Одиссея королевы стриптиза

Стриптиз, как все знают, это танцевальный номер с раздеванием. Многие американцы (особенно американки) осуждают стриптиз, «потворствующий низменным инстинктам и сексплуатации женщин». Другие относятся проще - как к фривольному кабаре, своеобразному эстрадному шоу. Третьи, не вдаваясь в дискуссию, просто... ходят в стриптиз-клубы.

Но мало кто знает о стриптизе - укладе жизни сотен молодых женщин, для которых он и профессия, и заработок.

Малознакомый быт и нравы ночных клубов Манхэттена открывает бывшая танцовщица, писательница Лили Бурана в статье «Голый город», напечатанной в одном из сентябрьских номеров еженедельника «Нью-Йорк».

НРС получило у L.A.Times Syndicate право на перевод и публикацию этого материала.

Задолго до того как стать писательницей, я работала в стриптиз-клубах. Тогда стриптиз был одним из способов (конечно, не из самых приличных) заработать на жизнь. В последние же годы целая армия одержимых сексуальными проблемами феминисток поспешила приветствовать секс-бизнес и порнографию как легальный способ «сексуального освобождения» и «самопознания».

Они уважительно называют это «секс-работой» и наделяют положительными качествами. Ведь ты не просто выставляешь голое тело за деньги, ты при этом «изучаешь проблемы взаимоотношений между полами».

Так в одночасье я превратилась из прокаженной, от которой шарахаются благопристойные граждане, в серьезную исследовательницу и благородную «секс-труженицу».

Но намного ли сегодня изменился сам этот бизнес? По всему городу открываются все новые и новые клубы, а в фильмах типа «Девочки из шоу» и «Стриптиз» танцовщицы представлены как новейшая реинкарнация женщины-трудяги.

Перед тем как переехать в Сан-Франциско, я в конце

80-х танцевала на 42-й улице. Кажется, самое время вернуться в Нью-Йорк, соединить обе мои профессии, танцевальную и литературную, и тайком отправиться в страну стриптиза.

«Бэби Долл Лаундж»

Первый клуб в моем маршруте - «Беби Долл». Здесь пахнет богемой. Говорят, все крутые девчонки, увлекающиеся панк-роком, прошли через это заведение, отчаявшись иным способом добыть деньги для оплаты квартиры. С трудом верится во все эти легендарные истории - клуб явно выдохся.

Здесь тихо и уныло. На маленькой сценической площадке у входной двери одинокая танцовщица неуклюже дергается под музыку «Аэросмита». Ее взмокшие от пота черные трусики пузырятся на худых бедрах. За стойкой бара и вдоль сцены сидят персонажи богемной тусовки, ребята с Уолл-стрита и меланхолично-томные шлюхи.

Менеджер Энтони, приятный брюнет лет тридцати с небольшим, в джинсах и майке-безрукавке, говорит мне, что если платье и узкие трусики у меня с собой, то могу сразу выбегать на сцену -документы его нисколько не интересуют.

Туалетная комната в сыром подвале пахнет столь омерзительно, что меня чуть не вывернуло наизнанку. Дверца в душевую сорвана с петель, унитаз засорен. Коренастая девушка с фиолетовыми волосами накладывает на лицо крупные мазки грима. Она весело меня окликает, но мне настолько дурно от застарелого зловония, что я не в силах поддержать разговор.

Я не захватила музыку, поэтому Энтони разрешает мне пойти в чулан и порыться в горке компакт-дисков. Выуживаю диск Sonic Temple группы Cult и прыгаю на авансцену. Старенький проигрыватель «проглатывает» куски песен, музыка звучит судорожно, скачками. С потолка свисают цепи, и я больно ударяюсь о них, пока не осознаю, что на этой сцене надо двигаться с превеликой осторожностью. Медные шесты столь шершавы от ржавчины, что когда я, вращаясь, пытаюсь сверху вниз медленно сползти по нему, то руки застревают и красивое движение не выходит.

