ПЕПЕЛ БЫКОВНИ СТУЧИТ В НАШИ СЕРДЦА

Сегодня мы впервые имеем возможность отмечать на государственном уровне День памяти жертв голодомора и политических репрессий. И хотя, как нам кажется, для скорбного поминания миллионов соотечественников, морально и физически уничтоженных тоталитарным большевистским режимом, уместнее было бы избрать другую дату, возможно ту, которая до нынешнего года обозначалась в календарях красным цветом, — 7 ноября, президентским указом определена для чествования невинно убиенных рядовая последняя суббота, но по крайней мере этого же самого печального месяца осени.

Украинские просторы густо усеяны могилами, словно незаживающие раны, вечно напоминающими о страшных преступлениях коммунистического режима. Наиболее секретным среди них в течение длительного времени оставалось массовое погребение граждан в киевском пригороде Быковне. Киевоведческая литература не слишком обременяла себя предоставлением сведений об этой местности. Даже в популярном энциклопедическом справочнике «Киев» топоним «Быковня» отсутствует. Лишь в издании 1995 года «Улицы Киева» можно было узнать, что «Быковня — поселок, расположенный на северо-восточной окраине Киева между Броварским проспектом и улицей Бобринецкой, а также вдоль улицы Радистов. Происхождение названия не выяснено. Упоминается как хутор в начале ХХ ст. С 1923 года — в границах Киева». И больше ничего.

И вот на самом исходе столетия в конце концов появилось издание о Быковне, решительно отвергающее обманную личину замалчивания правды о трагических событиях, происходивших в конце 30-х годов вблизи небольшого лесного хутора. Институтом истории Украины НАНУ, Главной редколлегией научно-документальной серии книг «Реабилитированные историей» и Центральным государственным архивом общественных объединений Украины под редакцией академика Петра Тронько выпущен основательный сборник «Память Быковни. Документы и материалы».

Учитывая, что подавляющее большинство из 34 опубликованных актов по причине предупредительного грифа «Совершенно секретно» покрывалось пылью в секретных архивах и обнародовано впервые, мы попросили прокомментировать их содержание одного из составителей сборника, кандидата исторических наук Олега Бажана. По его убеждению, исходным моментом быковнянской трагедии стал даже не общегосударственный циркуляр типа пресловутой телеграммы наркома внутренних дел СССР Ежова под №11926 от 4 июля 1937 г., а будто бы неприметный пункт 39 протокола заседания президиума Киевского городского совета от 20 марта 1937 г., предоставлявший разрешение на отвод и отмежевание земли для спецнужд НКВД УССР в районе 19-го и 20-го кварталов Днепровского лесничества Дарницкого лесопаркового хозяйства вблизи Быковни. А термин «спецнужды» относительно земельных участков безусловно означал в те времена не что иное, как место для погребения лиц, приговоренных к высшей мере наказания — расстрелу. Похоже, что для уголовного ведомства, все более масштабно разворачивающего свою кровавую деятельность, стало уже тесновато старое Лукьяновское кладбище, где до этого тайно хоронили многочисленных жертв репрессий.

Конечно, сотрудники НКВД старались не оставлять следов собственной «спецработы». Как справедливо констатировала неутомимая исследовательница Киевского некрополя Людмила Проценко, «вопреки дореволюционной регистрации смерти, когда священник добросовестно заносил в метрические книги и причину смерти (смертная казнь через расстрел или повешение), и место, где закопано тело, органы НКВД не фиксировали, где именно захоронены их жертвы». Более того, администрацию и технический персонал, принимавший участие в ночных погребениях, со временем тоже уничтожили. Это произошло сразу после того, как спецслужбы «сдали в эксплуатацию» новый могильник для «врагов народа». По решению «тройки» управления НКВД Киевской области от 3 и 10 мая 1938 г. «опасных свидетелей» расстреляли. Местом последнего успокоения работников Лукьяновского кладбища и стал огороженный плотным зеленым забором земельный участок Быковнянского леса площадью 4—5 га. А в общем, в течение 1937—1938 гг. Киев и Киевщина, в состав которой тогда входила территория нынешней Черкасской и частично Житомирской и Черниговской областей, не досчитались 6500 своих жителей, расстрелянных за так называемую контрреволюционную деятельность.

Террор, обусловленный «лимитами на смерть», тайными приказами высшего политического руководства страны, безнаказанность тех, кто отождествлял себя с «карающим мечом революции», поставили убийство людей на конвейер, породили утонченную индустрию уничтожения собственного народа.

