Певец Анатолий Кочерга: «Может, стоило бы сменить гимн Украины?»

На этой неделе всемирно известный бас Анатолий Кочерга гостил дома, в Киеве. Готовился к «Евгению Онегину». В этом спектакле он выйдет на сцену Национальной оперы в это воскресенье: исполнит партию Гремина, с которой когда-то и начался его творческий путь. Нынешняя жизнь украинского певца — это европейские постановки, бесчисленные турне. Тем не менее, в интервью «ЗН» он признался, что скучает по Киеву, по родной сцене. Хотя наш главный музыкальный
театр явно с опаской относится к знаменитому вокалисту…

Востребованность певца действительно впечатляет. Вот лишь некоторые выдержки из его графика последнего времени. Гастроли в Японии (Токио) с театром Ла Скала — опера «Дон Карлос» Дж.Верди. Варшавская опера: «Борис Годунов» Мусоргского. Страсбургская опера: «Хованщина» Мусоргского…

А вот график на ближайшее будущее. Уже 3 марта — Мюнхен, Баварская опера: «Севильский цирюльник» Дж.Россини. С 22 марта — Лион (Франция): «Мазепа» Чайковского в постановке Петера Штайна. Далее участие в международном фестивале оперного искусства в Экшн-Провансе («Дон Жуаном» Моцарта). График расписан на несколько лет вперед. В разное время он сотрудничал с Растроповичем, Аббадо, Дзеффирелли. Майя Плисецкая склоняла перед ним голову в Мюнхене после «Хованщины». Император Японии специально прибыл, чтобы послушать именно его в «Доне Карлосе»…

— Анатолий Иванович, как вы относитесь к журналистам, которые величают вас «оперной звездой»? Такое определение уместно?

— Я против определения «звездности» артиста. На звезды имеет право только Бог. Звезды — на небе. А мы с вами — на земле. Поэтому давайте сразу спустимся на землю, которая носит нас грешных и, слава Богу, выдерживает наши грехи. Сегодня в искусстве — масса людей, называющих себя звездами. Это лжеартисты, которые при сближении с «небесным» и недоступным человеку званием звезды — горят, как мухи.

— Хорошо, спускаемся на землю… Что оказалось для вас самым сложным в профессии?

— Самым сложным было понять — правильно ли выбрал свой путь? Нужен ли я в этой профессии? Имею ли право заниматься ею? Боялся разочароваться в себе… Сомневался, получится ли…

Выходить на сцену — большая ответственность перед людьми, которые находятся в зале. Каждый выход для меня — тяжелый экзамен. Каждый раз боюсь его провалить. Профессия артиста — постоянная учеба, поиски нового. Остановки на этом пути быть не должно. Иначе суд зрителей может поставить тебе неудовлетворительную оценку. И зрителей не интересует ни твое душевное состояние, ни проблемы, ни здоровье… Прострелили колено, не можешь стоять на сцене — выходи и пой сидя! Как и случилось со мной в Мехико…

— Это, кажется, тот самый случай, когда перед спектаклем в Мехико в вас стреляли уличные бандиты… И вы впоследствии пели партию царя в «Годунове», сидя в кресле, укрыв полотном свою простреленную ногу…

— Лечащий врач меня тогда предупредил, что всю жизнь нога будет болеть — сильно, не очень сильно и просто — болеть. Но с болью можно смириться, отрешиться… Ведь (повторяю) людей в театре интересует не мое здоровье, а качественный продукт, первого сорта! Чтоб зрители ушли домой не больными и не пожалели о проведенном на моем спектакле времени.

— Анатолий Иванович, голос — это Божий дар. Вам бывает порою не по себе — а что, если вдруг…?

— Голос — это субстанция не материальная. Его можно только услышать. И, как дар Божий, его нужно беречь… Страшно за него всегда. Сомневаюсь в себе всегда. Работа артиста — это ежедневная работа над собой. Возвращаясь к началу разговора, могу сказать: как только артист решил: я — звезда, я — великий, в тот же момент он как творческая индивидуальность становится неинтересен!

— Почти 20 лет вы работаете на сценах лучших оперных театров — Ла Скала, Ковент-гарден, Метрополитен-опера, Гранд-опера… И такой редкий гость дома — в Киеве. Почему?

— Не от меня это зависит. Видимо, руководство театра не желает этого… Тогда и возникает мысль: может, не нужен? А если специалисты стране не нужны, то они будут находить работу вне Родины… Задача руководства страны — беречь лучшие кадры, создавать условия для работы, заинтересовывать любым способом, найти возможность, финансовую в том числе, чтобы лучшие артисты не уезжали из страны, а оставались работать дома… Ведь уезжают именно ЛУЧШИЕ!

Честно скажу, я уже устал, как цыган, скитаться по миру. Но, увы, дома не нужен. Я не жалуюсь… Но, к сожалению, такова реальность.

