НЕСОСТОЯВШИЙСЯ АРМАГЕДДОН

А лисички взяли спички,

К морю синему пошли,

Море синее зажгли.

Море синее горит…

К. Чуковский,
«Путаница»

Когда добрый сказочник Корней Иванович Чуковский писал в 1926 году свою милую «Путаницу», он ничего не слышал о термоядерном синтезе. Уверен, что никто из американских физиков, готовивших в октябре 1952 года к испытанию первое в мире термоядерное взрывное устройство «Майк», не знал стихов Чуковского.

Среди тех ядерщиков не было беглеца из Советского Союза Джорджа (Георгия) Гамова, который первым объяснил термоядерную природу энергии Солнца. Урожденный одессит Гамов получил физическое образование в Ленинграде, а до своего бегства недолго, но исключительно плодотворно поработал в харьковском УФТИ, где в 1932 году инициировал известный эксперимент по расщеплению ядра лития. В США Гамов не был допущен к особо секретному термоядерному проекту как недостаточно благонадежный гражданин. К слову сказать, не зря… Поэтому военную термоядерную программу США возглавил его бывший сотрудник Эдвард Теллер.

Если бы Гамов был в те дни возле «Майка» на тихоокеанском атолле Эневейтак, то он, наверное, вспомнил бы «Путаницу». Ведь он был мастером литературных ассоциаций, экспромтов и розыгрышей. Но тогда было не до шуток…

Накануне испытания была создана специальная группа физиков-теоретиков, на которых возложили ответственность буквально космического масштаба. Готовился взрыв, превышающий по мощности хиросимский более чем в 500 раз. Обычная ядерная бомба деления (типа хиросимской) должна была инициировать термоядерную реакцию слияния ядер дейтерия (тяжелого изотопа водорода). Дейтерий был охлажден до жидкого состояния (до температуры, близкой к абсолютному нулю) и залит в сосуд, расположенный рядом с первичным ядерным зарядом. Водородная ступень «Майка» многократно увеличивала мощность взрыва до невообразимых величин, соответствующих внутризвездным параметрам! Никто не мог гарантировать, что первый в истории термоядерный взрыв не станет последним. Причем не только в истории человечества, но и в истории Земли как небесного тела. Без проведения специальных расчетов нельзя было с уверенностью утверждать, что растворенный в морской воде дейтерий не сдетонирует вслед за дейтерием бомбы. Если бы это произошло, то термоядерный взрыв мирового океана превратил бы нашу Землю из планеты в сверхновую звезду. Впрочем, взрывное горение океана длилось бы считанные минуты, пока ударный фронт реакции синтеза обегал бы водную оболочку Земли. Опалив Луну, а может, и ближайшие планеты, второе Солнце в Солнечной системе вскоре бы погасло, разметав в клочья остатки «колыбели разума». Земляне не успели бы ничего понять и даже что-либо почувствовать…

Многократно перепроверив свои расчеты, теоретики доложили торопящим их военным: «Низкая концентрация дейтерия в океанской воде исключает малейшую возможность детонации океана. Испытание можно начинать!». В общем, рискнули чиркнуть термоядерной спичкой у синего моря…

Мы живы — значит, теоретики в своих расчетах не ошиблись. Правда, от райского тропического острова почти ничего не осталось. То, что не исчезло под волнами океана, превратилось в радиоактивный ад.

Из факта чудовищного взрыва в 10,4 мегатонны США тайну делать не стали, наоборот: испытание должно было запугать несговорчивые Советы. Ведь еще 30 января 1950 года президент США Г.Трумэн публично объявил о программе создания «супербомбы», которая должна затмить мрачную славу бомб, сброшенных на Японию. Тайна заключалась в ином — взорванное устройство весило 82 тонны, имело высоту двухэтажного дома и заправлялось криогенными жидкостями. То есть оно совершенно не годилось для боевого применения. Этот секрет уберечь от советской разведки не удалось. Однако, несмотря на то, что крупный научный успех не давал американцам немедленных военных преимуществ, он открывал перед ними перспективу создания настоящего, как тогда говорили, «водородного» оружия.

Вызов Трумэна был принят. К тому времени у советских физиков уже закончился период ученичества. Сегодня общеизвестно: благодаря детальной информации, полученной службой внешней разведки, в СССР, по сути, был воспроизведен Манхэттенский проект по атомной бомбе деления, над которым в США работала международная команда самых блестящих умов человечества. Это позволило сэкономить разоренной войной стране от двух до пяти лет работы и миллиарды рублей народных денег. К началу 50-х поток информации из США превратился в тонкий ручеек, да и готового решения проблемы создания термоядерного оружия у американцев не было. Более того, крохи добытых с огромным риском разведданных поначалу завели советских ученых в глухой научный тупик, в котором надолго застряли как американцы, так и мы (так называемый проект «труба»). Фактически была украдена научно-техническая ошибка. Поиск правильного решения оказался задачей неимоверной сложности.