Похоже, хозяева понимают, что их заведение отнюдь не место общения изысканных интеллектуалов. Когда у барной стойки ко мне привязался какой-то мерзкий тип, Энтони будто ненароком придвинулся и шепнул на ухо: «Вовсе не обязательно быть вежливой с клиентом, если ты не хочешь».

В дополнение к чаевым, заработанным во время выступления, постоянные танцовщицы получают за каждую смену 60 долларов, что совсем недурно. (Внеплановые «вольные стрелки» вроде меня работают только за чаевые.) Чтобы тебе заплатили за смену, нужно продать клиентам семь порций выпивки (при этом получая за каждую еще по доллару комиссионных). Если ты не вырабатываешь норму, из зарплаты удерживают пятерку. Впрочем, когда народу мало, девочкам дается послабление.

Несмотря на гостеприимство хозяев и любезное обращение танцовщиц, я не ощутила здесь азарта, желания отличиться на сцене. Каждому нужно найти свою нишу, то есть клуб, где ощущаешь себя в своей тарелке. Я, например, предпочитаю заведения чистые, вылизанные, с легким, знаете, шиком. Ну хотя бы с работающим туалетом...

«Биллиз Топлесс»

Чтобы танцевать здесь, сначала пришлось договариваться с агентом. Милтон, который нанимает танцовщиц для нескольких клубов, - прожженный ветеран, начинавший еще в давние времена расцвета бурлеска. Он представитель вымирающей породы, поскольку большинство клубов предпочитают вести дела с танцовщицами напрямую. Стены его офиса увешаны старыми плакатами с обнаженными красотками, а в комнате не продохнуть от сигаретного дыма, что также очень несовременно.

Я сразу же понравилась Милтону, потому что охотно ему подыграла. Ты должна пройти в заднюю комнату, говорит он, раздеться до нижнего белья и пройтись передо мной, чтобы я «мог убедиться, что у тебя все на месте». Когда я, наконец, появляюсь, он глядит на меня оценивающе, поднимает с письменного стола пастуший колокольчик и начинает им громко звенеть. «Да-да, - кричит он, - ты в моем вкусе!».

Милтон привлекает тем, что он имеет дело только с такими манхэттенскими клубами, которые платят танцовщицам твердую ставку. Об остальных он говорит с раздражением, гневно посверкивая двухфокусными стеклами очков: «Я обхожу стороной клубы, которые не платят ставку, заставляя бедных девочек клянчить чаевые у швейцара, у хозяев, у диск-жокея и даже у вонючего гримера».

Проверив документы и дав дневной контракт с «Биллиз», Милтон кивает на прощанье: «Если знаешь красоток вроде тебя, которые хотят танцевать, присылай их ко мне».

Обязательно пришлю, Милтон.

«Биллиз Топлесс» - крохотное заведение для подвыпивших «синих воротничков». Оформление напоминает захудалый мексиканский ресторанчик с дешевыми бумажными гирляндами и рождественскими лампочками. На стене горделивый плакат: «Биллиз» приветствует своих друзей из Нью-Джерси!»

В смене шесть девушек. Раз в час они выходят на узкую, вытянутую, как взлетная полоса, сцену, танцуя по тридцать минут. Каждая из девушек демонстрирует себя, затем перебегает дальше, а на ее место заступает следующая. И так далее. Можно часть движений делать лежа, но я вижу, что пол здесь шероховатый, поэтому воздерживаюсь.

Когда танцуешь, чередуясь с другими и двигаясь по кругу, это несложно, но ужасно скучно. Чтобы отвлечься, я начинаю фантазировать о том о сем. Когда внезапно возвращаюсь из мира грез, то ловлю свое отражение в зеркале за барной стойкой, с неудовольствием замечая, что из-за красного луча бледно-голубые прожилки на моей груди смотрятся иссиня-черными.

