Пандемия страха

По своему масштабу, экономическому ущербу и прогнозируемым социальным последствиям пандемия коронавируса стала событием, невиданным со времен окончания Второй мировой войны.

Всего за три месяца вирус SARS-CoV-2 распространился практически по всему миру. Как оказалось, глобализация, достигшая пика как раз к 2020 году, имеет свои отрицательные стороны. Паническая реакция мирового сообщества на коронавирус невольно подталкивает к выводу, что его появление застало врасплох даже лидеров геополитической гонки, что уж говорить об аутсайдерах.

Но это далеко не так. О коронавирусах было известно немало и давно, наука оказалась подготовлена к техническим аспектам борьбы с пандемией несоизмеримо лучше, чем когда-либо ранее. Геном был расшифрован и передан в исследовательские лаборатории по всему миру в рекордно сжатые сроки. И пусть в условиях карантина время течет медленнее обычного, все же разработка в течение всего трех месяцев нескольких лекарственных препаратов и вакцин, которые уже проходят испытания, - отличный результат.

Феномен нынешней ситуации в том, что так же плохо, как и ранее, с задачей справились те, кто относится к современной политической элите, и (или) отвечает за политику в области общественного здравоохранения. Собственно, и сами сообщества оказались не готовы принять вызов во всеоружии. Еще в январе невозможно было представить, что в одних демократических и вольнолюбивых странах армия и спецслужбы будут задействованы для ограничения свобод собственного населения, а в других рекомендации властей попросту будут грубо игнорироваться. По какой причине мир либеральных демократий избрал именно китайскую модель реагирования на угрозу, остается загадкой. Неоспоримы самые лучшие намерения правительств обеспечить народу безопасность путем сохранения жизни. Проблема оказалась в приемлемости цены, которую сообщества, вовсе не просившие власти причинять им добро, оказались готовы за это платить.

Масштаб ущерба, нанесенного мировой экономике, а также глубина ожидаемых уже в ближайшем будущем социально-экономических трансформаций требует анализа и осмысления. Если воспользоваться классической формулировкой Клаузевица, что "война есть продолжение политики иными, насильственными средствами", следует признать, что мы оказались в условиях самого настоящего военного времени. То есть войну никто не объявлял, ограничились необъяснимой "пандемией", но нанесенный ущерб сравним с последствиями крупномасштабных военных действий. Все известные геополитические конструкции, экономические системы и даже мировые религии в той или иной степени пострадали не столько от, в общем-то не самого злобного и смертоносного вируса, сколько от чрезвычайных мер, предпринятых для победы над ним. При этом как раз накануне ослабления карантина выяснилось, что одним из основных инструментов антивирусной войны, суть которой еще предстоит осознать, стал инспирированный правительствами по всему миру страх перед вирусом и всем, что с ним связано. Насильственные средства, о которых говорил Клаузевиц, оказались в новых исторических условиях совсем другого рода, чем ранее. Это и радикальные ограничения свобод, и закрытие границ, и запрет на экспорт критических товаров, и ожидаемое увеличение контроля практически над всеми сферами жизни индивидов. В некоторых случаях эксперты заговорили о наступлении "медицинской диктатуры" с широчайшими последствиями далеко за пределами собственно медицины. В то же время, вопрос о том, можно ли победить в войне, если враг внушает панический страх, остается открытым как в философском, так и в практическом смысле.

Просто представьте себе, что отныне врачи будут отказываться лечить больных, а учителя - учить детей на том основании, что они боятся заразиться. Точные научные знания, которые могли бы стать единственно надежной основой устранения страха, теперь крайне трудно отыскать в океане необоснованной, часто провокационной и ничем не подтвержденной информации, которую СМИ и социальные сети со скоростью света уже третий месяц разносят по миру. Теперь выяснилось, что к сеянию страха причастны и официальные структуры.

В этой связи привлекает внимание откровенное заявление главного санитарного врача Виктора Ляшко в эфире одного из телеканалов о том, что парки и скверы в Украине закрыли не из-за опасности заражения коронавирусом, а ради психологического воздействия на украинцев и создания у них ощущения тревоги, дабы они соблюдали карантин. Оказывается, "когда закрывали в свое время парки, делали опрыскивание дорог, это опять же был вопрос не столько влияния на эпидемиологический процесс, сколько на психологический". Ляшко объяснил, что эту тактику позаимствовали у других стран, когда поняли, что люди не боятся опасности, которую не видят. Среди этих стран упоминались Китай и Италия. Любопытно, как могли бы выглядеть, к примеру, меры психологического воздействия на ту часть населения, которая не видит войны на востоке Украины и поэтому перестала воспринимать ее как угрозу? Объявление всеобщей мобилизации или проведение показательных стрельб? И есть ли ответ на вопрос, почему коронавирус очень широко распространился в американских тюрьмах, где заключенные находятся в строгой изоляции, а большинство заражений в Нью-Йорке (до 66%), по признанию специалистов, происходило именно в домашних условиях?