Советским атомщикам оставалось идти своим путем. Известие об успешном испытании на атолле Эневейтак не вызвало у них особого беспокойства. Не зная важных подробностей эксперимента с «большим Майком», они даже не смогли по достоинству оценить его значение. Они подумали, что богатым американцам удалось-таки довести до финала злосчастную «трубу», то есть «взорвать дом с жидким водородом». Успокаивали также данные о практической непригодности «Майка». В то время наши ученые были предельно заняты подготовкой первой в мире термоядерной авиатранспортабельной бомбы конструкции А.Сахарова РДС-6с. За слоистую упаковку твердого термоядерного горючего ее часто называют «слойкой». «Слойка» имела мощность на порядок большую, чем атомные бомбы первого поколения. Но она была более чем в 20 раз слабее «большого Майка», а ее схема в принципе не имела резервов для многократного наращивания мощности. В некотором смысле «слойка» тоже была тупиковой ветвью. Но все ее недостатки перекрывались главным — это была реальная бомба, которая резко повышала обороноспособность страны. Если «Майка» можно было назвать многообещающим «журавлем в небе», то «слойка» была «синицей в руках». Она стала выдающимся достижением отечественной науки и техники. При ее разработке и производстве был накоплен бесценный опыт, который потом помог перейти к новым, более совершенным конструкциям.

Термоядерная РДС-6с была испытана на Семипалатинском полигоне 12 августа 1953 года. Мощность взрыва совпала с расчетной и составила 400 килотонн, то есть двадцать хиросимских бомб. Это было всего лишь четвертое по счету ядерное испытание в СССР с 1949 года. Здесь же на полигоне 50-летний «отец» советской атомной бомбы Игорь Курчатов с глубоким поклоном обратился к 32-летнему Андрею Сахарову «Тебе, спасителю России, спасибо!» Это были не пустые слова. Накал военного противостояния был таков, что «слойка» стала хорошим охлаждающим душем для слишком горячих голов Пентагона, которые настаивали на скорейшем развязывании ядерной войны против СССР, пока тот не успел обзавестись мощным ядерным оружием. Успел! А кое в чем даже обогнал.

Дальнейшее развитие термоядерных программ в СССР и США пошло по пути их сближения: единые законы физики, а не шпионские сведения заставляли ученых двух враждебно настроенных стран повторять засекреченные успехи друг друга (простите невольный каламбур!). Американцы начали лихорадочно ликвидировать отставание от СССР в производстве твердого термоядерного горючего — дейтерида лития-6. Он должен был превратить наследников «большого Майка» в компактные и пригодные для длительного хранения боеприпасы. Мы же с не меньшей поспешностью осваивали уже известный американцам принцип так называемой «радиационной имплозии». Без него потомки «слойки» не могли достигнуть мощностей уровня «Майка».

В результате изматывающей напряженной гонки к 1955 году ученые СССР и США независимо вышли на общее решение проблемы, которое открыло путь к созданию боеприпасов практически неограниченной мощности. Семипалатинский полигон для бомб мегатонного класса стал тесен: рушились здания и гибли люди в десятках километров от запретной зоны. Испытания были перенесены на острова Новая Земля в Баренцевом море. Американские взрывы в Тихом океане уничтожили несколько островов атоллов Эневейтак и Бикини и стали причиной гибели японских рыбаков и жителей Полинезии.

Слышите громовые раскаты,

Это не гроза, не ураган.

Это вихрем атомным объятый,

Стонет океан, Тихий океан, — пел Муслим Магомаев в знаменитом «Бухенвальдском набате» в 1959 году. Для отдельно взятых районов Земли наступил свой, локальный «конец света».

Понимание самоубийственности дальнейшей гонки вооружений, в первую очередь опасности роста радиоактивного заражения, все больше проникало в руководящие круги СССР и США. В 1958 году Советское правительство в одностороннем порядке объявило о моратории на взрывы и обратилось к парламентам всех стран поддержать эту инициативу. США и Великобритания присоединились к мораторию. Но 1 сентября 1961 года Хрущев выступил с заявлением о прекращении моратория, начав самую интенсивную серию испытаний из 138 взрывов, которые были проведены в течение двух лет! Ради справедливости нужно сказать, что к началу моратория США совершили 199 испытаний, а СССР только 83. Временное преимущество, которое давала сахаровская «слойка», давно исчезло. В том же заявлении Хрущев сообщил о неком запланированном супервзрыве.