Клиенты стриптиз-клуба часто бывают грубыми мужланами, поэтому общаться с ними порой труднее, чем танцевать для них. Но парни в «Биллиз» галантны и забавны. Во время перерывов я болтаю с ними за барной стойкой, потягивая соду.

Окончена смена. Получаю 50 долларов. Я вконец вымотана, язык заплетается и каждый мускул стонет от боли. Вот что значит возвращаться на сцену после долгого перерыва...

Уже выходя из клуба, завистливо гляжу на танцовщицу, сидящую на сцене. Она блаженно улыбается, поочередно высоко поднимая и закладывая за голову то правую, то левую ногу.

«Голубой ангел»

«Голубой ангел» - смесь кабаре веймарской эпохи и погребка для битников. Смесь, пропущенная через порнографический фильтр. Уже с первого взгляда ясно, почему Дрю Барримор именно здесь давала свой нашумевший сеанс стриптиза: в этом клубе по-настоящему клево. Крошечный подвальчик словно вдохновлен чьими-то вполне наивными представлениями о баре «с раздеваниями»: стены с рельефом кирпичной кладки, изящные столики, две крошечные сцены и танцзал с черно-пятнистыми диванчиками по краям, закрытыми от любопытных глаз черными портьерами.

Танцуют здесь тоже клево. Хозяева не подгоняют всех девочек под вульгарный стандарт: пышные волосы, длинные яркие ногти, грудь напоказ. Танцовщицы самых разных комплекций и возрастов одеты и причесаны - кто во что горазд. Каждая имеет право выбирать музыку и хореографа для своего шоу. Отсюда великое разнообразие танцевальных номеров, что отличает этот клуб от всех остальных.

По уикэндам здесь разворачивается настоящий спектакль. Особенно впечатляет номер, исполняемый дамой, которой хорошо за пятьдесят.

Я наблюдаю за ней, сидя с клиентом за столиком и потягивая кока-колу. Когда дама появляется на сцене, на ней только маска мышки Минни - подружки Микки Мауса, лифчик и трусики. Подрагивая фальшивой пластиковой грудью и столь же фальшивыми ягодицами, она танцует под «Тюремный рок». Мой собеседник бросает с кривой ухмылкой: «Она меня пугает».

Она и меня пугает, но, думаю, по другой причине. Неужели я буду такой же через 25 лет? Я восхищаюсь отвагой этой вечной девушки, но не хочу следовать ее примеру. Я, пожалуй, соскочу с круга, пока я в прекрасной форме и позарез нужна секс-индустрии, соскочу, не дожидаясь, когда секс-индустрия безжалостно выбросит меня на свалку.

Когда в полночь выхожу на сцену, затянутая в черный корсет, в черной кожаной фуражке набекрень, и начинаю танцевать под «Эротику» Мадонны, я сама себе нравлюсь. Мои ноги опять свыклись с высокими каблуками. Зрители сидят очень близко, и я заряжаюсь их энергией. Публики так много, что не протолкнуться, и, сойдя со сцены, я пускаю фуражку по залу, чтобы собрать чаевые.

К сожалению, полный зал не обязательно означает полный бумажник. Большинство публики на уикэндах приходит поглазеть на девочек и не особенно тратиться. Настоящие деньги зарабатываются в будние дни, когда разномастную шантрапу заменяют солидные клиенты. Вот тогда часто заказывают «танцы на коленях» (lap dances), когда ты танцуешь для одного клиента. В среднем за такой танец платят двадцать долларов.

Впрочем, мне и сегодня удается увлечь пару ребят, и они заказывают «танцы на коленях».

«Танцы на коленях» (в нью-йоркском варианте) исполняются обязательно с обнаженной грудью. Ты садишься лицом к клиенту и ритмично покачиваешь верхней частью тела. Это довольно просто, если бы не предательская мягкость кушетки. Очень трудно сохранять равновесие, непрерывно двигаясь из стороны в сторону. Иногда ноги проваливаются между диванными подушками, и ты медленно опускаешься, буквально пригвождая к кушетке изумленного клиента.

