Мышебратья и наши

Комментировать социологические исследования психологу - все равно что патологоанатому - творчество скульпторов.

Общие очертания изваяний могут быть пропорциональны или не очень, реалистичны или сюрреалистичны. Но они физически осязаемы. К ним можно прикоснуться и ощутить тактильный контакт. На этом общее согласие в восприятии заканчивается. Начинаются мнения, суждения, оценки.

Их причины далеко не всегда вызваны наблюдаемым объектом (или другим фактом). Человек - растянутое во времени существо. Его личная история в гораздо большей степени формирует особенности восприятия и отражения, чем сам человек об этом думает. А уж тем более говорит, особенно незнакомым людям.

Это вовсе не означает, что данные социологов по определению не верны. Помимо того, что люди в опросах привычно привирают в своих ответах, есть множество профессиональных способов сделать на это соответствующую поправку и в итоге получить относительно верный результат.

Другое дело, что за последние десятилетия все без исключения заказчики (и их журналисты) ждут от социологии в выводах исследований четкого рецепта, как улучшить свое благосостояние. И по волшебной технологии "вжух!..".

Мы уже выучили за пару десятилетий, что забота о стране неподдельна в том случае, когда эту страну имеют, в смысле небезвозмездно ею управляют. Тогда страна является инструментом личностного роста, и они не прочь за ним присмотреть. А социальные науки обязаны им точно сказать, в какую сторону крутить гайку. Все, кто говорит, что "это не гайка, негодяй, не смей трогать!", - агенты конкурентов, с Путиным включительно.

Это вступление необходимо для того, чтобы еще раз подчеркнуть: настроения, мнения, готовность к поступкам и сами поступки находятся в иногда пересекающихся, но совершенно различных плоскостях.

С началом войны и оккупации все эти плоскости закономерно "перегрелись", и, как бывает, например, в электросетях, напряжение стало "прыгать". Разные социально-политические реле - громко щелкать и перезапускаться. Угрожая, например, выборами. А если сравнить наши мозги с бытовой техникой (у которой тоже бывают "мозги"), то они стали от этого всего "перегорать". В итоге разум заменяют эмоции, что достаточно банально на уровне личной истории, но чего никогда прежде не бывало в такой степени в масштабе страны.

Эмоция - это такой энергетический "поводок", она регулирует дистанцию и процедуру общения. Подальше или поближе, пожестче или помягче.

Есть базовые эмоции: страх, злость, отвращение, печаль, стыд, вина, нежность, радость, удовлетворение, интерес, удивление, благодарность. Из них состоят сложные эмоции. Отличительная черта базовых эмоций - они легко преобразовываются в желание и действие.

Когда человек отвечает на вопросы социолога, он, переживая сложные эмоции, не может их выразить в рамках ответа на вопрос, даже если у него для этого достаточно образования и культуры. Он отвечает очень упрощенно, как будто речь идет о простых эмоциях. На основании этого логического парадокса и делается множество внешне верных умозаключений о готовности той или иной части общества к какому-либо действию.

Киевский международный институт социологии провел опрос, согласно которому 31,8% респондентов относятся к России "в целом хорошо", а 7,9% - "очень хорошо". 13,1% опрошенных затруднились ответить на этот вопрос. 26,6% ответили, что относятся к соседнему государству "в целом плохо", 20,6% - "очень плохо". Опрос проводился с 3 по 12 декабря 2016 г.

Географический разброс предсказуем. 74,9% опрошенных на Западе Украины плохо относятся к России, 16% - хорошо. В Центре плохо к РФ относятся 53%, хорошо - 31,3%. 64,8% опрошенных на Юге хорошо относятся к России, 25,1% - наоборот. На Востоке симпатизирующих РФ - 63,1%, негативно настроенных - 16,9%.

Это без оккупированных территорий и аннексированного Крыма. Но и так понятно, что при самых-самых натяжках число русофилов будет там под 70%, а то и больше.

Можно было бы здесь, конечно, в очередной раз поиздеваться над профильными министерствами, которые невозмутимо отчитываются перед обществом об успехах в совершенно советском очковтирательском стиле. Но, как уже говорилось выше, ситуация ухудшается тем, что министерства действительно делают какие-то усилия, и они наращиваются. Только происходит это в параллельных министерских плоскостях, не имеющих реальных точек соприкосновения ни с запросами общества, ни с человеческим поведением вообще.

В ситуации войны, которую признают все, кроме собственной власти, следует говорить о токсическом уровне эмоций. Это когда разрушается контакт (интеллектуальный) организма со средой, сужается восприятие, энергия накапливается без разрядки, теряется ориентировка в реальности, реальность подменяется фантазиями и мечтами околорелигиозного характера. При этом возникает состояние непереносимости данной эмоции.

Вышеупомянутыми цифрами можно объяснить и динамику отношений к жителям оккупированных территорий и подконтрольных районов. Ведь на уровне родственных связей это все еще один и тот же социум, одни и те же взгляды. Соответственно, около 70%, симпатизирующих России на Востоке, получают такой же процент антипатий от остальной Украины.

Люди любят или не любят кого-то не за место проживания, а за поведение, свойственное этому месту.

Основное, что является причиной указанных антипатий, - это страх, злость и отвращение. В страхе есть знание о вредном и разрушительном прошлом и стремление избежать повторения опасного опыта в будущем. Злость - это эмоция для изменения существующей ситуации, дистанции, объекта, с которым контактируют. Отвращение возникает при нарушении границ организма, при котором произошло отравление и разрушение. Это эмоция для отвержения, для того, чтобы отвернуться. Если организм не может отторгнуть, то он сам отдаляется подальше от объекта отвращения.