Хрущев был сторонником ведения переговоров с позиции силы и любил эффектные пропагандистские ходы. Он поставил Сахарову задачу «показать, что мы умеем». Ведь еще в 1959 году он, стуча туфлей по «высокой трибуне» Генеральной Ассамблеи ООН, пообещал показать империалистам «кузькину мать». Теперь за туманным фольклорным образом замаячило конкретное содержание. В кратчайшие сроки была спроектирована и построена 100-мегатонная авиабомба весом в 27 тонн, длиной восемь метров, диаметром два метра. В историю она вошла под названием «кузькина мать». Незадолго до взрыва было принято нестандартное по тем временам решение. Чтобы ограничить уровень радиоактивного загрязнения планеты, часть термоядерного горючего была заменена инертным свинцом. Это вдвое уменьшило мощность взрыва, но уровень остаточной радиации сокращался более чем в 10 раз. Все равно «кузькина мать» осталась рекордной по мощности из всех испытанных бомб и дала 25% прироста радиационного фона планеты.

Взрыв был приурочен к закрытию ХХII съезда КПСС 30 октября 1961 года. Правительство США было поставлено в известность о предстоящем тесте. Собственно говоря, все делалось в расчете именно «на зрителя», поскольку планов принятия супербомбы на вооружение не было изначально. Бомба была очень громоздкой даже для самого большого бомбардировщика «Ту-95А». Его бомболюк оставался открытым, поскольку бомба частично высовывалась из фюзеляжа. Это сильно снижало скорость и радиус действия самолета.

Взрыв произошел в 11:32 по московскому времени на высоте четыре километра. Вспышка оказалась настолько яркой, то ее можно было наблюдать с расстояния до 1000 км. Свет вспышки исходил от огромного огненного шара, который достиг земли и продолжал расти до размера около 10 км в диаметре. На его месте возник оранжевый шар раскаленных газов, поглотивший десятки километров пространства. Гигантский гриб поднялся на высоту в 65 километров. После взрыва из-за ионизации атмосферы на 40 минут была прервана радиосвязь с Новой Землей. Сейсмическая волна трижды обежала земной шар.

При мощности в 50 Мт зона полного уничтожения представляла собой круг в 25 километров. В 40-километровой зоне разрушались деревянные и сильно повреждались каменные дома, на расстоянии 60 км можно было получить ожоги третьей степени (с омертвлением верхних слоев кожи) от светового излучения, а окна, двери, крыши срывало и на больших расстояниях. Наблюдательные пункты (и наземные и самолеты в воздухе) находились во множестве мест на расстояниях от нескольких десятков до тысячи километров. Данных о прямых жертвах взрыва нет.

Океан энергии расплавил, испарил землю и скалы на многие километры вокруг. Энерговыделение бомбы составило 2*1017 джоулей в течение сотни наносекунд. Таким образом, мощность излучения была порядка 5*1021 кВт. Эта цифра уже может сравниться с выходом Солнца — около 1% от мощности излучения светила, равной 4*1023 кВт. Но, в отличие от огромного Солнца, эта энергия выделилась в ничтожном, по космическим меркам, точечном объеме.

Характерно, что если после первых успешных взрывов создатели оружия испытывали приподнятое чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы, то последствия этого взрыва подействовали на большинство свидетелей угнетающе. Они своими глазами увидели репетицию конца света.

После взрыва Сахаров обратился к Хрущеву с предложением инициировать заключение договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах — в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Это обращение Сахаров считал отправной точкой своей общественно-гражданской деятельности. 27 августа 1962 года США и Великобритания сами обратились к СССР с таким предложением. Но Хрущев не спешил его принимать — дело в том, что эти государства к тому времени уже отработали технологии проведения подземных испытаний и закончили свои серии наземных испытаний. Только через год, когда СССР достиг паритета и в этой сфере, был подписан известный Московский договор 1963 года. 5 августа отмечалось 40-летие со дня его подписания. Франция продолжала взрывы в атмосфере до 1974 года, Китай до 1980 года. К Московскому договору эти страны так и не присоединились, как Индия и Пакистан, проводившие единичные испытания ядерного оружия в атмосфере. Всего договор ратифицировало более сотни стран. Украины, насколько автору известно, в этом списке нет, хотя абсолютное большинство его участников являются безъядерными странами.

Ядерная гонка в 1963 году не остановилась, но перешла в более контролируемые формы. Всего объявлялось пять мораториев на все виды взрывов. Последние два объявлялись Горбачевым и закончились подписанием Договора о полном запрещении испытаний ядерного оружия в 1991 году. Однако договор не ратифицирован Сенатом США. Последняя неудачная попытка ратификации делалась в 1999 году. США и Россия, по сути, продолжают соблюдать мораторий.

Во всезнающей Книге рекордов Гиннесса есть русский Царь-колокол, который никогда не звонил, русская Царь-пушка, которая никогда не стреляла, и русская «царь-бомба», которая никогда не стояла на вооружении. Правда, бомба такого типа все же один раз была взорвана. Во вдвое ослабленном варианте. Все равно мало никому не показалось… Она поставила жирную точку на истории наращивания мощности оружия. Дальше — Армагеддон.