Творческий дух «Голубого ангела» олицетворяет хозяйка клуба Уте Ханна, спокойная, замечательная немка. Помощников у нее мало, ей приходится и руководить, и самой делать массу вещей. Когда, например, засоряется раковина в туалетной комнате, Уте невозмутимо отправляется на склад за вантузом.

В отличие от многих, кто выбивается из танцовщиц в менеджеры и высокомерно командует девушками, напрочь забывая свое прошлое, Уте относится к нам с симпатией. Мы можем приходить и уходить, когда захотим. Единственное условие: если ты делаешь больше трех «танцев на коленях» за вечер, заплати хозяйке 20 долларов.

Когда закончилась смена и я шла к выходу, она меня дружески окликнула: «Скажи швейцару, пусть поймает тебе такси».

«Флешдансерс»

Первая драма: мне почти отказали в пробе во «Флешдансерс» из-за нижнего белья. С трудом спустившись по обшарпанной, залитой неоном лестнице, в сполохах дискотечного света я неуверенно пробираюсь к менеджеру Марше, крупной даме со светлыми, неровнокрашенными волосами. Она отправляет меня в туалетную комнату переодеться для выступления. Грязно, тусклое освещение, очень мало места. Как здесь разместиться двадцати девочкам, ума не приложу. И вообще, если клуб может позволить такую роскошную светомузыку, почему столь убога туалетная комната? Пока я переодевалась, никто из девушек мне не улыбнулся и не ответил на приветствие.

Получаю от Марши категоричное напутствие: «Не танцевать в положении лежа, ничего лишнего не показывать. - Она пытается перекричать оглушающие гитарные завывания Ван Халена. - Покажи, что у тебя надето под платьем».

Я распахиваю белое платье, показывая ей лифчик в цветочек и такие же трусики.

Марша гневно качает головой, сильно затягивается «ньюпортом» и нацеливает палец на трусики: «Никакого белья!»

Я смущена. Я думала, что это топлесс-клуб, а не нудистский бар.

«Мы не разрешаем нижнее белье, - объясняет Марша. - Только костюмы из лайкры. Есть у тебя что-нибудь подходящее?»

Хотя у меня с собой в сумке черный бразильский костюм из лайкры, я говорю «нет» из чувства противоречия этому дурацкому правилу, обязательному для первоклассных заведений. Она неохотно разрешает мне исполнить на пробу три номера (первый в одежде, второй в процессе раздевания, третий топлесс).

Когда я выскакиваю на сцену, в ту же секунду симпатичная танцовщица-блондинка кричит, уставившись на меня: «Боже, нижнее белье! Здесь это ни-ни!»

«Знаю, знаю, но почему?»

«Потому что это Нью-Йорк! Здесь нужен особый шик, будто ты кинозвезда, - говорит она с умным видом. - Впрочем, во всех других городах разрешают белье».

Это она МНЕ говорит! Девица явно встревожена моей безнадежной тупостью.

«Только не здесь, голуба. Ты ни шиша не заработаешь, если будешь это надевать».

В то же мгновение, едва она отваливает, какой-то клиент сует мне деньги и, сияя от счастья, кричит: «Обожаю белье!»

Поди разберись. Позже тот же парень дает чаевые другой танцовщице, указывая на меня: «Она молодец. Уверен, что ее наймут на работу».

Девица сузив глаза, медленно меня оглядывает: «Может быть, да, - насмешливо тянет она, - а может, и нет».

Ну, еще укуси меня, силиконовая ведьма, думаю я, затем с вызовом хватаюсь за шест рядом с ней и делаю победный пируэт. Нет, нет, здесь я работать не хочу и не буду.

