«ОДИССЕЯ» НОРВЕЖСКОГО… ЧУКЧИ

Первым необычную «одиссею» норвежца Бента Волла, его жизнь в чукотском стойбище, жену-чукчанку, их детей описал Х.Свердруп. Позднее - чукотский писатель Юрий Рытхэу в великолепной книге «Сон в начале тумана» вывел «портрет» главного героя, прототипом которого послужил Б.Волл.

Из воспоминаний участника челюскинской эпопеи 1934 г. зоолога В.Стаханова: «1934 г. Чукотка, Стойбище Нетакенешкен на мысе Сердце-Камень, где была организована главная питательная база для челюскинцев (название мыса Сердце-Камень дали казаки-первопроходцы за сходство мыса с человеческим сердцем).

В стойбище группу челюскинцев, пробиравшихся «своим ходом» на Уэлен, встретила группа чукчей, возглавляемая местным жителем - норвежцем Бентом Воллом. В его яранге был организован склад продуктов, в ней же челюскинцы должны были отдыхать. Старик Волл с нескрываемым интересом рассматривал гостей. Все обитатели яранги были заняты приготовлениями к встрече.

Челюскинцы из бесед с Воллом, которые они вели на смеси английского, русского и чукотского языков, узнали ряд интересных подробностей из жизни этого оригинального человека».

В начале века норвежец

Бент Волл, увлеченный

«золотой лихорадкой», приехал на Аляску. На Клондайке он работал на золотых приисках. Промывал тонны песка в надежде найти свой «фарт», который не давался тысячам золотоискателей, добравшихся в этот дикий край со всех уголков мира. В это же время здесь был и Джек Лондон, с которым Бент Волл познакомился. Шло время. «Фарт» обходил стороной. Радужные надежды на обогащение тускнели, денежные запасы таяли...

Однако не угасал дух романтики, тяга к приключениям. Молодой, атлетически сложенный парень, отличавшийся от многих «бродяг Севера» знаниями и хорошим воспитанием, полученным в Норвегии, стал зверобоем. Ходил на шхунах китобойного флота от Сан-Франциско далеко на север, доходил даже до острова Геральда в Чукотском море. Он был уже опытным моряком, штурманом, помощником капитана.

Однажды американская шхуна попала в ледовый плен у мыса Сердце-Камень. Казалось бы, совсем недалеко открытая вода, но ледяное поле надежно держит шхуну. Вся надежда на южный ветер. Может, он взломает ледовую перемычку, освободит судно? Но «южак» и не думает начинаться. Моряки волнуются - неужели придется зимовать у этих диких берегов, когда Аляска совсем недалеко?

Капитан принял решение взрывать лед. Заложили в выдолбленные лунки динамит. Внезапно подул долгожданный «южак». Волла послали на лед вынуть взрывчатку...

Беда, как всегда, приходит неожиданно: вдруг грянул взрыв. Когда рассеялось облако дыма, моряки увидели лежащего штурмана. Возле рук расплывались пятна крови. Врача на борту не было, как не могло его быть и в диком чукотском стойбище на берегу.

Капитан сумел уговорить чукчей срочно отвезти Бента на собачьей упряжке в далекий поселок Анадырь, где был единственный на всю Чукотку врач. Чукчи ехать отказывались. Тогда капитан дал им новый винчестер, табак, чай, «дурную веселящую воду».

Закутанный в меха Волл лежал на нарте, смотрел на исчезающие вдали мачты шхуны...

На третьи сутки старик-чукча, меняя повязки на искалеченных руках моряка, что-то тревожным голосом говорил другим каюрам. Бент понял: начинается гангрена, это конец, ведь до Анадыря добираться еще не одну неделю. Старик принял решение. Собачьи упряжки, повинуясь командам каюров, потянули нарты в сторону видневшихся вдали сопок. Пришел Бент в себя в чукотской яранге. Его искалеченные, начавшие чернеть кисти рук осматривала старая шаманка Кэлена (корень слова «кэле» по-чукотски - «черт, злой дух»). Ужас сковал парня в предчувствии чего-то страшного. Кэлена готовилась к операции!

