Отцом ты можешь и не быть…

Гуманнее посадить два дерева вместо одного, чем родить сына, которого ты не способен достойно воспитать…

Нет, речь пойдет не об опустившихся алкоголиках. Скорее, о так и не «возвысившихся» трезвенниках. Другими словами — об отцах, состоявшихся в качестве таковых, если разобраться, чисто номинально.

В последнее время наблюдаю у себя дома, в России, активизацию некоторой части патриотически настроенной общественности, все настойчивее нашептывающей мне то в левое, то в правое ухо: страна вырождается! Да­ешь прирост населения! Вернуть налог на «бездетность»! «Детная» семья — это модно! И за всем этим уже слышится что-то вроде: «комсомолец, на самолет!»

Догадываюсь, что и на моей родине, в Украине, где рождаемость сегодня официально самая низкая в Европе, проблема эта стоит не менее остро.

Только вот закрадывается в голову кощунственная, на первый взгляд, мысль: «Дался всем нам этот прирост». Как в том анекдоте: «Доктор, я буду жить?» — «А смысл?»

Вообще не знаю субстанции в вопросах семьи и воспитания детей более сомнительной, я бы даже сказал псевдогуманной, чем т.н. обеспокоенная общественность. Которая со времен Павлика Морозова у нас себе на уме и уж точно не на страже интересов и гражданских прав отдельного человека. Так или иначе я весьма скептически отношусь к гласу этой общественности, когда она берется сравнивать ситуацию с рождаемостью в бывших советских республиках и в Китае или подсчитывает, на сколько нашего брата убудет к 2050 году. То есть мне, конечно, хочется, чтобы нас становилось больше, но не любой ценой — скажем, не за счет бомжей, один из которых как раз в эти минуты дрыхнет у меня под дверью.

«Бомжи-то здесь причем?» — спросите вы. Но ведь, если задуматься, бомжи не всегда были бомжами, а были когда-то, как и мы с вами, «дорогими спiввiтчизниками», 3800 граммов веса и
52 см роста…

И еще я представляю себе маленького измученного человека с опущенными плечами, который все делал, как учили: и дерево посадил, да, скорее всего, не одно, и сына вырастил… и все мечтал когда-нибудь пожить для себя, но теперь понимает, что не успел. А тут еще оказывается, что и сын-то вырос совсем не опорой в жизни, а, стало быть, сад, посаженный вот этими руками, никому не нужен…

И когда я вижу этого седовласого человека отчаянно вступающим в единоборство с «Беркутом» — или в России с ОМОНом — на каком-нибудь митинге оппозиции, то всякий раз думаю о том, что все мы живем в обществе не только низких зарплат и пенсий, но и в обществе отцов-неудачников, детей-неудачников, в обществе неудавшихся, несчаст­ливых семей.

Я искренне жалею этого человека. Мне очень хочется отмотать пленку его жизни назад, и там, в его прошлом, сделать что-то для того, чтобы оградить его от сегодняшних разочарований, от будущих невидимых миру слез. Мне совсем не хочется, чтобы он ощущал себя неудачником — он, вырастивший для государст­ва, во-первых, перспективного налогоплательщика, во-вторых, молодого, полного сил работника, в-третьих, потенциального защитника Отечества и, наконец, такого же потенциального родителя-воспроизводителя, как и он сам, — хотя бы и для продолжения малопонятного мне демографического состязания с Кита­ем…

Между тем государство, по сути, обмануло его. Убедив в необходимости родить и вырастить сына, оно не предупредило, что собирается затем фактически отнять его у отца с матерью, использовав для решения собственных, сугубо утилитарных задач. И задачи эти, как мы уже знаем, наше государство решило вполне успешно. А вот насчет того, чтобы воспитать доброго, заботливого сына, опекуна для родительской старости, достойного отца для будущих внуков — на это государству по большому счету было наплевать. Об этом родители должны были позаботиться сами. А не сумели — что ж, страховка здесь не предусмотрена.

И вот я думаю: а не правильнее ли было бы нам, родителям, относиться к развитию и воспитанию детей как к частному инвестиционному проекту? Ведь не секрет, что мы ждем от этого процесса и конкретных результатов, в том числе лично для себя — как пожилых (когда-нибудь) людей и как потенциальных дедушек и бабушек. Так почему бы заранее, еще на стадии планирования потомства, не просчитать вложения, которые для этого потребуются, трезво оценить и имеющиеся ресурсы, и возможные риски?

Где-то в благополучных странах будущие отцы носят бандаж в виде огромного живота — чтобы на собственной шкуре понять: каково оно, быть беременной. В нашем же случае, пока гамлетовский выбор еще не сделан — рискну предложить «юноше, обдумывающему житье» пристроиться бебиситером к родственникам или гувернантом к соседям или знакомым.

Согласны ли вы с тем, что своего ребенка надо не только любить, но и уважать — причем с самого раннего детства? Готовы ли вы к этому? Понимаете ли вы воспитание детей как серьезную духовную работу, прежде всего над самим собой? Если вы еще не задавали себе этих и подобных вопросов, значит, к роли достойного продолжателя рода человеческого вы попросту пока не готовы.

Дальше скажу и вовсе крамольную вещь: ну и не надо вам мучиться. Не спешите пополнять ряды отцов-неудачников — и бог с ней, с рождаемостью. Не все же любители животных, прошу прощения за такую параллель, заводят их дома. Некоторые берут шефство над своими любимцами на расстоянии — допустим, спонсируют их в зоопарке, о чем свидетельствуют таблички на волье­рах. По той же логике можно взять шефство над родным племянником или, скажем, ребенком своих друзей. Может, даже вложить в них соответствующие средства — так иные бизнесмены инвестируют, например, в перспективных детей-теннисистов. И, поверьте, все будут страшно довольны. А можно еще завести и собственного ушасто-хвостатого любимца — чтобы поупражняться в родительской миссии сперва «на кошечках».

Кстати, вспомните-ка себя маленького. Знаете, сколько взрослых с удовольствием гоняют с детьми в футбол или простаивают перед клетками в том же зоопарке? Вот и вы дайте возможность этому маленькому человеку в вас побаловать себя, наиграться во все то, во что он не смог наиграться в детстве. Ведь именно в неудовлетворенном еще детском эгоизме, по мнению психологов, часто кроется секрет психологической неготовности мужчины самому стать отцом.

Говорят, рождение детей укрепляет семейные узы. Возможно. Но если мужчина все же оставляет семью, то, думаю, еще и потому, что трезво оценивает свою родительскую неудачу, с горечью видит ее конкретные и, увы, необратимые плоды. И хочет иметь шанс начать все с нуля. Или… более не начинать вовсе.

А что касается рождаемости… По-моему, не очень-то разумно это — стимулировать воспроизводство народонаселения чисто механически, мало заботясь о качестве человеческого материала. Подобный путь можно признать оправданным лишь для восстановления генофонда после масштабных социальных катаклизмов вроде пандемий или войн…