Театр «Хармони»

Требования в «Хармони» очень мягкие. Все что нужно, чтобы тебя наняли, - соответствующая одежда и чувство ритма. Да и, пожалуйста, напишите в анкете свое настоящее имя - на случай ареста.

«Танцы на коленях» - основная специализация «Хармони». А поскольку законодательство Нью-Йорка никак не может определить, что это такое, здешних девочек частенько тягают в полицию - как проституток. Внезапные облавы «полиции нравов» в «Хармони» не редкость. Крутое местечко.

Девочки самые разные. Всех цветов кожи, любых возрастов - от совсем молоденьких до сорокалетних, всех комплекций - от худышек до очень полных. Здесь не надо договариваться заранее. Хочешь работать - приходи, плати десять долларов заведению и заступай. (Это единственный клуб, где танцовщицы платят заведению меньше цены входного билета для посетителя.) Я именно так и делаю, затем несусь в туалетную комнату, напяливаю боевые доспехи и - в зал.

Кстати, никаких особых удобств в туалетной комнате нет. Унитаз отгорожен портьерой. Туалетной бумаги не видно (кто-то из девочек ворует, сообщила мне одна из танцовщиц). Если приспичит, нужно идти за рулоном бумаги к входу в клуб, где сидит менеджер. К этому вопросу он относится с превеликой серьезностью. Если драгоценный рулон по прошествии времени не возвращают, на весь клуб по громкой связи гулко звучит его замогильный голос: «Пожалуйста, верните в администрацию туалетную бумагу!»

Обстановка жутковатая. Стены покрыты облупившейся красной краской и украшены фотографиями порнозвезд десятилетней давности. Полно мусора, пыли и окурков, кое-где плесень. Грязь не только на полу. Позже, исполняя «танец на коленях» и пытаясь сохранить равновесие, я схватилась за трубу, идущую вдоль стены, и вляпалась во что-то омерзительно липкое, оказавшееся жевательной резинкой.

«Танцы на коленях» здесь самый ходовой товар. Плати десять долларов за музыкальный номер и получишь танцующую перед тобой лично красотку, которую сможешь еще и пощупать.

Собственно шоу представляет собой поочередный выход девочек на узкую, длинную полоску сцены. Каждая за пятнадцать минут может «показать себя». Какой-то особый наряд необязателен, да и хореография тоже. Одна девица весь свой номер пролежала на сцене, скрестив руки на груди и уставившись в потолок.

Я тоже не особенно выдрючивалась. Медленно раздевалась и плавно двигалась по сцене. Сморщенный старикашка кладет доллар у моих ног и ждет. Ждет он, конечно, чтобы я поближе к нему подошла и пооткровенней извивалась. Ишь чего захотел, один доллар сегодня не деньги, надо бы это знать.

В «Хармони» никто особо не церемонится. Курить в зале разрешено, и многие девчонки курят, сидя на коленях у клиентов. Можешь перекусить, где тебе заблагорассудится. Один клиент преспокойно поглощал мясо и картошку из горшочка, пока перед ним на сцене красовалась обнаженная танцовщица.

Распространено мнение, что «Хармони» - самое дно, дальше некуда. Но мне здесь нравится. Платят хорошо, клиенты в большинстве славные ребята, можешь себя не загонять, и никто не пытается лицемерно скрывать истинные цели клуба.

Однако я очень быстро обессилела. Из меня будто по капле выдавили всю энергию. Поэтому я воспользовалась очень удобным правилом -заплати заведению десять долларов, и можешь уходить в любой момент. Как оказалось, я отвалила вовремя, потому что буквально через пятнадцать минут нагрянули переодетые полицейские и арестовали шесть танцовщиц.

Добропорядочные горожане, наверняка, спокойней будут спать эту ночь, зная, что исчадия порока упрятаны за решетку.