Прокалив на огне женский нож-пекуль, Кэлена точными ударами отсекла Бенту почерневшие пальцы, а затем «прооперированные» кисти сунула в кипящий нерпичий жир. Волл, которого во время «операции» крепко держали чаучу - оленные чукчи, от боли потерял сознание. Когда он пришел в себя, то к своему удивлению почувствовал, что боль стала значительно слабее. Понял, что будет жить.

Необходимость поездки в Анадырь к врачу отпала. Старая шаманка провела «операцию» профессионально! Упряжки повернули обратно к стойбищу анкальинов - береговых чукчей.

Показалось наконец стойбище. Но где же шхуна? «Южак» взломал береговой припай, и шхуна ушла курсом на Аляску.

Волл не смог больше сдержаться: взрослый мужчина плакал, как ребенок. Отчаяние, безысходность, пережитое - все это хлынуло наружу. Жители стойбища молча стояли рядом.

Бента забрал в свою ярангу один из молодых чукчей. Шло время. Пришлось научиться есть пищу чукчей и даже копальхен - прокисшее моржовое мясо, приправленное зеленью, грызть старые кости, когда хозяин яранги, каждое утро уходивший по льду замерзшего моря далеко на север в поисках лунки нерпы, часто возвращался без добычи. Чукчанка -жена хозяина и его маленький сын жалели Бента, понимая его состояние, делились с ним последним.

Волл понимал, что, став беспомощным инвалидом, он превратился в обузу для спасших и приютивших его чукчей. Он видел, что его презирают. А могло ли быть иначе? По чукотским обычаям, мужчина, который не может добыть пропитание, не умеющий охотиться, метко стрелять, достоин презрения.

Старейшина стойбища с пониманием отнесся к судьбе Бента, который уже неплохо говорил на чукотском языке. Старик нашел удивительное решение: из нерпичьей кожи изготовил для обрубков пальцев рук Бента специальные кожаные колпачки, которые крепко привязал к искалеченным кистям рук. На колпачки надевались кожаные футлярчики, на которых старик сделал специальные петли, в которые можно было вставить то или иное орудие труда или промысла.

Волл приступил к обучению. Было и отчаяние, и минуты радости.

Стойбище с интересом следило за ним. Почти все были уверены, что ничего у Бента не выйдет. Старик все добавлял Бенту новые футлярчики с петлями, один из которых был для удержания... карандаша (Волл много лет постоянно вел дневник, куда записывал ежедневные состояния погоды и значительные события и происшествия).

Наступил день, когда друг - хозяин яранги увел Бента за дальний мыс и дал ему винчестер. Надо было, как мальчишке, учиться держать ружье, вдевать петельку, заменившую указательный палец, на курок. Патроны тоже надо было экономить. И вот настал день, когда Бент первым же выстрелом попал в кусок льда, выбранный в качестве мишени. Это было достижение! Бент понял это и по более дружелюбным взглядам чукчей. Теперь надо самому добыть нерпу. Лишь этим можно доказать, что ты - мужчина, который может добыть пропитание себе и поделиться добычей с соплеменниками. Ведь древний закон прост: поделись добытым, остальные тоже хотят есть!

За рэтэмом (покрытие яранги из моржовой кожи) шумел, бесновался ветер. Из-за снежной круговерти не было видно стоящих рядом яранг. Холод быстро проникал даже сквозь меховую одежду, мягкие теплые торбаза, пыжиковые носки...