«Своих не любят на Руси» (поет). Мусоргский. «Хованщина»… Это увековечено… Своих не любят и не ценят. Ценят посмертно… И то не всех…

Некоторые сплетники распускают слухи, будто бы я демонстративно уехал из страны. Это неправда. Я только работаю за границей. Хотя мне все время предлагают остаться за рубежом. А я не хочу. Я езжу на работу. И возвращаюсь домой. Я — гражданин Украины. Вы видели мой паспорт? Он такой же, как ваш. На всех моих афишах, практически на всех языках мира написано, что я — из Украины. И я горжусь этим! Здесь я родился, здесь — мой дом, моя квартира, в конце концов. Говорят, «он стал слишком дорогим артистом». Что это за базарные разговоры!? Повесьте тогда мне ценник на шею, чтобы я знал, во сколько меня оценивают на Родине! Но у меня сложилось впечатление, что кому-то выгодно отторгнуть меня! Я скажу словами Владимира Высоцкого: «Не надейтесь — не уеду!» Я не политический деятель. Я — артист.

— Вы получили звание народного артиста СССР в 32 года. А как относитесь к сегодняшнему присвоению артистических званий в Украине?

— При Союзе со всеми тогдашними глупостями, тупыми запретами и отношения между людьми, и культура были иными. В Советском Союзе я знал двух академиков: хирурга Александра Шалимова и авиаконструктора Олега Антонова… А сейчас «академиков», которые не умеют, простите, грамотно построить предложение, больше, чем гусей в сельских дворах. Это девальвация.

— Когда приезжаете, смотрите украинское ТВ? Возможно, настраиваетесь на некоторые музыкальные программы?

— Это шабаш. То же самое и в парламенте. Культура — зеркальное отражение власти, отражение духовного потенциала тех, кто у власти. Это неинтеллигентные, необразованные люди, которые ненавидят друг друга и топят свою страну на глазах у всего мира! Они подсовывают вместо искусства суррогат. Наевшись этой «отравы», растет поколение духовных инвалидов. И государство не делает ничего, чтобы изменить ситуацию. А это уже настоящая беда… Это кризис культуры, кризис интеллекта…

Поймите меня, я не ханжа. Мне приятно, как любому мужчине, видеть женщину в интимной романтической обстановке… Но сцена — не место для демонстрации нижнего белья. И если я прихожу на концерт, я хочу услышать прежде всего качественную музыку, профессиональный вокал, драматический талант.

Я не могу понять, почему такой бум вокруг этой… Сердючки… Определение «музыка» здесь даже употреблять кощунственно. И это «чучело» представляет Украину? Да оно лишь позорит ее. Это разве Украина?

— Вероятно, вы излишне суровы. Ведь и чубы, и шаровары — это тоже Украина?

— Чубы, шаровары, вышиванки должны быть к месту. Нельзя превращать их в атрибуты исключительно внешней символики. Символика имеет смысл, только если она глубоко прорастает в душе. Это как вера в Бога. Потому что символы — это атрибуты веры. А если символ эксплуатировать ежедневно, он потускнеет и сотрется…

Знаете, какое произведение было бы лучшим гимном Украины? «Реве та стогне Дніпр широкий…» Тараса Шевченко. И по музыке, и по содержанию — это подлинный гимн. Он заставляет внутренне подтянуться, стать строже в душе, с гордостью посмотреть на свою страну, почувствовать ее силу.

Вот это — Украина! Вот это гимн! Это великий поэт Шевченко. Так сами же и отрекаемся от него, не понимая, не изучая глубоко… Ближе надо быть к Тарасу…

Может быть, стоило бы сменить гимн Украины? При всем почтении к существующему, вы меня извините… Мы что, «умирать» собираемся? Или кто-то ждет, что мы умрем? И о каких «воріженьках» идет речь? Где — исконная украинская доброта, глубина, философия народная?.. Вместо этого — смерть, враги… А разве нормально — ссориться со своим соседом? Просто не надо быть слугой и терять свое достоинство…

— Поэт Евгений Евтушенко однажды эпиграмму вам посвятил…

— Да-да…

«У Кочерги, у Анатолия

Особенная анатомия…

Он глоткой только ест и пьет,

А сердцем дышит и поет».

Здорово написано!

— А какие у вас в юности были творческие мечты и осуществились ли они?

— Именно приглашение Клаудио Аббадо стало для вас трамплином на мировую сцену.

— Аббадо — мой кумир в музыке. Он сделал для меня буквально все. Благодаря ему я стал известен на Западе. Конечно, голос, но остальное — его заслуга. Аббадо открыл меня для элитной оперной культуры Запада.

— Есть совместные планы на новые постановки?