Клуб «Пэрадайз»

В большинстве клубов специфический запах - едкий коктейль из пота, плесени, табачного дыма и, поверх всего, комнатного дезодоранта. На этот раз при входе не шибануло в нос - начало многообещающее. Здесь очень мило - три очень чистых этажа, украшенных стенной росписью, зеркалами, пальмами в кадках и тропическими цветами. Сцена хорошо освещена. Приличная, хотя и несколько банальная музыка (давно пора объявить мораторий на песню Рода Стюарта «Как ты думаешь, я сексуален?»).

Внешнее впечатление обманчиво. Этот клуб обирает клиентов покруче любого притона. Когда я заступаю на свою первую смену, администратор объясняет, что делать: если я не танцую на сцене, должна подыскать клиента и сесть с ним за столик. Пять минут поболтать, потом подойдет официантка и спросит клиента, не хочет ли уважаемый заказать даме выпивку. Если тот ответит утвердительно, я отказаться не могу. Затем принесут выпивку (сильно разбавленный безалкогольный напиток), за который с клиента возьмут десять долларов. Мои комиссионные - четыре доллара с порции - заносятся в мой компьютерный файл.

Через семь минут снова подходит официантка: не желает ли «мой дружок» купить еще один «дринк», пойти со мной наверх в комнату для двоих (называемую «бутылочкой») и выпить там безалкогольного шампанского, потанцевать со мной или посмотреть, как я, обнаженная, танцую перед ним на столике. Как вариант: можно спуститься в одну из интимных комнат «тематических фантазий».

Мне не верится, что кто-то клюнет на эту грубую наживку, но я ошибаюсь. «Ловится» первый же клиент. Он угощает меня тремя выпивками, и барменша предлагает ему отправиться со мной в одну из комнат с «фантазиями». Фантазия эта называется «взбитая пена» и стоит 350 долларов в час (включая фальшивое шампанское в пластиковых бутылях) плюс 100 долларов чаевых.

Клиент - милый, явно одинокий парень. Мне становится стыдно, что я участвую в такой наглой обираловке. Он протягивает золотую кредитную карточку. Ему заранее сказали, что в месячном отчете эти расходы будут невинно названы «еда и развлечения».

Мы идем вниз. Проходим ряд «тематических» комнат - «садомазохизм», «гарем», «тропическую», «две девочки». Наконец, пришли. Мягкий, обволакивающий свет. Экзотические росписи на стенах. Роскошная черная ванна. Напротив кушетка из черной кожи.

Дама, менеджер комнаты, напускает воду в ванну, вливает туда пенный концентрат и объясняет правила:

«Вы можете вместе сидеть на кушетке, но только один из вас может быть обнажен до пояса. Когда вы вместе сидите на кушетке, приподниматься и отрываться от кушетки нельзя. Она не может прикасаться к вам ниже пояса. Она может обнаженная танцевать перед вами на столике, но вы не можете к ней прикасаться в этот момент. Если хотите дать чаевые во время танца, положите деньги на столик. Можно танцевать вместе, прижимаясь друг к другу, но вы должны быть полностью одеты. Никаким образом нельзя прикасаться к интимным местам. Когда она в ванной, вы можете потереть ее губкой, только если она сама разрешит. В этот момент она должна быть только в положении сидя. Если она полностью голая в ванне, то прикасаться к ней нельзя. Вы можете сами находиться в ванной, но только один, без нее, и обязательно в трусах. Да, наверху видеокамера, так что ведите себя прилично!»

Мадам улыбается, указывая на всевидящий глазок в потолке, и заключает инструктаж пожеланием: «Развлекайтесь!»

Мы следуем правилам, не будучи уверены, что все их правильно запомнили. Пенистая ванна божественно ласкает кожу, и я большую часть провожу в ней, плескаясь и получая, как советовала мадам, отменное удовольствие. Подражая Мэрилин Монро в фильме «Некоторые любят погорячее», я делаю вид, что пальцы ноги застряли в кране, что приводит в неописуемый восторг моего кавалера. Он незамедлительно выкладывает премию 50 долларов.

