МОБИНГ, ИЛИ «ОТВЕРЖЕННЫЙ» ИЗ 1-А

Юрочка — семилетний бандит, которого вся родительская общественность требует забрать из класса. Возмущенные мамы и папы приличных детей не хотят больше терпеть издевательства этого малолетнего хулигана над их детьми. И их можно понять. Не проходит и дня, чтобы хоть кто-то не приходил домой с разбитым носом или шишкой на лбу. Юрочка намного больше одноклассников и если кого-то доганяет, то бьет немилосердно. В этом-то и проблема — когда догонит. Никто не слышит Юрочкиных оправданий — «они дразнятся», «они меня обзывают», «они говорят, что я...» «Дразнись и ты, — советует учительница, — а руки распускать нечего». Но Юрочка не умеет дразниться. Вернее, не успевает ответить всем сразу. Он вообще тугодум и когда на него со всех сторон сыплются обидные слова, просто теряется. Поэтому защищается он как может — кулаками.

— В данном случае, — комментирует научный сотрудник Института психологии им. Г.Костюка АМН Украины Лариса Кондратенко, — мы имеем дело с явлением, которое в английской литературе называется «мобинг» (от английского слова «mob» — толпа, банда, «своя» компания, нападать группой). Не так давно было проведено небольшое исследование в 20 украинских школах: мобинг обнаружили в трети классов. Почти в каждом первом классе уже через три-четыре месяца учебы появлялся более или менее выраженный «отверженный». При этом наличие мобинга в реальной жизни начального класса часто не только не замечается, но и резко отрицается учителями, а родители если и замечают, то не придают ему большого значения. Предполагается, что условий для возникновения мобинга в среде малышей нет: в этом возрасте дети настолько подчинены взрослому, что действуют лишь в тех границах, которые тот им очерчивает. Но давайте подумаем, почему в коллективе отталкивают человека, делают из него «козла отпущения»? Во взрослом коллективе это могут быть материальные причины. Существуют и социальные — борьба за лидерство, страх потерять собственный статус, желание завоевать благосклонность значимого лица и другие. Все это существует уже в детском садике и получает развитие в начальных классах школы. Более того, иногда школьный коллектив формируется по принципу «наши — не наши», «хорошие ученики — плохие», «мальчики — девочки», а отсюда всего шаг к позиции: «мы такие, а ты не такой — убирайся».

Однако именно в младших классах мобинг может проявляться в самых «ярких» формах, которые плохо поддаются рациональному пояснению, поскольку ни затравленный ребенок, ни его мучители просто не понимают, что происходит. Отталкиваемый малыш еще не имеет ни одного адекватного средства самозащиты, не владеет техникой предупреждения и преодоления негативного влияния мобинга на собственную психику. Не понимая, почему его не любят и за что обижают, ребенок выбирает очень неэффективные методы защиты. Один из них — упреждающая агрессия, которую и проявлял маленький Юрочка. Привыкнув к постоянной явной или скрытой агрессии со стороны одноклассников, он пытался предупредить нападение, выступив первым против вероятного противника. При этом поводом часто становятся вполне безобидные действия: постоянно ожидая подвоха, Юрочка даже в обычных поступках одноклассников видел подвох и случайно задетую книжку, потерянную тетрадку, упавший портфель воспринимал как сигнал для атаки.

Юлечка, наоборот, никого не бьет, но и ни с кем в классе не дружит, а класс не дружит с Юлечкой. Так сложилось. Девочка учится «так себе». Но «так себе» учится еще треть класса. Юлечка хорошо рисует и совсем неплохо поет, но это ничего не значит. Юля — злая девочка и потому сидит совсем одна. Учительница уверена, что сделала все от нее зависящее, чтобы помирить Юлечку и класс. Но... Вот если бы девочка была бы хоть чуть-чуть добрее, а так что можно сделать? Действительно, сложно полюбить злого ребенка, особенно, если у него на пол-лица родимое пятно, а родители — алкоголики. И потому с первого урока Юлечка — пария. Девочка знает, что она не такая, как все, что она хуже, а потому даже не пытается завести друзей. Она не учится, она просто отсиживает в классе и ждет, когда вырастет. И тогда она им все припомнит.

Другие жертвы мобинга часто пытаются подружиться с тем, кто занимает более высокий социальный статус. Чувствуя свою неспособность самостоятельно завоевать благосклонность и болезненно переживая невнимание к себе, ребенок начинает «подкупать» тех, с кем хочет дружить, — отдает им конфеты, игрушки, интересные книжки. Маринка, тихая и спокойная девочка, ничем не волновала учительницу. А то, что она на переменках всегда одна, даже лучше — не всем же гонять по коридору и верещать. Конечно, учительницу могло насторожить, что когда распределялись команды КВН, все капитаны отказались брать Маринку к себе, поясняя, что у нее нет никаких способностей. Действительно, успехи у девочки средние, но она много болела и сейчас еще слабенькая. Пришлось для нее придумать особую роль — помощник судьи, роль которого обычно играла учительница. Но в день соревнований Маринка не пришла в школу — заболела. По правде говоря, ее отсутствие только обрадовало учительницу — не нужно придумывать какие-то специальные поручения для своей помощницы-недотепы. Через некоторое время учительница заметила, что Маринка больше не сидит на переменке одна, а ходит с группой девочек, которые крутятся вокруг лучшей ученицы, заводилы Оксаны. Несколько удивленная (в «друзья» к Оксане не могли пробиться и намного более яркие ребята), учительница даже похвалила девочек, что они начали «шефствовать» над Мариной. Ответ поразил: оказалось, что основа дружбы — в почти ежедневных походах в Макдональдс, которые щедро оплачивала Маринка. За несколько месяцев она вынесла из дома более тысячи гривен, которые откладывались на покупку нового телевизора.