Волл с другом пробирались через торосы и все дальше уходили в глубину скованного ледяным панцирем моря. Надо найти лунку нерпы, укрыться за торосом и часами ждать, когда настороженная головка нерпы с почти человеческими, широко открытыми глазами вынырнет из лунки, осмотрится вкруговую. Тут уже зевать нельзя. Меткий выстрел, и нерпа застыла на воде. Теперь надо быстро, иначе она утонет, бросить ременной чаат (длинный ремень из кожи нерпы или морского зайца) с привязанной деревянной грушей, из которой торчат три больших крючка. Акын бросают за нерпу, подводят его к тушке. Рывок - и добыча уже на льду. Охотнику надо быть настороже, расслабляться нельзя - за торосами может караулить эту же лунку умка - белый медведь. Ему тоже очень нужна нерпа...

Невозможно выразить словами чувства, охватившие Бента, когда он метким выстрелом уложил свою первую нерпу и удачно вытащил ее на лед!

Глубокой ночью охотники подходили к берегу. Мелькнул слабый огонек. Это хозяйка яранги выставила у входа в чоттагин (холодная часть яранги) жирник - каменную плошку, наполненную нерпичим жиром, с фитилем из скрученного мха. Хозяйка ждала у входа. Она подала охотникам кружку с ледяной водой и плавающей льдинкой. Мужчины отпили, а остаток вместе со льдинкой выплеснули на головы убитых нерп. Их тоже надо напоить. Они тоже хотят пить. Таков древний обычай. Когда чукчанка освежевала нерп, за ярангой стали слышны покашливания. Хозяин яранги громко спрашивал: «Еттык?» - «Ты пришел?». В ответ слышалось: «И-и» - «Да». Гости заходили, молча садились, ждали. Хозяйка выставляла кэмэны - большое деревянное блюдо с угощением. Соседи ели, отрезая у самых губ острыми ножами куски мяса, затем, получив по куску добычи, уходили в свои яранги. Вскоре от добычи почти ничего не осталось. Волл сначала удивлялся такому «расточительству», даже втайне досадовал, затем понял: это древний закон - всех надо накормить.

Бент продолжал совершенствовать «технику» новых рук. Только он знал, как мучительно больно и долго давались ему навыки овладения все новыми сменными колпачками с другими петельками-«пальцами». Но зато потом было удовлетворение: он может делать и это! Цель была одна - стать полноценным мужчиной.

…Бент с другом долго искали в торосах лунку. Наконец нашли. Долго пришлось ждать. Мороз пробирал до костей. Голова нерпы внезапно вынырнула из воды. Чукча мгновенно выстрелил. Нерпа закачалась на воде. А вот акын он бросил неудачно, сильно замерзшие руки подвели. Видя, что нерпа вот-вот утонет, чукча бросился к лунке, выхватил добычу на лед, но поскользнулся и упал в лунку. Руки скользили по льду, в его глазах Бент видел ужас и обреченность. Все решали секунды. Бент протянул другу дуло винчестера и начал вытаскивать его из воды. Внезапно Бент увидел, что его «указательный палец»-петля натягивает спусковой курок. Предотвратить беду уже было невозможно. Грянул выстрел. Его друг лежал на льду, он был убит наповал. Быстро сняв шкуру с убитой нерпы, Бент положил на нее тело друга и, впрягшись в ременные лямки, потащил свою страшную ношу через торосы к стойбищу. Люди стойбища, как бы предчувствуя беду, стояли на берегу, молча ждали. На Бента было страшно смотреть. Он стал перед людьми на колени, плача, рассказал, что произошло. Он просил убить его...

Все поняли, насколько Бент сражен горем. Его искренность перевесила тяжесть беды. Чукчу похоронили. Бент Волл принял закон племени - стал мужем и отцом, взяв на себя заботу о вдове и сыне друга.

