Мастер исторической кисти

Авторитет этого ученого неоспорим в мировом академическом сообществе. И если в Украине сегодня поискать наиболее уважаемую и объемную историческую книгу — ею, вероятно окажется «Европа. История».

Автор широкомасштабного исследования — профессор Норман Дэвис. Он учился в Оксфордском университете, в Магдален Колледже, подарившем миру девять нобелевских лауреатов. А его «Европа. История», «Игровая площадка Бога. История Польши», «Острова. История Великобритании» стали настоящими бестселлерами. В них — возникновение и гибель империй, войны и победы, рождение наций и их трагедии, научные открытия и Ренессанс — все, чем столетиями жил континент. Я бы назвала его Клодом Моне в истории — многочисленные наброски и свидетельства, словно хрупкие цвета и линии, создают гармонию целого мира. Как и Моне, он так же эмоционален, искренен и глубок. На каждой из 1200 страниц «Европы...» — исторические, археологические, политические и даже психологические открытия — гарантированы.

Честно расставленными акцентами в каждом исследовании Норман Дэвис воспитывает чувство достоинства у своего читателя — то есть право знать правду о собственной истории, ее героях — настоящих и не совсем, право не быть обманутым. Порой кажется, что он владеет волшебной палочкой, указывающей путь к поиску истины.

В Англии доктор Н.Дэвис — член Королевского исторического общества. Благосклонной к нему оказалась и Польша, наградив Большим крестом ордена «За заслуги», присвоив звание почетного доктора Ягеллонского университета. И не удивительно — Н.Дэвис первым представил эту страну в англоязычном мире, написав ей такую «Историю», которую еще не писал ни один польский ученый. А его исследование о ранее замалчиваемом трагическом Варшавском восстании 1944 г., польско-советской войне 1919—1920 гг. теперь учат в тамошних школах. Для Польши он стал не только историком, но и неофициальным послом во всем англоязычном мире.

Норман Дэвис много знает и об Украине, которую изучает параллельно с Польшей почти всю свою жизнь. И порой кажется, что он знает нас лучше, чем мы — сами себя. Он сказал за нас и о нас то, чего мы не решались сказать или даже подумать: «В течение многих лет украинцев представляли западному миру как русских или советских людей, когда их полагалось похвалить, а украинцами называли только тогда, когда они совершали зло».

Мы встретились с Норманом Дэвисом в Оксфордском университете, где он по-прежнему продолжает активную научную деятельность.

— Доктор Дэвис, как вы пришли к идее написания «Европы. Истории»? Что вас к этому побудило?

— Сделать это было просто необходимо. Ведь не существовало ранее такой книги, в которой бы рассматривались в одинаковой степени все части континента. Европейскую историю всегда писали с точки зрения представителей крупных государств — зачастую это была история дипломатии. В то время как все остальные страны Европы, которых на самом деле было намного больше, выступали только объектами действий крупных государств. Поэтому я в 80-е годы решил поступить очень нетрадиционно: написать об истории всех частей Европы и представить все ее страны. Конечно, раздел о Лихтенштейне — меньше, нежели о Германии, а раздел об Андорре — меньше, чем об Испании. Но и их история должна быть освещена. Нельзя писать историю так, словно вы канцлер Бисмарк, излагая лишь точку зрения Берлина. Свой труд я назвал «целостной историей Европы» — всех периодов, всех частей и во всех аспектах. Ранее это казалось совершенно невозможным, но я все-таки решился...

— Открылась ли для вас определенная логика событий в истории, цикличность или периодичность?

— Нет, я не верю в такую цикличность и не нашел какого-либо подтверждения этому. Длительные периоды стабильности прерываются кризисами или конфликтами. Думаю, история — вещь спонтанная. Она как лавина: на поверхности все вроде выглядит хорошо и стабильно, но где-то в глубине происходят изменения. И только со временем лавина сходит…

— Зная развитие истории в различные времена, пожалуй, можно спрогнозировать, как поведут себя определенные народы в определенных ситуациях?