Вот как рассказывает о массовых репрессиях и технике выполнения смертных приговоров в Киеве в 1937—1938 гг. доктор юридических наук В.Мунтян, о чем ему поведал бывший прокурор М.Табачный: «Все это происходило в комнате коменданта по особым делам Лукьяновской тюрьмы. Человека, осужденного на расстрел, поднимали из подвала на каком-то лифте, поворачивали лицом к стене, ставили на колени, наклоняли головой вниз, и комендант стрелял в затылок. Умершего снова опускали, а на его место становился следующий осужденный. В среднем за ночь расстреливали 100—150 человек. Трупы расстрелянных вывозили за город, за Дарницу, в лес».

Картину злодеяний органов НКВД дополняют помещенные в сборнике воспоминания Л.Гусакова: «Исполняя обязанности начальника отделения (технической связи ГПУ), мне приходилось неоднократно видеть, как со внутреннего двора нашего комиссариата, расположенного по ул. Октябрьской Революции, рано утром вывозили трупы людей... Сидел я тогда на третьем этаже и из окон видел, что во дворе стоит обычный грузовик, в кузове которого лежали трупы. Сверху их прикрывали брезентом. Чтобы не было видно, какой груз находится в машине... Мне еще запомнилось, что там во дворе, где расположилась внутренняя тюрьма, работал дворником мужчина маленького роста. Так вот, когда машину загружали трупами и прикрывали брезентом, он сверху клал колесо, пожалуй, для веса, сам садился, и машина выезжала со двора»...

По утверждениям чуть ли не единственного свидетеля тех печальных событий пенсионера НКВД М.Мусоргского (работал водителем в отделе по борьбе с контрреволюцией Киевского областного управления НКВД), трупы «врагов народа» отвозились в район поселка Быковня, где по правой стороне от трассы в лесу была огорожена большая территория лесного участка, тщательно охраняемая. Когда я привозил трупы в Быковню, то там ямы были выкопаны. Трупы сбрасывали в ямы навалом. Расстреливали людей в подвале внутренней тюрьмы (ул. Р.Люксембург. — О.Б.) и ночью грузили на машины специальными клещами. Ими брали за шею и ноги и забрасывали в кузов. Загрузив полностью машину... с бортами, покрывали брезентом, а потом ночью вывозили в Быковню... Как правило, трупы возили ночью в сопровождении работников НКВД две-три машины. Машины ездили с ближним светом».

Не прекращалось движение закрытых грузовиков в Быковнянский лес и после частичной политической оттепели 1939 г. Как свидетельствуют архивные документы Службы безопасности Украины, за период с 1939-го до 18 сентября 1941 года (накануне оккупации гитлеровцами Киева) тайное кладбище НКВД «пополнилось» еще 2563 телами «буржуазных националистов», «шпионов», «террористов». Летом 1941 года среди сосен Быковни нашли свой последний земной приют и 89 военно-служащих, приговоренных к смерти за дезертирство из Красной Армии.

Тайна секретного объекта, огороженного зеленым забором, долгое время не давала покоя жителям Быковни. «Когда Красная Армия отступила, — вспоминал Семен Дембовский, — жители бросились в это огороженное место, начали там рыться в поисках ценностей, но обнаружили там захоронение». Осенью 1941-го и весной 1942 г. раскопки в Быковнянском лесу уже велись по приказу немецкой администрации и в присутствии представителей прессы. После этого в газете «Українське слово» от 8 октября 1941 г., выходившей в период оккупации в Киеве, появилась статья «Шляхом мордувань. І в Києві лилась невинна кров», в которой сообщалось, что возле поселка Быковня похоронены «жертвы большевистского террора».

С течением времени зона, призабытая новыми хозяевами, начала терять свой первоначальный вид. Сразу же после освобождения Киева в 1943 году зеленый забор и здание разобрали жители Быковни на строительство и ремонт собственных домов, разрушенных в годы войны. В дальнейшем на месте тайного человеческого могильника появились лесные насаждения. Казалось, что сама природа старалась забыть все, напоминающее о быковнянской трагедии, да только не человеческая память.