Шли годы. Авторитет Волла укрепился по всему побережью Чукотки. Богатый жизненный опыт, знания, которыми он охотно делился, сделали его одним из лидеров в стойбище и далеко за его пределами. Знали о нем и на Аляске. Были у него встречи с Руалом Амундсеном, чье судно стало на зимовку у берегов Чукотки, и с начальником американской «Гудзон бай компани» Олафом Свенсоном, которому Волл не позволил обманывать чукчей. Были встречи и долгие беседы с человеком, чья судьба была похожа на его «одиссею». Это был украинец Иван Миненко, который, подобно Бенту, в начале века ринулся искать лучшей доли на Клондайк из далекой Украины. Затем, не найдя там своего «фарта», в 1917 году, пройдя зимой «белое безмолвие» Аляски, сумев первым перейти через дрейфующие льды Берингова пролива, дошел, а вернее, дополз до стойбища Рыркайпий («моржовое лежбище», возле мыса Северного, позднее - мыса Шмидта). В яранге его приняли, отогрели. Он решил остаться, женился на вдове-чукчанке, спасшей его, и стал... украинским «чукчей». Иван Миненко стал отчимом Ивана Рынтыргина, удивительного человека, с которого Т.Семушкин «писал» главного положительного героя в известной во всем мире книге «Алитет уходит в горы». Автор данной статьи был хорошо знаком с «чукчей Айе». Когда в 1976 году И.Рынтыргин умер, добился увековечения его имени в названии улиц нескольких поселков на Чукотке.

Из воспоминаний челюскинца В.Стаханова: «Яранга Волла отличалась от других яранг стойбища. Это было огромное деревянное сооружение. По конструкции - копия чукотской яранги, но имеющая в крыше стеклянные окна, а не маленькое отверстие для выхода дыма, как у других. В яранге - несколько хозяйственных пристроек и внутри два больших полога (угол яранги, полностью покрытый мехами оленей, спальное место), где пол застлан, как линолеумом, моржовой выделанной шкурой, стоят столики, вокруг которых соломенные коврики для сидения. В яранге есть умывальник, керосиновая лампа-молния, но отопление - те же жирники, дающие много тепла. В яранге необыкновенно чисто».

У Бента Волла было трое детей. Старший сын был уже женат, жил рядом с ярангой отца, помогая ему в работе. Двое младших жили вместе с Воллом. Они учились в школе, говорили по-русски и по-чукотски.

Многому Волл научил коренное население. Многому научился сам. Первые представители советских властей не хотели вникать в его судьбу. Их беспокоило одно: подданный другой страны живет здесь без гражданства. Волла увезли в Уэлен и посадили в «кутузку». К властям Чукотки съехалось много чукчей с просьбой освободить арестованного, которые дали Воллу высшую «аттестацию» - о нем сказали: «л'ьыг'- оравэтльан», что в переводе означает - настоящий человек! Он был освобожден из-под стражи и вернулся к своей семье.

Бент Волл обратился в Москву с просьбой предоставить ему гражданство страны, где он живет, где растут его дети, страны, которую он считает своей второй родиной. Просьба была удовлетворена.

Из воспоминаний челюскинца В.Стаханова: «У Волла челюскинцы провели около трех дней, приятных во всех отношениях. Впервые за много месяцев гости могли умыться горячей водой с мылом, переменили белье, ели прекрасно приготовленную пищу. 15 апреля 1934 г. челюскинцы простились с Воллом. На дорогу жена его снабдила их хлебом, маслом, мясом и сгущенным молоком».

Китобойным и зверобойным промыслом Волл занимался много лет (до 1927 г.). Потом перешел на коммерческую работу - стал уполномоченным Акционерного Камчатского общества, представителем американской фирмы по торговле на Чукотке и Аляске. Волл изъездил Чукотку от Анадыря до Колымы. На мысе Сердце-Камень он обосновал небольшую факторию, где выменивал у чукчей на товары и продукты пушнину, меха и кожу. Одновременно завел небольшую китобойную шхуну, на которой охотился за китами, моржами и нерпами в Чукотском море.

У Волла была толстая конторская книга - журнал посетителей, куда многие из тех, кто бывал в яранге, заносили свои впечатления. Там были записи челюскинцев, участников научных экспедиций. Была у Волла и огромная американская карта, на которой он показывал челюскинцам все известные ему полярные дрейфы американских китобойных судов, бригов и шхун в Чукотском море. До сих пор они не описаны никем.