Подростковый кризис: война с обществом или защита от страха?

Тот ребенок находится
в безопасности, который осознает, что с ним происходит.

Холландер

Наверное, немногие родители, у которых есть дети подросткового возраста, будут отрицать мысль Шекспира, высказанную им в «Зимней сказке»: «Лучше бы люди, когда им уже исполнилось десять, но еще не стукнуло двадцать три, вовсе не имели возраста. Лучше бы юность проспала свои годы, потому что нет у нее другой забавы, как делать бабам брюхо, оскорблять стариков, драться и воровать». Именно после достижения детьми подросткового возраста впервые возникает проблема отцов и детей, а такие милые и правильные «домашние чада» вдруг превращаются в свою полнейшую противоположность. Создается впечатление, что они стремятся бросить вызов всему обществу, отрицая его главные моральные ценности и объявляя войну культуре, традициям, обычаям.

В такой войне «на передовой» по другую сторону оказываются родители подростка, его семья, учителя. Взрослые при этом зачастую растеряны и дезориентированы, у них появляются панические настроения. Как следствие — самоунижение, поиск собственной вины. Они задают себе болезненные вопросы. Почему так случилось? Что мы сделали не так? Как могли «докатиться» до войны с собственным ребенком? Но наружу родительский дискомфорт обычно прорывается в совершенно иной ипостаси (на войне перед противником негоже демонстрировать свои слабости): нарастают агрессия и гнев, ответственность за конфликты перекладывается на подростка, его обвиняют во всех смертных грехах, страшнейший из которых — «черная неблагодарность за бессонные ночи».

Благоприятная почва для усугубления подростковых кризисов создается в периоды переосмысления общественных ценностей. Тогда войну с нравственными устоями подросток ведет особенно агрессивно и с максимальной самоотдачей.

Современные тенденции в Украине — усиление имущественного неравенства людей, резкое снижение их общественной востребованности, коррозия духовных ценностей, разрушение идеалов, нарастание социальной и психологической дезориентации и дезадаптации индивида, высокий уровень безработицы, осложнение криминогенной ситуации, распространение процессов деформации семьи — все это однозначно отрицательно сказывается на психике детей и подростков.

Средства массовой информации, демонстративно подчеркивая высокие жизненные стандарты с одной стороны, с другой — пропагандируют жестокость, насилие, цинизм и прочие аморальные явления. Неформальные группы, в которых оказываются подростки, часто не только отрицают традиционные нравственные нормы и ценности общества, но и нередко попадают под влияние различных преступных группировок, в последнее время приобретших едва ли не легальный социальный статус. Появилась немалая прослойка «педагогически вакуумных» детей.

Часто феномен острой адаптации подростков можно рассматривать в качестве своеобразной обратной (и нередко защитной) реакции на недостижимые социальные стандарты, существующие в обществе.

Подростковый возраст — возраст изменений. Его начало обозначено биологическими трансформациями, а завершение — общественной адаптацией. Как отмечал один философ, подростковый период начинается в биологии, а заканчивается в культуре. Само слово «кризис» (в данном случае подростковый) происходит из греческого языка и переводится как «переломный момент». Кризис — это процесс нарушения баланса между выполнением и невыполнением определенных действий. Выполняются те действия, которых лучше было бы избегать, а избегают тех действий, которые лучше было бы осуществить». В китайском языке понятие кризиса передается знаками «опасность» и «удачный случай» (шанс), демонстрируя этим динамичное мировосприятие.

В целом можно выделить восемь основных задач, реализуемых подростком на протяжении периода становления как личности: физическое созревание; познание собственного внутреннего мира; реализация партнерства в группе ровесников; формирование половой идентичности; установление гетеросексуальных отношений; выработка навыков принимать решения независимо от родителей; переход к зрелым нравственно-ценностным установкам; ориентация на широкую временную перспективу (выбор специальности, образовательного горизонта и т.п.).

По мнению психолога Константина Левина, подросток находится в положении маргинальной личности (этот термин в социологии обозначает личность, принадлежащую к двум культурам). Подросток больше не желает находиться в обществе детей и вместе с тем знает, что он еще не взрослый. Характерными особенностями поведения маргинальной личности является эмоциональная неустойчивость и чувствительность, стыдливость и агрессивность, эмоциональная напряженность и конфликтные отношения с окружающими, склонность к крайним суждениям и оценкам.

