НОЯБРЬ. ВОЯЧЕК

...Скучно. Конечно, Воячек умирает — а что еще делать талантливому человеку? Конечно, мудрый человек и в этой ситуации найдет себе занятие — будет созерцать бессобытийность, читать книги, слушать «Вільну Європу»... Молодому человеку все-таки тяжело — ему хочется дожить до мудрости в праздничном расположении духа...

Существует три понимания того, как жить, если довелось родиться в социалистической стране. Первое — воспринимать ее реальность как единую и наилучшую, самоотверженно делать карьеру, быть лучшим учеником дракона... поверить в то, что это наилучшая реальность, навсегда. Я встречал таких людей во многих странах, однако более всего поразили они меня в Берлине: мы прогуливались мимо ярких витрин Кудаму, по главной западноберлинской улице, и они уверяли меня, как было хорошо в ГДР. Хотя до того, что осталось от ГДР, было несколько минут на метро, я имел возможность сам все проверить... Возможно, им было хорошо.

Второе понимание, которое я увидел сегодня в «Воячеке»: когда реальность воспринимается как безысходность, сам ты становишься живым протестом, стремясь ее изменить... Конечно, она остается такой же. Ты умираешь, или физически, как Воячек, или морально, как многие из его ровесников, которых повело на комсомольские карьеры...

Однако на самом деле в социалистическом обществе большинство людей выживает не в этих двух реальностях, а в третьей, выдуманной. Когда-то, еще в начале перестройки, об этой реальности рассказал Сергей Юрский в своей ленте «Чернов. Chernov». Главный герой фильма просто не живет в социализме. А живет — цитирую здесь свою рецензию в «Независимой газете» за январь 1991 года — «в скоростных железнодорожных составах Париж — Барселона, в уютных маленьких городках, где кофе со свежими булочками, — веселый сладкий праздник уютного ресторанчика далеко от столиц...

Человек, оказывается, может жить только нормальной жизнью. Если лишить его этой жизни — он немедленно двинется в Зазеркалье, тем более что пример этого природного существования все-таки сохраняется в далеких скоростных пуленепробиваемых поездах — и вокруг них... Нет, Чернов не мечтает об Испании, красивой женщине, мудрых и талантливых спутниках по странствованию. Он просто живет там.

А существует здесь. Впрочем, именно это уже и не важно.

Боюсь, что вообще все мы — за незначительным исключением горстки тех, кто состоялся, обнаружил себя, — живем там. А здесь существуем, что механически освобождает нас от любых обязательств перед страной и обществом, в которых мы не живем. Поэтому мы и можем — как Чернов — предать товарища, отойти в сторону, отступить... Там — не в мечтах, а в реальной жизни — мы смелые, красивые, богатые, в белых костюмах. Здесь — в ирреальности, где мы по каким-то причинам находимся, — мы робкие, напуганные, лживые, в порванных джинсах.

Мечта и реальность просто поменялись в нашей жизни местами. Так и должно быть — человеческий мозг просто был обязан защитить личность в этом тотальном кошмаре.

Самое страшное, что каждый одинок в этом коллективном обмане. Каждый почему-то уверен, что он, и только он, живет так, сам в своих Каннах...»

С тех пор, как я написал этот текст, прошло уже почти десять лет. И сегодня мне кажется, что общество, появившееся в результате бесшабашного нежелания жить в выдуманном мире, оказалось для большинства более жестоким, чем социализм. Оно не оставляет возможности мечтать. Ты воспринимаешь реальность или как замечательную — что нетрудно при условии успешной карьеры, путешествий на Запад, обедов в дорогих ресторанах и нарядов от Версаче для жены, или как безнадежную — что нетрудно, если ты живешь обычной жизнью, без нарядов и путешествий. Защититься иллюзией между тем и другим почти невозможно, ибо та, иная жизнь, яркая и привлекательная, — не за железной решеткой, не за морями-океанами. Почти рядом. На соседней улице. Экспресс Париж — Барселона? Хоть и завтра, покупай тур. Белый костюм? Новая коллекция на соседней улице. Ужин при свечах с удивительной женщиной? В соседнем ресторане!

Можно ли мечтать о недоступной будничности?

На Западе, по крайней мере, большинство людей имеют представление, как достичь хотя бы части этой недоступной будничности... У вас не очень большая зарплата, вы не скупаетесь в центре, ну что ж — в выходные поедете с женой в супермаркет в пригород. Вы работаете, поэтому у вас нет времени на зависть и недовольство по поводу того, что у соседа на шесть комнат больше и бассейн глубже. Все это — конкуренция среди среднего класса, а не конкуренция богатых с нищими, как у нас.

Социализм, как известно, умер — просто потому, что даже для того, чтобы люди жили в атмосфере иллюзий, их нужно чем-то кормить... Вожди того общества считали своих запуганных подданных спокойным и безопасным быдлом — и просчитались. Именно поэтому меня удивляет, откуда такое нереалистическое ощущение безопасности у нынешних вождей? Можно сколько угодно успокаивать себя, что здесь, дескать, такое спокойное население, ничего не произойдет, нужно его дограбить — и тогда уже начнем строить демократическое рыночное общество... Однако прощать могут лишь люди с иллюзорным мышлением: именно поэтому бывшие члены политбюро и становились в новых условиях в лучшем случае президентами, в худшем — руководителями парламентских комитетов... За эти десять лет у нас сформировалось общество сугубо реалистичное: будьте реалистами, голосуйте за Кучму! Такое общество в самом деле может проголосовать как следует — один раз, второй, третий. Однако оно ничего не простит своим поводырям, если они хотя бы на миг выпустят веревку...

Виталий ПОРТНИКОВ