В тех случаях, когда отрицательное отношение учителя к ученику вызвано определенными трудностями в учебе, у ребенка возникает специфическая форма защиты — он отказывается выполнять те виды работ, которые могут оцениваться публично. Ребенок либо просто отказывается отвечать, писать, считать, рисовать, либо выполняет задание так, чтобы наверняка получить плохую оценку. Это позволяет ребенку сохранить внутреннюю веру в то, что если бы он постарался, то результаты, возможно, были бы совсем неплохими. К тому же, не отвечая, не вызовешь смех, а значит остается шанс сохранить самоуважение. «Сергея нужно обследовать на медико-педагогической комиссии, — жалуется психологу учительница. — А может, его вообще лучше положить в больницу: с ним явно что-то не то. Еще в первой четверти был ребенок как ребенок, правда очень запущенный — даже не знал, как называется наш город. А сейчас и вовсе сдурел: спрашиваю, сколько будет одна птичка плюс одна птичка, а он отвечает — семья. Не понимаю, то ли он действительно дурачок, то ли надо мной издевается. Вот посмотрите, что он в тетради нарисовал — вместо букв каких-то человечков. И вы хотите меня убедить, что он нормальный ребенок, просто много чего не знает? Да вы слышали, как он разговаривает? Едва рот откроет, весь класс падает со смеху. Вернее, падал, потому что сейчас ваш «нормальный ребенок» встает и молчит, как партизан на допросе.

Иногда обижаемый всеми ребенок пытается взять на себя роль классного шута. Как, к примеру, второклассник Витя. Уже в гардеробе он разыгрывает комедию с надеванием школьной курточки пуговицами назад, а футболки — навыворот. На уроках он будто случайно переворачивает свой и чужие портфели, садится на бутерброд, зацепившись за собственные ноги, падает в проходе, пишет задачу по математике в тетрадке для языка. К Витиным «номерам» все привыкли, от него ничего другого и не ждут. И сегодня уже никто и не помнит, как все начиналось, когда близорукий неловкий первоклассник стал предметом доброй, по мнению учительницы, шутки. На его примере та учила других, как не стоит вести себя в школе. Постоянный смех одноклассников вынудил ребенка прятать свои действительные промахи за подчеркнуто клоунской буффонадой.

Самое печальное, что дети в подобных случаях — и обижаемые, и обижающие — всего лишь жертвы непедагогичного поведения учителя.

— Действительно, — поясняет Лариса Александровна, — механизм мобинга, пусть и неосознанно, запускается учителем. Негативную оценку педагогом того или иного ребенка класс может воспринять как знак непринадлежности к определенной группе. Создается парадоксальная ситуация: недовольство учителя ребенком дает толчок для отторжения его всем классом, нарушению контактов с одноклассниками. Попытки ребенка защититься — упреждающая агрессия, личностное унижение, неуспеваемость, защитный подхалимаж и социальное самоустранение — лишь усиливают плохое отношение педагога. Не понимая и не пытаясь понять истинные мотивы поведения «отверженных», учителя причисляют их к разряду плохо воспитанных, избалованных в семье и заранее предрекают им будущее злостных нарушителей дисциплины. Со временем таких детей откровенно не любят, открыто противопоставляют другим детям, при первой возможности пытаются от них избавиться. Их возбудимость раздражает, эмоциональная неустойчивость держит в напряжении, непредсказуемость просто пугает.

Уровень напряжения мобинговой ситуации в начальных классах растет постепенно, почти незаметно. Вот учитель почти случайно противопоставил одного ребенка классу — все, мол, молодцы, внимательные, а Петя (Коля, Оксана) не слушает, о чем в классе говорят, а потому ничего не знает. Потом на перемене также случайно этого Петю толкнули (ударили, забрали книжку, порвали тетрадь), и он побежал со своей маленькой бедой к учителю. А тот отмахнулся: «ты вместо того, чтобы ябедничать, лучше уроки учи». И все — механизм запущен, класс понял, что этого Петю (Колю, Оксану) можно, или даже нужно, обижать, потому что он плохой. Дальше идет цепная реакция — чем больше ребенка обижают, тем хуже он себя ведет. Чем хуже он себя ведет, тем хуже к нему относятся учителя и дети. И если учитель в конце концов не осознает, что проблема — в нем самом — он не находит правильный подход к ребенку и продолжает подавать классу сигналы своего неприятия «отверженного», — то все отклонения в поведении такого малыша обостряются, защитные стратегии начинают выступать во все более провокационных формах.

Самое печальное, отмечает Лариса Кондратенко, что нередко такой же сигнал к травле учителю подают родители малыша. На самом деле, нелюбимых детей у нас очень много. Некоторые родители отводят сына или дочку в школу, чтобы ему там показали «кузькину мать». И учитель на подсознательном уровне это понимает. Нередко он и сам не может понять, почему не любит того или иного ребенка.

Выходов из ситуации всего два. Либо попытаться поговорить с учителем — без агрессии, мягко, как бы пытаясь с ним посоветоваться. Если это хороший педагог, то он найдет возможность исправить ситуацию. Либо, пока не поздно, забрать малыша из этого класса, а лучше и из школы: дабы первый печальный опыт социального общения не успел искалечить его характер, наложить негативный отпечаток на всю дальнейшую судьбу.