Сформировать «правильное» общественное мнение вокруг массовых захоронений в Быковне советской власти должны были помочь выводы Киевской областной комиссии содействия Государственной комиссии по установлению и расследованию фактов злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Констатация фактов из «Акта о массовом уничтожении военнопленных советских граждан в лагерях поселка Дарница Киевской области» от 12 декабря 1943 г. о том, что «в лесу и близлежащих окраинах Дарницы есть еще места, где наличествуют такие же ямы с трупами», должна была касаться и захоронений в 19-м и 20-м кварталах Днепровского лесничества Дарницкого лесопаркового хозяйства. Окончательно «убедить» общественность в том, что за «зеленым забором» похоронены жертвы фашистского режима, должен был и арест в марте 1945 г. и дальнейшее 10-летнее тюремное заключение С.Дембовского, который, «будучи враждебно настроен к советской власти, с приходом немецких оккупантов сообщил и указал им на выдуманное кладбище НКВД, где якобы по его заявлению «хоронили» расстрелянных украинских людей».

О существовании украинского некрополя под Киевом заговорили лишь в период хрущевской оттепели, в среде столичного Клуба творческой молодежи. Осенью 1962 г. в клубе создали комиссию, задавшуюся целью проверить слухи о сталинских захоронениях.

Усилиями Леся Танюка, Аллы Горской, Василя Симоненко удалось отыскать следы массовых захоронений 30-х годов близ Быковни. Комиссия послала в Киевский городской совет меморандум с требованием обнародования и обустройства могил репрессированных граждан. «Ответа» властей долго ждать не пришлось— вскоре Клуб творческой молодежи закрыли.

Нарушить продолжительное молчание вокруг быковнянского тайного захоронения в апреле 1971 г. партийное руководство республики вынудило большое количество писем, жалоб местных жителей, сигналы органов КГБ о многочисленных фактах мародерства вблизи Быковни. 16 апреля 1971 г. территорию «зеленого забора» осмотрел даже первый секретарь ЦК КПУ П.Шелест. Впечатление от увиденного он запишет на страницах собственного дневника: «Был лично на месте — ужасная картина человеческой трагедии».

На следующий день, 17 апреля 1971 г., по распоряжению Совета Министров УССР № 272-рс была создана правительственная комиссия во главе с министром внутренних дел И.Головченко по расследованию преступлений, совершенных гитлеровцами в районе Днепровского лесничества. Уже в самом названии комиссии было очерчено то направление, в котором она должна действовать и что именно отстаивать. Убеждают в этом и отрывки из протокола-стенограммы заседания комиссии от 19 апреля 1971 г.:

«И.Головченко: «Уголовное дело нужно возбуждать? <...>»

И.Прыймак (заместитель председателя КГБ при СМ УССР): «А нужно ли возбуждать уголовное дело?»

С.Скопенко (заместитель прокурора УССР): «Ничего страшного, что будет уголовное дело <...> Начальнику райотдела нужно взять двух хороших коммунистов, чтобы они были понятыми на весь процесс».

Г.Забавский (начальник Днепровского РОВД г. Киева: «Может из числа лесников?»

С.Скопенко: «Не нужно. Они могут быть необъективными. Они же знали об этом, но молчали. Взять людей солидного возраста, можно из числа пенсионеров, желательно коммунистов. <...>»

И.Головченко: «Мы должны за 4—5 дней эту работу закончить. Перед праздниками (Международный день солидарности трудящихся) мы не можем провоцировать разговоры. За 5 дней мы должны там и могилку сделать».

Как и прогнозировал министр, 22 апреля 1971 г., ровно через пять дней, правительственная комиссия закончила свою работу. Краткие сроки, отведенные на перезахоронение останков, так и не позволили возбудить уголовное дело, опросить как можно больше свидетелей. Приближение первомайских праздников «сказалось» и на работе судебно-медицинских экспертов. Ими устанавливалось лишь количество похороненных, вид повреждений и приблизительное время погребения. Другие вопросы эксперты просто не изучали. Ведь ряд найденных предметов, имевших индивидуальный признак (клише с фамилией «Ивановский М.Г.», гребешок с надписью «Прокопович»), могли существенно повлиять на выяснение обстоятельств массовых захоронений.

По сознательно ошибочному пути была направлена поисковая деятельность оперативно- следственной группы управления КГБ при СМ УССР по Киевской области. Члены правительственной комиссии настоятельно рекомендовали представителям спецслужб сосредоточиться на изучении архивных материалов, связанных с преступной деятельностью немецко-фашистских оккупантов в столице Украины за 1941—1943 гг., а также на локализации неправильных слухов, которые распространяются среди населения Днепровского и Дарницкого районов города Киева.

