НЕЗАВИСИМОСТЬ — НАИБОЛЬШЕЕ ЗАВОЕВАНИЕ УКРАИНЦЕВ

Для отдельного человека десятилетие — довольно большой отрезок времени, а для государства — лишь маленькое звено истории. Украина уже десять лет является независимым государством. Что изменилось за это время? И как изменилось — к лучшему или к худшему? Каковы сегодня позиции нашего государства на мировом уровне? Изменились ли сами украинцы?

На эти и другие вопросы мы попросили ответить Левка Григорьевича Лукьяненко — бывшего политзаключенного, одного из основателей Хельсинкской группы в Украине, кандидата на должность Президента на выборах 1991 года.

— Левко Григорьевич, как возникла идея создания украинского Хельсинкского союза?

— Создать в Украине Хельсинкскую группу мне предложили Микола Руденко и Олесь Бердник в январе 1976 года, я тогда только освободился из заключения. Это было очень рискованно. Но Микола Руденко сказал: «Ну, что ж, если посадят, будем сидеть».

В Москве к тому времени уже действовала Хельсинкская группа. Поэтому идея создания Украинской общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений витала в воздухе. Одной из первых наших задач было определение членов группы. Решили ориентироваться на Киев, поскольку это позволило бы сразу решать вопросы на месте. Мы вели работу открыто, во избежание обвинений в подпольной деятельности. Были созданы два первых документа — Меморандум №1 и Декларация Хельсинкской группы; впервые их опубликовали 9 ноября 1976 года. А уже в феврале 1977-го начались аресты: в Москве схватили троих, в Украине двоих: Олексу Тихого и Миколу Руденко. В апреле арестовали Николая Матусевича и Мирослава Мариновича. В ноябре заставили выехать за границу генерала Григоренко, а в декабре 1977-го схватили и меня. Преследования продолжались до 1984 года. Но на наше место приходили все новые и новые люди, и в тот год союз насчитывал уже 41 человека. Ударом для нас стало подписание в 1978 году московской Хельсинкской группой заявления о прекращении своей деятельности. Они мотивировали свой поступок тем, что советский режим настолько бесправен и жесток, что не позволяет даже элементарной правозащитной деятельности. После этого усилилось давление и на украинскую группу. Но мы категорически отказались последовать примеру москвичей.

— Что изменилось в работе группы с началом перестройки?

— В 1987 году начинают освобождать политзаключенных. В марте 1988-го мне позвонили в Сибирь члены группы и предложили возглавить ее. Я согласился, хотя и не понимал, какой в этом смысл, ведь я в ссылке. На это мне ответили, что после восстановления деятельности Хельсинкской группы, вполне вероятно, их всех также арестуют. Вот так я стал председателем союза. Несмотря на преследования, писал статьи, пытаясь ускорить процесс демократизации, ездил по областям, создавал новые группы. Жил за пределами Киева, а когда приезжал в столицу на совещания, меня «хватали» и отвозили обратно.

В августе 1989 года я выступил за преобразование Хельсинкского союза в политическую партию. Тогда многие люди ненавидели Коммунистическую партию, но и другой не желали. Однако было очевидно, что со временем настроения изменятся, ведь в цивилизованном мире власть формируется путем борьбы политических партий. Мое предложение поддержали. Так был создан проект новой партии под условным названием Украинский демократический союз.

— Как воспринимали деятельность Хельсинкской группы за рубежом?