— Аббадо оперными постановками сейчас почти не занимается. Возраст… Хотя в свои 78 он полон энергии, много работает. В основном, как дирижер симфонических оркестров.

— Говорят, Аббадо долго искал вас.

— Слава Богу, нашел. В нашем оперном на его звонки и запросы все время отвечали странно: то занят, то на гастролях и т.п. Это он рассказал мне сам, когда мы уже встретились в Австрии, куда я приехал погостить у друзей… Мне ни разу не передали, что Аббадо разыскивает… Как не передали ни одного из 200 запросов Герберта фон Караяна.

С Караяном успел познакомиться, когда уже работал за рубежом. Но слишком поздно — гениальный дирижер был уже болен и вскоре умер…

— А Ростропович? Когда с ним познакомились?

— В 1994 году Ростропович ставил в Ла Скала «Мазепу», и я был приглашен на партию Кочубея. Слава добрый был. Великий во всем: и как музыкант, и как человек. С ним было приятно и легко работать. Мы подружились. В сауну ходили, в бассейне плавали… В этом и гениальность Ростроповича: гением он был только в музыке, а в общении, в дружбе — простой, милый человек. У меня хранится бутылочка вина, подписанная его рукой, и я никогда эту бутылочку не открою… Это память… Уходят люди… «Смерть самых лучших выбирает и дергает по одному», — опять слова Высоцкого…

— Вы часто Высоцкого цитируете... Для оперного певца не совсем характерно.

— Я обожаю Высоцкого! У меня практически полное собрание его записей. Я начал их собирать еще при СССР, когда Высоцкий официально не звучал.

— Сегодня в оперном мире нет таких больших режиссеров, как Висконти…

— Равновеликих не встречал. Уходят гении… Вот думаю, кто придет вслед Франко Дзеффирелли? Он жив еще, слава Богу. Я участвовал в его постановке «Дон Жуан». Он никогда не давит на актера. Не загоняет его в узкие рамки режиссерского коридора — твори, предлагай, фантазируй. В общении — простой, удивительный. Ну, чудо человек!

Великий музыкант Клаудио Аббадо. Обаятельный, добрейший. Наши борщи обожает! Без любви и без трепета не могу эти имена называть. Конечно, свело нас и сдружило в первую очередь творчество и единомыслие в искусстве.

Людей талантливых много. Но величин, которые всей жизнью и творчеством доказали свое непревзойденное мастерство, остается все меньше. Волей Божьей создан их высокий пьедестал. Бог умеет выбирать тех, кто этот пьедестал заслужил. А мы… Мы умеем только свергать с пьедестала.

С благодарностью и любовью вспоминаю работу в Киеве с Ириной Александровной Молостовой. Сложная была, очень разная. С мужским характером. Высочайшего интеллекта женщина, эн-
циклопедически образованна! Потрясающе работали с ней над образом Мефистофиля в ее постановке оперы «Фауст» и Досифея в «Хованщине». И это останется в моем сердце на всю жизнь.

— Что на сегодняшний день отличает постановки оперных спектаклей на Западе?

— Не надо ориентироваться на Запад во всем. Мне приходилось участвовать в постановках, когда на сцене происходили жуткие вещи... Только американцы (в основном) еще придерживаются классического уровня и стиля оперных спектаклей. А в Европе — вспоминать без содрогания некоторые постановки невозможно. Вот пришлось мне участвовать в одной такой постановке «Риголетто», где практически все персонажи были в обезьяньих масках… Мы, артисты, просто задыхались в них. Верди, если б ожил и увидел эти «морды», то сразу бы снова умер. Или бы запретил категорически даже прикасаться таким режиссерам к своему произведению.

Или половые акты на сцене... Натуральная имитация семи половых актов в опере Моцарта «Дон Жуан»… В том же спектакле — Дон Жуан за диваном справляет малую нужду… И такая грязь, гадость на сцене…

А в каком-то спектакле меня резали чуть ли не отверткой, давали мне пять литров красной липкой жидкости, чтобы море крови на сцене выглядело максимально натуральным. И артист лишен слова — он только исполнитель воли продюсера.

— Вы считаете себя везучим человеком?

— Многое не случилось… Но о том, что не случилось, нет смысла жалеть. Вот часто приходилось мне наблюдать богатых людей. Это зачастую — несчастные люди… Потому что не понимают — в гробу карманов нет. Ничего туда с собой не заберешь! Надо радоваться жизни каждый день, каждую минуту. Уметь создать праздник вокруг себя. Пусть не пир на весь мир, но маленькую радость, счастье подарить своим близким, друзьям. Любовь… Нежность… Что может быть прекрасней? А чувства — это культура. Да, да! Проявление чувств зависит от внутренней культуры: это и воспитание, и образование, и интеллект, и душа человеческая. Культура — основа человеческой личности. Поэтому и нужно беречь талантливых людей.