Результаты деятельности правительственной комиссии были обнародованы в сообщении РАТАУ, опубликованном всеми ведущими газетами Украины. В нем, в частности, говорилось: «В апреле 1971 года в Дарницком лесном массиве было найдено еще одно место расправы фашистских захватчиков над советскими людьми. Специальной правительственной комиссией установлено, что здесь оккупанты по-зверски уничтожили несколько тысяч советских граждан — военнопленных, женщин, стариков, инвалидов. Найденные останки погибших захоронены в братской могиле недалеко от места «кровавой расправы над советскими людьми».

Несмотря на то, что обнаружено 207 ям-могил и перезахоронены останки 3805 человек, ликвидировать движение «золотоискателей» на территории «зеленого забора» не удалось. С середины 70-х и в течение 80-х годов в районе 19-го и 20-го кварталов Днепровского лесничества снова появляются мародеры.

Только демократизация общественной жизни, гласность, ставшие реальностью уже в середине 80-х годов, вселили веру киевской интеллигенции в объективное раскрытие тайны Быковнянского леса. В конце 1987 г. Киевская организация Союза писателей направила в горком партии письмо с просьбой привести в порядок место захоронений в Дарницком лесу и установить памятник с надписью: «Жертвам сталинского террора от украинского народа».

24 декабря 1987 г. на месте захоронений начала действовать вторая государственная комиссия, которую возглавил министр внутренних дел УССР И.Гладуш. Во время тщательного обследования участка местности площадью 4 гектара нашли еще 68 ям-могил, где были останки 2518 расстрелянных.

Учитывая опыт предыдущей комиссии 1971 г., уголовное дело по факту массовых захоронений не возбуждалось, расследование не проводилось. В который раз члены судебно-медицинской экспертной комиссии проигнорировали обнаруженные расхождения в способе уничтожения и захоронения людей в Дарницком концлагере и в районе Быковни. Снова не взят во внимание тот факт, что вблизи концентрационного лагеря найдены обнаженные только мужские трупы, а в могилах полностью отсутствуют личные вещи и предметы из золота. Кроме того, наряду с огнестрельными ранениями в голову, выявили большое количество умерших от инфекционных заболеваний, истощения, а также повреждений черепа тупым предметом, что разительно отличалось от способа уничтожения людей, захороненных в Быковнянском лесу.

Упомянутые обстоятельства отнюдь не повлияли на окончательный вывод правительственной комиссии. На памятнике, открытом 6 мая 1988 г., сразу после завершения работ по приведению в порядок могил, было выбито: «Вечная память. Здесь похоронено 6329 советских воинов, партизан, подпольщиков, мирных граждан, замученных фашистскими оккупантами в 1941—1945 гг.».

Умышленное утаивание властными структурами преступлений тоталитаризма в Украине, неготовность руководителей государственной комиссии обнародовать всю правду о быковнянской трагедии породили волну протеста общественности Киева.

Летом 1988 г. активисты Украинского культурологического клуба создали инициативную группу в составе семи человек. Ее задачей было «собрать новые свидетельства замалчиваемого сталинского преступления... апелляция к правительству УССР, сознательно допустившему «ошибку» с датой и адресом виновников трагедии в районе Быковни».

Вопросам объективного изучения обстоятельств массовых захоронений в 19-м и 20-м кварталах Днепровского лесничества было посвящено и собрание активистов «Меморіалу», «Спадщини», «Громади», состоявшееся 6 декабря 1988 г. в Республиканском доме кино. Предложения участников собрания «создать в Дарницком лесу возле Быковни мемориал, который бы реально соответствовал исторической правде», «рассекретить и обнародовать соответствующие архивы ЦК КПУ, НКВД и КГБ УССР с целью восстановления исторической справедливости» были отображены в распоряжении Совета Министров УССР от 8 декабря 1988 г. о проведении правительственной комиссией дополнительного изучения обстоятельств и документов, связанных с массовыми захоронениями вблизи Быковни. В начале декабря 1988-го было принято решение о возбуждении уголовного дела по факту массовых захоронений в 19-м и 20-м кварталах Днепровского лесничества. Следственной группой установлены и опрошены свыше 250 свидетелей, обработано более 60 архивно-следственных дел, проведена эксгумация и по остаткам личных вещей идентифицированы 14 лиц, репрессированных в 1937—1938 гг. 21 марта 1989 г. государственная комиссия впервые официально подтвердила, что вблизи Быковни захоронены жертвы сталинских репрессий. Понадобится еще шесть лет, чтобы на этом месте вырос мемориальный комплекс как символ исторической памяти и справедливости.

В сборнике рядом с документами также помещены короткие биографические данные о жителях Киева, репрессированных тоталитарным режимом в 30-х годах.