Молодого человека в возрасте подростка уже не устраивает роль «ребенка»: он пытается несколько расширить границы и самостоятельно ориентироваться в среде. Преисполненный энергии, одержимый потребностью в независимости, ожидающий будущих успехов в большой жизни — подросток проходит через множество испытаний в поисках собственного пути в новом для него мире. В этот период для него коренным образом меняется значение родителей и других членов семьи. Своеобразный «момент разочарования» в собственных родителях порождает проявления гипериндивидуализации. С одной стороны, все внимание обращено на внутренний мир (потеря интереса к внешнему миру), а с другой — наблюдается бегство на улицу, в компанию ровесников, так сказать, в «цивилизацию».

Самооценка подростка очень лабильна. Он переживает периоды взлетов от незначительных успехов и глубоких спадов от малейших неудач и непризнания, острого ощущения несостоятельности. Стремление к самостоятельности противоречит реальной зависимости подростка, дефициту тех видов деятельности, в которых можно доказать окружающим свое право быть принятым в новой ипостаси. Это вызывает протест, дискредитацию общественных и семейных ценностей, негативизм.

Многие родители, когда их ребенок агрессивно стремится утвердить собственную волю, считают, что они больше не в состоянии понимать и терпеть происходящее. Агрессия в этом случае переживается как нечто угрожающее, чужое и даже мучительное. А между тем агрессия, наряду со страхами и подражанием, является одним из центральных компонентов развития ребенка. Как говорил Сенека, «всякая грубость происходит от душевной слабости».

Способности ребенка развиваются по той же схеме, что и его способность бегать. Во время обучения проявляются экспансивные тенденции, но стремление проявить способности находится под контролем страха. Ребенку хочется бегать, но вместе с тем он хочет избежать неприятного ощущения боли во время падений, демонстрируя неуверенность и потребность в большей безопасности. Таким образом, как в случае с бегом, так и в случае вхождения ребенка во взрослую жизнь поступательное развитие базируется на взаимодействии страха и агрессии. Это означает, что страх, агрессия и подражание — обычные явления в развитии личности. Но они выступают также и источниками расстройств и ограничений самореализации, проявляясь в мыслях, речи или в действиях.

К сожалению, в нашем обществе ребенок, не успевающий в школе, проявляющий непонятное упрямство, агрессию, неопрятность, не соблюдающий личную гигиену и т.п., наталкивается прежде всего на недовольство и раздраженность родителей и учителей. Мы относимся к ребенку с большим вниманием, если у него болит живот или голова, поднялась температура или появились пятна на теле. То есть физические заболевания считаются в определенной степени экстерриториальной сферой, в которой требования социализации не действуют в полном объеме, а вот разлады поведения вызывают у родителей обостренную реакцию. Автоматически начинают действовать такие способы воспитания, как различные виды наказаний. Стереотип «разлады поведения — наказания», вытекающий из ошибочного мнения, что все зависит только от воли, оставляет без внимания другие воспитательные возможности. В духе карательного решения, ориентирующегося только на поступок, родители судят о неправильных формах поведения, не вникая в порождающие их причины. Вместе с тем, поведенческие разлады зачастую являются не нарушением характера, а лишь реакцией на окружающий мир: «нормально, когда в аномальной ситуации реагируют аномально» (Н.Пезешкиан).

Английский психолог Алиса Миллер в 1980 году в своей книге «Для твоего собственного блага» описала так называемую отравляющую педагогику — комплекс воспитательных влияний, ведущих к развитию травмированной личности. Родители и учителя должны знать их и отслеживать тот момент, когда их воспитание переходит в «убивание души» ребенка. Основными «правилами» такой педагогики являются:

— родители — хозяева (не слуги!) зависимого от них ребенка;

— родители определяют, что хорошо, а что плохо;

— ребенок несет ответственность за гнев (если злятся родители — виноват ребенок);

— родители всегда должны быть защищены;

— детское самоутверждение в жизни создает угрозу родителям;

— ребенок должен быть «сломан», и чем раньше, тем лучше;

— все вышеупомянутое должно осуществляться, пока ребенок еще совсем маленький, не замечает этого и не может разоблачить родителей.