Что еще не показывает социология, или мы видим ее результаты деформированными?

Любое обобщение исключает избирательность. На практике это означает, что одни и те же люди, политически рьяно отстаивающие решительное отделение оккупированных территорий и проклинающие живущих там, на практике могут оказывать этим же людям или их близким реальную гуманитарную волонтерскую помощь.

Отвращение похоже на страх, обе эти эмоции увеличивают дистанцию, но отвращение предполагает отдаление и забывание, а страх - отдаление вместе с вниманием к опасности, и потом взаимодействие, т.к. в страхе есть энергия для контакта.

В нашей культуре неприличным считалось испытывать отвращение к людям, публично говорить об отвратительности поведения или взглядов, заявляя свою позицию. Эта тщательно вытесняемая у нас ранее "правилами приличия" эмоция (согласно психологу Фрицу Перлзу), на глубинном уровне трансформировалась в такие достаточно распространенные черты поведения, как жадность и корыстолюбие. В связи с этим реально возникшая сейчас в обществе борьба с коррупцией прямо связана, кроме прочих политико-экономических причин, с естественным процессом "называния вещей своими именами".

Также респондентов спросили, какими бы они хотели видеть отношения Украины с Россией. 45% ответили, что отношения должны быть такими же, как с другими государствами (с закрытыми границами, визами, таможнями), 46% - что Украина и Россия должны быть независимыми, но дружественными государствами (с открытыми границами, без виз и таможен).

Вне методологии опросов остается тот факт, что ментально большинство граждан Украины, капиталистического государства, продолжают жить при социализме. То, что наша политология стыдливо называет "патернализмом". Даже если граждане этого слова "социализм" и его смысла не знают, а считают себя, например, националистами или "правыми", или консерваторами (имея в виду в основном домашнее консервирование), то их запросы и претензии к власти отчетливо социалистичны. Впрочем, "отчетливо" - это слишком. Скорее, это ярко, на уровне классиков украинской литературы начала прошлого века.

Русская пропаганда, подмяв под себя коммунистов как партию, вынуждена была иметь дело со все тем же социальным запросом, но троекратно увеличенным по сравнению с нами. Поэтому имперско-скрепная декорация Кремля внутри имеет вполне социалистическое наполнение, что и воспринимается нашими русофилами как вожделенная мечта. Именно поэтому для жителей ОРДЛО и прифронтовых районов Лукашенко является кумиром, а его общественный строй -– даже более привлекательным, чем русский. Но, как говорила Маргарет Тэтчер, "главная проблема социализма в том, что в конце концов у вас заканчиваются чужие деньги". В случае России - это природная рента, в случае Беларуси - русские деньги, о чем Кремль в эти дни очень прямо намекнул ранее покорным своим мышебратьям.

В украинском случае эти деньги кончились уже давно, а запрос на них, как фантомная боль, остался.

Сложная эмоция принятия-непринятия России и ее мышебратьев, где бы они ни жили, исходит из накапливающейся энергии стыда. Она возникает из противопоставления идеального и оцененного, это напряжение между желанием быть в Европе и нежеланием становиться Европой создается из самооценки и внешней оценки.

Стыд останавливает актуальные социальные контакты. Дистанция при переживании стыда фиксируется. Это остановленное бегство, замирание с исчезновением для уменьшения давления от оценивающего ока еврочиновников, в ответ на наше "Где оружие, НАТО, Шенген?" вежливо спрашивающих: "А где наши деньги, и, кстати, где ваши реформы?".

Общество начинает переживать токсический стыд за свою власть, ее отвратительные попытки скрыть бизнес-составляющую войны, шантажировать общество невозможностью изменений, за попытки навязывания позорной терминологии и протаскивания сомнительных подзаконных актов, вроде печального постановления Кабмина №8 с подлой формулировкой: "контролируемых объектов… которые расположены на неконтролируемых территориях".

Это стыд, при котором отвергаемая часть своего (а это же наша власть, мы ее избрали, дорогой ценой!) достаточно большая и сравнима с целым. Поэтому полное отвержение невозможно - возникает угроза целому.

Следует отметить, что уровень персонального негодяйства власти сильно преувеличен "зрадофилами". Уместнее говорить о ее полной бесхребетности, поскольку именно мощное консолидированное давление еврочиновников (при очевидной поддержке все той же России), сопровождаемое финансовым и административным шантажом, позволяет нашим принимать такие гибкие и сложные позы, что даже индийские йоги обзавидовались бы в своих пещерах.

Поэтому, зная в целом динамику падения авторитетности, можно говорить о том, что если заменить "отношение к России" на "отношение к украинской власти", мы получим сходные цифры со сходным распределением. И, повторюсь, речь не о политических позициях, заявлениях и государствах. Есть сильные подозрения в коллаборационизме на всех уровнях, обманутости в лучших ожиданиях, циничном использовании доверия и т.д.

Энергия стыда - это энергия для изменения и преобразования. Власть Януковича была именно постыдной, отвратительной в своем демонстративном хамстве и невежестве. У новой власти - огромный дефицит признания при усиливающейся невозможности его получить. Россия в этом случае является канализатором сложных эмоций, и активизация военных действий увеличивает резервуар для их слива, а затишье - наоборот, увеличивает шансы на совсем уже народную социологию с вопросами к власти. Только социологи могут быть вооружены уже не опросными листами.