Но вот час закончен. К нам спускается мадам и пытается уговорить клиента заказать еще один час «фантазий». Тот отказывается. Ну хорошо, торгуется она, хотя бы полчаса плюс бесплатно десять минут. Клиент говорит: «Нет!»

Он уходит, а я принимаюсь вновь за привычную рутину. Раскалываю пару мужиков на выпивку, танцую на столиках, но большую часть времени делаю стриптиз на сцене.

Ребята орут, подбадривают, помахивают долларовыми бумажками. Звук и освещение отличные, толпа заводная и щедрая - что еще надо.

Мои соратницы по сцене милы и забавны. Одна в изысканном, похоже, французском наряде, другая в пятнистом платье под леопарда и с маленькими леопардовыми ушками.

Я выставляю ногу поближе к клиенту, чтобы он мог засунуть под резинку подвязки долларовую купюру. Пачка уже заработанных баксов выскальзывает из-под резинки и разлетается веером по полу. Не останавливаясь в ритмичном танце, я пытаюсь незаметно перемещать горку мятых бумажек в угол сцены.

Прошло еще только полсмены, но уже глубокая ночь, и я смертельно устала. В 4 утра мне вручают конверт с моими комиссионными минус плата заведению - 22 доллара и мой счет в баре - 3 доллара. Итак, за смену я заработала, не считая чаевых за танцы, 220 долларов. Раскрутила я клиентов на 650 долларов. Вот и посудите, кто кого здесь обирает?

Кабаре мирового класса «Тенс»

Последняя остановка моего стремительного путешествия. Похоже, напоследок я оставила лучшее. Здесь работают самые безупречные красотки. В этом убеждаешься сразу.

Лентяев здесь не терпят. Почти военная дисциплина. Список действующих правил занимает четыре страницы через один интервал. Танцовщицы должны носить вечерние платья. Короткие - тоже дозволяются, но только с обязательными аксессуарами - высокими чулками и перчатками или шляпкой. Никаких прозрачных комбинаций, низких каблуков, шатаний по залу с сигаретой в зубах или выпивкой в руке. Во время 20-долларового заказного топлес-танца на столике перед клиентом девушка не должна прикасаться к своей груди, промежности и ягодицам и тем более вступать в малейший физический контакт с клиентом.

В «Тенс» все превосходно организовано. Куда ни повернись - везде натолкнешься на кого-то из команды менеджеров. Один напоминает небрежно одетым клиентам о необходимости галстука и пиджака, другой переговаривается с вездесущей охраной по переносной рации.

Рокко - первый менеджер, который мне здесь встретился. Он напоминает персонаж фильма Скорсезе. Зализанная назад седая грива. Бронзовый загар. На нем розовато-лиловый шелковый костюм с аккуратным платочком и галстуком, черные замшевые туфли. Довершают картину массивные золотые украшения.

Рокко, импозантно расположившись в офисе, скрестив ноги, вводит меня в курс дела. (На этом этапе марафона по клубам Манхэттена я решила не скрывать, что собираю материал для журнального репортажа.)

«Тенс» - утонченный клуб для джентльменов, - говорит Рокко, - а не какая-нибудь дешевая дыра. Здесь мы больше говорим о развлечениях, чем сексе... Вы можете сюда приглашать членов вашей семьи».

Ну, думаю, совсем заврался. Однако позже его последние слова подтвердились, когда одна из танцовщиц показала мне свою тетю, сидящую в первом ряду и сияющую от гордости за племянницу-артистку.

Здешняя распорядительница - самая большая труженица шоу-бизнеса, которую мне приходилось встречать. Она делает тысячу вещей: ведет учет больничных дней и финансовых дел, продает девочкам предметы гардероба и аксессуары, пополняет запасы косметики и питания, выступает третейским судьей в конфликтных ситуациях. Сегодня, кстати, ей пришлось мобилизовать свой дипломатический дар, усмиряя ссору, вспыхнувшую, когда одна из танцовщиц нелестно прошлась по поводу маникюра другой.