В поведении подростка его агрессия, страхи, кроме как в своих явных формах, могут проявиться также в трех реакциях «бегства от мира»: в болезни, в одиночестве, в активности. Любой из этих вариантов удаляет ребенка из сферы конфликта, помогает ему уклониться от каких-то чрезвычайных и напряженных ситуаций. Подросток прячется в свою «ракушку» или некую жизненную сферу, где считает себя довольно преуспевающим, создавая собственный мир в качестве противовеса действительности.

Известно, что бегство в болезнь преимущественно базируется на приобретенном опыте, где ведущую роль играет подражание. Например, по такому образцу: ребенок заболел, и мать или другой близкий человек нежно и бережно ухаживает за ним, заботится. Ребенок, до сих пор, возможно, чувствовавший себя ущербным по разным причинам, теперь извлекает урок: если болеешь, придирки прекращаются, тебя оставляют в покое, более того, ты становишься центром внимания и приобретаешь ту любовь, по которой давно истосковался. Этот опыт используется потом в тяжелых жизненных ситуациях, когда бывает необходимо «найти приют» от общества. Тогда в качестве адекватного выхода возникает перспектива бегства в болезнь. Развивается такой, в значительной степени подсознательный, шаблон: если на меня надвигаются трудности и я не в состоянии решить свои проблемы или если меня ждут неприятности, я начинаю болеть и могу рассчитывать на снисходительное отношение окружающих.

Подросток, спасающийся бегством в одиночество, не доставляет родителям столько хлопот, как его «болезненные» ровесники. Он может даже вызывать у них определенное удовлетворение своим спокойным характером, рассудительностью, начитанностью. Однако со временем все это может обернуться проблемами подростка в контактах с ровесниками и знакомыми, а позже перерасти в продолжительную зависимость от родителей, неумение создать семью, неспособность решать свои жизненные проблемы и делать карьеру, неспособность гармонично общаться с собственными детьми. В самом худшем случае такое бегство может закончиться психическими расстройствами, общественной дезадаптацией или алкоголизмом.

Бегство же в активность сопровождается «самоотречением» подростка еще в раннем детстве. Оно проявляется в высокой занятости: интенсивная учеба, участие в кружках, спортивных секциях, воскресных школах и т.д. Этот вид «бегства» — самый милый сердцу родителей (ребенок — предмет гордости), но он таит в себе угрозу внезапных эмоциональных или даже физических срывов подростка из-за непосильной для детской психики нагрузки (депрессии, истощение, переутомление или даже попытки суицида). Кроме того, в дальнейшем это «бегство» может перерасти в стереотипное поведение. В зрелом возрасте такие люди часто страдают гипертонией, синдромом сгорания, они первые «претенденты» на инсульты и инфаркты, а их семьи (особенно дети) всегда испытывают дефицит внимания.

Итак, следует обратить особое внимание на то, что сегодня в обществе актуализируется необходимость повернуться лицом к подросткам. Их проблемы не должны решаться «улицей» или подавляться в зародыше. Они должны решаться с участием родителей, совместно с психологами, психотерапевтами, педагогами. Обычной «пилюлей» эту проблему не вылечить.

Главной предпосылкой формирования полноценной личности является осознание родителями подростка своей миссии по обеспечению ребенку необходимой психологической поддержки на этапе его самоутверждения и связанных с этим метаний. Ведь, как известно, «поцелуй матери стоит тысячи «поцелуев» психотерапевта», а реальное, близкое и надежное плечо отца не заменить ничем другим. Трудно переоценить важность осознания родителями того, что их ребенок, еще недавно совершенно «зеленый» и беспомощный, во всем зависящий от старших, начинает превращаться в полноценную личность, с собственным видением мира и собственным «Я». В этом смысле очень уместно аллегорическое сравнение подростка с хрустальным бокалом в руках его родителей. Именно от их мудрости и рассудительности, сочетающейся с осторожностью и ответственностью, зависит то, простоит ли этот бокал весь свой век пустым, или, может, из него когда-то будут распивать ароматные напитки изысканные гости, или же он превратится в кучу осколков под ногами самоуверенных «хозяев».