— Историки часто задумываются о будущем, но это непродуктивно дорого. Очевидно одно: нас всегда будут ожидать сюрпризы, и логический анализ не всегда приведет к правильным выводам. Скажем, одно из таких знаменательных событий ХХ в., как распад Советского Союза, не смогли предвидеть никакие политологи. Оглядываясь назад, видишь, что они должны были бы это предвидеть. Зная определенные исторические факты и тенденции, историки могут скорее предсказать то, чего не случится. Мы, как правило, можем хорошо анализировать прошлое и настоящее, однако в прогнозах не столь искусны.

В 1991 г. Дж.Буш-старший, выступая в Киеве, намекнул, что национальные амбиции Украины — это несерьезно. А спустя несколько недель все изменилось!..

Помнится, был во Львове в октябре 1991 г., на следующий день после того, как в городе ликвидировали памятник Ленину. И хотя повсюду уже реяли сине-желтые флаги, официально еще продолжал существовать Советский Союз. И помню, как было трудно понять, что же случилось — ты не знаешь, что будет завтра, не говоря уж о том, что произойдет спустя пару месяцев. А СССР все-таки исчез в декабре 1991 г. Я до сих пор не могу понять, почему такая мощная диктатура, как Советский Союз, обладая столь невероятными силовыми структурами, даже не пыталась себя защищать. Его инструменты силы и принуждения словно парализовало. У меня такое впечатление, что у этого организма к тому времени уже отмер мозг, — иначе почему такая мощная диктатура не смогла себя защитить?

— Однажды в начале своей карьеры вы собрались в Советский Союз, но Москва отказала вам в визе?

— Я учился тогда в Оксфордском университете, где среди прочего изучал и русский язык. Однажды у меня возникла идея опубликовать статью о преподавании истории в советских школах — узнать, что и как там пишут в учебниках по истории. Тогда мы с однокурсниками решили поехать в Москву. Но в последний миг нашей группе — человек из 30-ти — отказали в визах. А у нас уже были даже билеты на поезд, деньги за которые никто не собирался возвращать... Мы все оформляли через бюро «Спутник». Поскольку виз нет, то, может, как-то использовать хотя бы эти билеты? Руководитель группы без всякой надежды позвонил в польское консульство в Лондоне и спросил: если нам отказали в советской визе, но у нас есть билеты на поезд, можем ли мы поехать в Польшу? Польский консул дал разрешение. Во время той поездки мы встретили очень интересных людей. И хоть я уже был на последнем курсе университета, понял, как мало мы знали об истории этой страны. С тех пор начал уважать поляков. Ведь по сути нам было разрешено осуществить импровизированный визит, и именно благодаря той поездке я смог написать свои книги о Польше. А позже женился на польской девушке и выучил польский язык.

— Этот случай определил вашу миссию открывателя исторических тайн. Ведь со временем в Кракове вы начали исследовать малоизвестную польско-советскую войну 1919—1920 гг. и даже защитили на эту тему диссертацию в Ягеллонском университете?

— Я начал о ней писать в начале 70-х — то есть спустя 50 лет после событий. Многое замалчивалось или ложно трактовалось — большевистская пропаганда, начиная с 20-х годов, была настолько активной, что многие люди считали, якобы это Польша напала на Россию. Даже здесь, в Великобритании, профсоюзы устроили кампанию «Руки прочь от России!».

Это было как раз тогда, когда Пилсудский шел маршем на Киев. Также замалчивалось, что Украина в 1920 г.была независимой, никто не знал о том, что Пилсудский прибыл в Киев помочь Петлюре, и украинская армия совместно с польской воевали против большевиков. И что происходило это в Киеве, который, кстати, не был Россией. Но главное — в Британии в то время понимание событий было искажено. (Книга об этом «Белый орел, красная звезда» вышла в 1972 г. — А.В.)

