди бросали любимую работу, НИИ, преподавание в школах и шли торговать на базар. Они были выброшены государством на обочину стабильной жизни.

Я взяла базарных торговцев под свою опеку. В 1995 году, когда я была первым заместителем главы комитета по экономике Верховной Рады, мы провели для этих людей фиксированный налог. На тот период торговцы, часто имевшие по два высших образования, были слишком ранимы для пожарных, налоговиков, санэпидстанций и т.д. Никогда не забуду, как Пинзеник с трибуны кричал: если вы послушаете Александру Кужель, то на рынках будут торговать газом и «мерседесами». Но дав людям фиксированный налог, мы их просто защитили. Этот налог был сказочным — от 20 до 100 гривен в месяц. Мы дали возможность местным советам устанавливать налоги в каждом отдельном случае — потому что рынки Киева, Одессы, Харькова и маленьких городов (например Бердянска или Ахтырки) несопоставимы. Таким образом мы легализовали пять миллионов предпринимателей, дали возможность зародиться прослойке среднего класса.

В 1999 году я на поездах объехала всю Украину — вникала в проблемы торговцев, выполняла свое обещание, данное мною в самолете, летевшем в Турцию. Тогда со мной туда летели украинки — за товаром. У меня до сих пор хранится подаренное ими пластмассовое кольцо. Они рассказывали мне о своем выживании на базаре. Надевая кольцо на палец, я сказала им: «Девочки, пока не решу поставленные вопросы, я его не сниму». Носила год. Все думали, что кольцо из дорого камня…

Я узнала ситуацию на каждом рынке Украины. Очень похожие, кстати, ситуации — процветал государственный рэкет. Главное было захватить землю под рынок — это был бешеный бизнес в сравнении с проституцией и наркоманией. С тех, кто стоял на базаре, собирались деньги, делалась полная реконструкция. С этих же людей брали солидную сумму за аренду — без учета уже вложенных денег. Мы добились понимания, что вложенные торговцами деньги являются инвестициями, и они имеют право на долю собственности. Я думаю, это не будет лукавством или хвастовством, если скажу, что самое комфортное для базарных торговцев время было, когда они были под защитой моей и Л.Кучмы.

В 90-х годах на рынках стояло целое поколение интересных людей. Наши женщины в Харькове придумали штаны с обогревом — это такая вещь с электродами и батарейками…

Возвращаясь из поездок, я понимала, что это поколение с базара уже не вернуть. Но по крайней мере оно было настроено давать своим детям лучшее образование. Кроме того, те, кто стоял тогда на рынке, изменили первые этажи своих городов, открыв там салоны, магазинчики, химчистки. Наверное, 80% тогдашних торговцев начали свое дело. Самые предприимчивые накопили капитал и оставили вместо себя на рынках реализаторов. Я часто езжу по трассам и вижу, как работает местная власть, позволяет ли развиваться бизнесу. В сторону Полтавы — развитая инфраструктура из ресторанчиков, СТО, оптовых рынков, а в Херсонской области даже ни одного туалета по всей трассе нет…

Рыночные торговцы знали, что я примчусь к ним наводить порядок по первому зову. Но меня убивало, что я делала для них очень много, а они даже не удосуживались об этом узнавать. Они хотели иметь больничный лист — мы это провели, как и то, что каждая женщина, стоящая на рынке, имеет право на декретные и больничные по уходу за ребенком. На похоронные выплаты люди имеют право. Каждый торговец имеет право открыть на себя трудовую книжку и начислять стаж. Мы открывали на рынках профсоюзы, боролись за торговцев, старались максимально доносить до них информацию. Например, учили, как бороться с местной властью. Власть хотела выставить торговцам налог не 20—40 гривен, а 100. Люди звонили и говорили: «Да мы сдохнем. У нас за месяц могут появиться один-два покупателя — народ бедный, покупать некому». Я их учила: «Выставляйте пикеты перед подъездами, где живут ваши чиновники, и создавайте мнение, что их в вашем городе ни один продавец не обслужит». Ни один местный совет не поднял налог. Наши торговцы стали чувствовать себя защищенными.

Больше всего я воевала с мэрами городов — они меня все ненавидели. Мы дрались за каждый снесенный рынок без предоставления рабочих мест.

А сейчас базарные торговцы никому не нужны. Часто мне говорят: «При вас как-то жили, а сейчас еле перебиваемся». Эти люди в основном инвалиды. У них отморожены ноги, подорваны поясницы, искорежены суставы. Они уже научились с этим жить и не чувствуют себя ущербными. И я никогда не назову их ущербными. Вся страна должна сказать им: «Спасибо вам и низкий поклон за то, что вы действительно стали самозанятыми в условиях, когда страна ничего для вас не делала».

Но другой вопрос, что мы не воспитали в обществе уважение к собственности…