— В 1989 году я был два месяца за границей — в Бельгии, Франции, Англии и Германии. Я поехал туда, чтобы, «поговорив» с крупными политиками этих государств, понять отношение Европы и стран НАТО к борьбе украинских националистов за независимость. Настроения советской коммунистической партии были известны, настроения в Украине тоже, а вот что думает о нас Европа — никто не знал. А знать нужно было, чтобы определить дальнейшую политику Хельсинкского союза и национально-освободительных сил Украины. Я понял, что «сытый» Запад пропитан коммунистическими идеями. Это была заслуга Советского Союза. Беседуя с членами английского парламента, я был поражен их убежденностью в том, что американский экономический империализм для Европы опаснее, чем советский военный. Еще на Западе считали, что развал Союза приведет к непрогнозируемым последствиям: поскольку СССР — государство агрессивное, и народы, входящие в его состав, добиваясь независимости, так расшатают тоталитарный «корабль», что он, прежде чем пойти на дно, применит атомное оружие. Поэтому лучше его не трогать, пусть себе плывет. А вы, украинцы и прочие, оставайтесь в рабстве. Лишь бы это не угрожало войной Европе. Еще одной причиной предубежденного отношения к независимости Украины было то, что в ней видели нежелательного конкурента на мировом рынке.

Таким образом, стало ясно, что на Запад рассчитывать не стоит.

— Помогло ли вам избрание в Верховную Раду в 1990 году продолжить борьбу за независимость?

— Безусловно. В 1990 году 12 членов Хельсинкского союза стали депутатами Верховной Рады Украины. Мы начали активную деятельность за демократизацию нашего общества, создали группу «Державність», вели борьбу как внутри ВР, так и за ее пределами, требовали отмены в Уголовном кодексе запрета на предпринимательскую деятельность, отмены в Конституции статьи, провозглашавшей диктатуру Коммунистической партии. А в июле 1990-го мы провели Декларацию о государственном суверенитете Украины.

Но самое главное наше достижение — провозглашение Украины независимым государством в 1991 году. Я настаивал на нем после ГКЧП, даже создал Акт провозглашения независимости Украины.

— На президентских выборах 1991 года победил Леонид Кравчук. Вы предвидели этот результат?

— Я понимал, что никто из националистов Президентом не станет. Должен был победить представитель Коммунистической партии. Хотя ее активность снизилась, но ведь люди остались. Кравчук был председателем Верховной Рады, его поддерживала административная система. Кроме того, как секретарь КПУ по пропаганде он оказался хорошим политиком, человеком динамического склада. Его деятельность была ориентирована на национальные интересы. Уже потом он объединил государство с мафиозными кланами, наладив этим систему расхищения народных богатств Украины. Это его вина, что страна стала такой бедной и запущенной. Следующий Президент продолжил антиукраинскую деятельность Кравчука.

— Если вы были уверены, что не пройдете, зачем было выдвигать свою кандидатуру на должность Президента?

— Я согласился баллотироваться потому, что кандидаты в Президенты имели возможность вести активную агитационную работу. Ведь 1 декабря 1991 года украинский народ должен был заявить о своем отношении к Акту о независимости. Идея независимости Украины была для меня столь важной, что я ездил по стране и призывал людей проголосовать «за». Я говорил: «Люди добрые, вы можете меня избирать или не избирать Президентом, но молю, умоляю — изберите независимую Украину».

— Казалось бы, обретя независимость, Украина должна развиваться и процветать, но этого не произошло. В чем, по вашему мнению, причина неудач первых лет независимости?

— Прежде всего в том, что народ проголосовал за коммунистов. Я неоднократно подчеркивал, что выбор не между «кравчуками» и «лукьяненками», а между коммунистами и патриотами Украины. Выиграли первые, поэтому теперь имеем то, чего хотели. К тому же у нас не было управленческой элиты, мыслящей понятиями украинских национальных интересов.

— Чего, по вашему мнению, не хватает сегодняшней оппозиции?

— В течение многих лет империя уничтожала, нивелировала собственное «я» украинцев. Делалось это разными методами — голодоморами, террором. За это время народ душевно измельчал. И, собственно, именно поэтому не хватает самоотверженности и патриотизма.

— А какие положительные изменения произошли за десять лет независимости?

— Положительным является постепенное осознание украинской нацией идеи независимости после многих веков колониального рабства. Наше общество стало открытым, украинская нация избавилась от слепого преклонения перед Западом. Объективная информация способствует искоренению в украинских душах комплекса неполноценности. Люди начинают верить в свои возможности, таланты, способности.