В Лондоне, в Британской библиотеке, я много читал о Троцком и Тухачевском, информацию о которых было невозможно найти тогда в Советском Союзе или Польше. Маршал Тухачевский (войска его потерпели поражение от поляков в 1920 г.) написал несколько довольно занимательных книг, которые позже исчезли. В 1920 г. у Сталина наступили тяжелые времена, что могло стоить ему карьеры (поскольку отвечал за ведение польской кампании. — А.В.). Поэтому он избавлялся от свидетелей тех событий.

— Честная позиция историка приносила вам неприятности, как это случилось в Стэнфордском университете…

— Да, это длинная история. Меня назначили на должность профессора Стэнфордского университета, ученый совет которого единогласно избрал меня закрытым голосованием. В то время уже вышла в свет моя большая «История Польши». Итак, осталось лишь формальное согласование документов у ректора. И вдруг мне звонят из университета и говорят, что назначение не состоится. А я уже переехал туда, мы решили покупать в Калифорнии дом. Много денег тогда потерял... Обратился к одному юристу, которому предстояло расследовать это дело, — ведь на руках имел письмо о том, что назначен, а потом этот телефонный звонок — и все... Администрация отказывалась от какого-либо письменного объяснения. Вот тогда я и столкнулся со странной американской правовой системой и начал добиваться, чтобы мне хоть что-то объяснили. Словом, все-таки удалось узнать, что причиной моей неудачи стал раздел из «Истории Польши» о польских евреях, написанный, кстати, в довольно положительном ключе. Но кто-то начал писать письма (я даже догадываюсь, кто) против меня. Это был заговор, чтобы не допустить меня к преподаванию в Стэнфорде. И причиной всему было то, что в книге я утверждал: во время Второй мировой хоть Холокост и был большой трагедией, но такие трагедии были и у других народов.

— Сегодня также порой отрицается украинский Голодомор — мол, это не такая уж и трагедия — был неурожай, а вот Холокост — это больше и важнее…

Об этом недавно в «Нью-Йорк ревю» была напечатана статья моего протеже Тимоти Снайдера — очень интересного человека. Он получил докторскую степень в нашем колледже (Св. Антония. — А.В.) и сейчас работает в Йельском университете (США). Он написал отклик на книгу о Второй мировой войне «короля истории» из Кембриджа Ричарда Эванса, где тот утверждает, что Германия напала на Россию. И Снайдер очень правильно отмечает: самые большие сражения и разорения во время Второй мировой войны были не только в России, но и в Беларуси, Украине, странах Балтии. Именно в Польше и Украине погибло больше всего людей, именно там осуществлялся Холокост. Ведь если сказать, что «Гитлер напал на Россию», то куда же девались другие народы — исчезли?

— Историк Тимоти Снайдер становится серьезным исследователем Украины…

— Да, недавно он написал книгу «Красный принц» — тоже о временах Второй мировой войны, но под неожиданным украинским углом. И речь там идет о Галиции (Галичине). Вы знаете, что такое «Живец»? Очень хорошее польское пиво. Так вот в ХІХ в. пивоварня в Живце, что неподалеку от Кракова, принадлежала Габсбургам. Один из эрцгерцогов жил там в замке с пивоварней, имел двух сыновей. Одного из них во время Первой мировой войны отправили служить офицером в Польшу, а другого — офицером в Украину. Итак, два Габсбурга, потомка императорской фамилии, стали: один — полонизированным, а другой — украинизированным. Когда распалась империя, польский Габсбург в 1918 г. остался в Живце польским офицером. А в 1939 г., когда пришло гестапо и спросило эрцгерцога, кто он: поляк или немец? — тот ответил: поляк. И его посадили в концлагерь. Хотя он все-таки вышел оттуда, но умер уже вскоре после войны. А второй брат, попав в такую же ситуацию, сказал, что он — украинец (Васыль Вышиваный. — А.В.). В конце Второй мировой войны эрцгерцог опрометчиво оказался в Вене. Когда Красная армия взяла Вену, его арестовали, потом увезли в Киев, где он и погиб.