Здесь чертовски серьезно относятся к внешнему виду танцовщиц. Я никогда не видела такого количества обворожительных красавиц в одном клубе. Каждая выхолена, физически безупречна, с безукоризненными манерами. Когда распорядительница посылает на пробу двух девушек чуть ниже классом, менеджер тут же изъявляет неудовольствие: «Что за двух блондинок ты прислала? Они не для нас».

Клуб имеет форму ангара. Четыре сцены расположены так, что из любой точки танцовщиц хорошо видно. В 7:30 и 10:30 начинается первая, вступительная часть шоу.

Девушки выходят полностью одетые. Мы стоим тесно в ряд, все 55 танцовщиц, ослепленные стробоскопом, покачивая бедрами под музыку.

Диск-жокей каждую из нас представляет публике, называя имя, родной штат и профессиональные достижения («А сейчас к нас приехала из Техасса мисс Писмо-Бич 1991 года, поприветствуем ее, ребята!»). Представление закончено, выстраиваемся в линию и как на конкурсе красоты идем по сцене - правая рука в бок, левая в движении. Затем ныряем в толпу, искать заказы на танцы на столиках.

У «Тенс» устойчивая репутация места, куда частенько наведываются знаменитости. К примеру, мой разговор с Рокко обрывается на полуслове, так как ему срочно надо заниматься приемом Памелы Андерсон и Томми Ли, которые решили провести здесь вечер.

Сюда приходят знаменитые модельеры, финансисты, спортсмены. Меня пугает такой наплыв звезд. Вместо того, чтобы весело тусоваться с другими танцовщицами, я большую часть времени в смущении стою у стеночки. Милая рыжеволосая девица, заметив мое смятение, успокаивает и доверительно сообщает, что первые две недели работы здесь она возвращалась домой в слезах.

Требования к танцовщицам высоки, как высока и их плата заведению -75 долларов за смену. Все это вознаграждается. Девочкам нередко дают чаевые по 50 и 100 долларов. Конечно, требуется много времени и усилий, чтобы освоить стиль отношений, лексику, язык жестов и мимики. Без этого здесь не преуспеешь, как если бы тебе дали сейф с миллионом долларов, не сообщив секретного шифра.

Мое настроение улучшилось, когда на горизонте появился Тони. Он адвокат из Коннектикута - здесь впервые. Классный клиент - забавный, умный, респектабельный. Осыпав меня градом чаевых, он говорит: «Девочки здесь великолепные, но вот секса в них маловато».

Парень попал в точку. Плотское, чувственное начало здесь почти отсутствует. «Тенс» - парад холодной и идеальной красоты. Смотри и любуйся, как любуются на ночном небе светом далеких и недоступных звезд.

Ведь что такое стриптиз, если отбросить демагогию насчет «сексуального освобождения женщины»? Это удовольствие при виде постепенно и красиво обнажаемой женской плоти. Это чувственное возбуждение, которое было, есть и, наверное, будет всегда сердцевиной стриптиза.

Я так много танцевала в своей жизни, что моя талия утончилась до 24 дюймов, а в мозгах у меня полная, извините, каша. Воочию убедилась: за все эти годы жизнь танцовщицы стриптиз-клуба в Нью-Йорке ничуть не изменилась. Те же перепады душевного подъема и спада, те же черные полосы депрессий. И столь же неизменна пестрота клубных правил, нередко глупых и нелепых.

Всплеск общественного интереса к стриптизу в последние годы придал ему определенную легитимность в глазах публики. Но, бьюсь об заклад, танцовщицы предпочли бы любому респектабельному имиджу реальное улучшение условий профессионального быта, который остается очень нелегким, как вы сами смогли убедиться.

Сокращенный перевод

с английского

Олега СУЛЬКИНА