Отец всех страхов - страх смерти - относится к сфере духовной, которая традиционно находится под опекой верований и религий. Наука, в том числе медицина, всегда противостояла ортодоксальным религиозным воззрениям, но победить догматизм и ритуалы до недавних пор не могла. И вот, в наши дни случилось невероятное. Пустота площади перед Собором святого Петра в Риме во время пасхальной службы самого Папы Римского, одинокая Кааба во внутреннем дворе Заповедной Мечети в Мекке, заваренные двери синагог в Израиле, опустевшие на Пасху христианские монастыри и соборы православного мира стали очевидным доказательством того, что страх и "диктатура медицины" взяли вверх даже над божественным. Страх перед неизведанным победил не только разум, но и дух. Все знают, что час придет, вопрос лишь в том, как, когда и почему это случится. И все же теперь едва ли не каждый землянин надеется, что уже переболел COVID-19, но в легкой форме, и имеет иммунитет (что не факт). Патриарх Кирилл больше не ездит с иконами по Москве, а сидит в изоляции. И тоже, наверное, надеется.

Современное общество попало в ловушку, созданную им же самим. Оно не хочет отказываться от роскоши вседоступности и свободы выбора - будь то товары, услуги или привычки. Значительная часть населения если не всего мира, то точно Запада, больше боится утратить привычный образ жизни, чем заразиться. Невозможность купить кофе в "Старбаксе" оказалась большим ужасом, чем угроза интубации. Именно этот страх, а не страх перед вирусом, лежит в основе необъяснимой страсти, например, к скупке туалетной бумаги, консервов, круп и других предметов первой необходимости. Отрицание страха толкнуло на глупейшие протесты, когда явно психически нездоровые люди облизывали рукомойники и унитазы в общественных местах, чтобы доказать отсутствие вируса. В результате некоторые из них заразились (только неясно чем). Поэтому не стоит осуждать Виктора Ляшко, доктора Фаучи или любых других представителей правительств, являющихся плоть от плоти представителями своих сообществ. Они соизмеряют предлагаемые меры и реакцию сограждан с понятными им представлениями, и в этом смысле их действия, как показывают опросы общественного мнения, поддерживаются большинством. Те, кого надо не пугать, а уговаривать, и с кем стоит вести честный и прямой диалог, живут в таких странах как Германия, Швеция или Япония, у нас таких пока меньшинство. Это к тому, что опыт других стран бывает разный - есть китайский, а есть и немецкий. Аргумент, что нашу систему здравоохранения нельзя сравнивать с немецкой, не работает - ее нельзя сравнивать ни с китайской, ни с итальянской. А еще лучше - ничего ни с чем не сравнивать, а исходить из собственных знаний и опыта. Только где ж их взять…

Крайне опасным, с точки зрения последствий для общества, выглядит даже самое безобидное, на первый взгляд, требование соблюдать "социальную дистанцию". Сам этот термин содержит опасное разночтение. Почему "социальную", а не "физическую", если речь идет только о расстоянии? Социальная дистанция - понятие семантически значительно более широкое, предполагающее не только полтора метра между людьми, но и ограничение контактов, дружеских и любых других связей, которые и создают из набора индивидуумов социум, то есть - общество. Разобщенными легче управлять, каждый в отдельности чувствует себя незащищенным, а значит - уязвимым. И если "социальная дистанция" не просто неудачный термин, то все предыдущие теории конспирологии меркнут на фоне идеи превращения человеческих сообществ в группы разрозненных индивидуумов. Именно социализация сделала человека человеком, стала причиной развития речевой функции, культуры, искусств, позволила выжить в глобальных природных катаклизмах и войнах. Обязательно найдется кто-то, кто скажет: нас тренируют перед следующим этапом, вырабатывая безусловный рефлекс изоляционизма.

В который раз следует констатировать: победить в мировой антивирусной войне могут лишь наука и образование, общая культура, высокая степень понимания социальной ответственности и организации общества. То есть именно те сферы, которые традиционно первыми подлежат секвестированию при любых пересмотрах бюджета в сторону уменьшения. Лет двадцать тому назад Украина создавала в Китае технопарки, а теперь мы перенимаем у него опыт борьбы с вирусом. Если в стране нет своей научной базы, а оклады врачей высшей квалификации в три раза меньше зарплаты пиццайоло в соседнем супермаркете, то сеяние страха оказывается едва ли не основным средством борьбы с пандемией. Борьбы, но не победы.

"Повергнуть врага без сражения - вот вершина", - писал великий китайский стратег Сунь-цзы. И добавлял: "война - это путь обмана". В этом смысле человечество действительно взяло на вооружение именно китайский опыт. Остается узнать цену победы.