— Профессор, вы выступили экспертом в документальной ленте «Советская история» Э.Шноре, в которой речь идет и о неслыханной для многих вещи — совместном советско-германском военном параде. Как одновременно мог существовать в Советском Союзе официальный антифашизм и дружба Сталина с Гитлером?

— Во время Варшавского восстания 1944 г. в течение двух месяцев каждый день гибло столько же людей, как в Нью-Йорке 9 сентября 2001-го. Эту трагедию замалчивали десятилетиями. Как народам не стать заложниками секретных договоренностей, достигнутых за их спиной?

— Когда я писал книгу о Варшавском восстании 1944 г. — ужасном событии, которое меня просто поразило, то задался вопросом: «Почему Сталин, чья Красная армия уже была в предместье Варшавы, решил остановиться? Они молча наблюдали, как уничтожали сотни тысяч варшавян. Почему он так поступил?». Знаю, что и британской разведке очень хотелось узнать, что же там в самом деле произошло, ведь поляки были нашими союзниками. Но я не получил доступа к тем документам. Не было также речи и о том, чтобы отыскать что-либо в московских архивах. Я ездил в Москву, надеясь найти хоть какие-то ответы в их Государственном архиве, но мне сказали: «Забудьте об этом». И непонятно, сколько историкам еще нужно ждать, чтобы узнать эту информацию. А британцы знают теперь об этом больше, чем россияне. (Книга «Восстание’44» вышла в 2003 г. — А.В.)

Cекретные протоколы были в моде в ХІХ в. Конечно, каждая страна имеет свои секреты и стремится защитить подобную информацию. Британцы хранят свои тайны. У них есть множество архивов различных категорий. Американцы тоже хранят свои тайны, но у них действует закон о свободе информации, и потому в США обнародовали много любопытных вещей. Следовательно, если у вас есть такой закон, можете опубликовать любую важную информацию.

Сейчас ситуация понемногу меняется, а в 1960-х, когда я начинал свои первые исторические исследования, действовало «правило 50-ти лет». То есть, изучая материалы о Первой мировой войне, я мог ознакомиться лишь с документами за 1917 г., а вот на 1918-й разрешения не было. Мой тогдашний преподаватель (известный историк Алан Джон Тейлор. — А.В.) был среди тех, кто требовал изменить эти правила и ввести срок хотя бы 30 лет.

Сегодня в Британии срок секретности — 30 лет. Хотя архивы британской разведки никогда не будут открыты. В этой стране не было революций — а, как правило, именно во время революций обнародуются все документы предыдущей власти и раскрываются секреты. Как это было в 1917 г. в России... Когда большевики пришли к власти, они в открытых источниках представляли много важной информации. В частности, напечатали документы из архивов МИД царской России, где речь шла в том числе и о планах создания государства на территории современного Израиля, о чем ранее никто не слышал. Как оказалось, британцы одновременно обещали Палестину как арабам, так и евреям. Что было не очень чистоплотно.

— В своей книге «Европа в войне 1939—1941 гг.: неоднозначная победа» вы с документами свидетельствуете об одинаковой вине Гитлера и Сталина в развязывании войны. Но многие бывшие граждане СССР все еще пребывают под влиянием советских мифов и советской версии Второй мировой войны. Почему это так сильно поддерживается до сих пор?

— Когда распался Советский Союз, единственное, чем осталось гордиться из его истории, — это победа в войне 1945 г. Поэтому я не удивляюсь. Хотя мне кажется, что ситуация понемногу меняется. Меняется даже Владимир Путин. Когда он был в Польше в сентябре прошлого года на чествовании 70-й годовщины начала Второй мировой войны, то согласился, что война началась в 1939 г. в Данциге (Гданьске. — А.В.), а не в 1941-м. Это — огромное изменение. Камеры российского телевидения показывали это миллионам соотечественников. Да и во время чествования речь шла не только о том, что сделал Гитлер, но и о том, что предпринимал Советский Союз. Правда, Медведев в то же время говорил страшные вещи, едва ли не обвинив Польшу в нападении на Германию, что весьма странно слышать.

Сегодня люди еще не смогли всего переосмыслить, но, думаю, это обязательно произойдет. Ведь в современную пору Интернета и таких широких контактов невозможно контролировать потоки информации, как это делалось ранее.

А по поводу версий относительно начала войны, так есть еще и американская. Американцы, как и граждане СССР, считали, что война в Европе началась в 1941 г., а не в 1939-м после нападения Гитлера и Сталина на Польшу. Они приняли советскую диалектику добра и зла — «хорошие советские воины» боролись со «злыми фашистами», которые во всем и виноваты. Американцы не видят никого другого, кто не вписывается в эту диалектику. Конечно, Сталин — не был демократом, говорили они, но ведь он сыграл выдающуюся роль в разгроме фашизма. В этом заключается и нравственная проблема, которую люди на Западе не осознают. Даже сегодня.

— Почему, по-вашему, в российских архивах по-прежнему засекречены материалы о монголо-татарском нашествии и другие документы из довольно давней истории? Что в них может скрываться — ведь ушло несколько веков?

— Расскажу о личном опыте в этом вопросе. Я писал «Историю Польши» в 1981 г. В Польше о книге нельзя было и упоминать — там, как и во всем советском блоке, на нее наложили безоговорочное табу. Однако в 1989 г. мир изменился, и вдруг польское правительство решило ее издать. Хотя Польша все еще была Народной Республикой, где существовала цензура, никаких вопросов к книге она уже не имела. Однако рукопись все же захотел просмотреть… советский посол в Варшаве! Кажется, это был последний случай цензуры в Польше (смеется). Посольство просмотрело рукопись и разрешило печатать абсолютно все, кроме двух страниц, где речь шла об Иване Грозном, которые посол почему-то счел обидными. Не обратили внимания, что я писал, скажем, о Ленине или о ком-то другом, но — не говорите плохо об Иване Грозном? И это в 1989 году!

— Профессор, ваши бывшие студенты рассказывали, что вы преподавали курс «Казацкая эпоха» в Лондонском университете?

— Преподавая историю Польши, я всегда смотрел на нее с точки зрения многих народов. Украина некогда была частью Речи Посполитой — поэтому я всегда интересовался украинцами, а еще литовцами, на западе страны — немцами; также меня увлекал и еврейский вопрос в Польше.

— Некоторые украинские историки утверждают, что Россия в свое время присвоила название нашего государства, а в период правления Екатерины ІІ — историю и древние летописи из Киево-Печерской лавры. Что это — исторический феномен?

— Для них это хорошо устоявшаяся традиция: кого бы Россия ни покоряла, всегда забирала оттуда архивы и библиотеки. Так произошло и в Варшаве в 1795 г., когда Россия вывезла крупнейшую библиотеку в Восточной Европе. А теперь — это Библиотека имени Ленина в Москве, хотя оригинальная коллекция там — из Варшавы.

Так же они поступали и с архивами. В ХІХ в., например, польские историки не могли работать над своей историей — исчезли многие документы.

Поэтому в 1921 г., по окончании польско-советской войны, после подписания Рижского мирного договора первое, на чем настояла Польша, — вернуть ей архивы. Некоторые из них возвратили, некоторые — нет.

Еще одно, и русские в этом весьма преуспели: когда они покоряли какую-либо страну, то меняли ее название. Скажем, Украина стала Малороссией, а Польша — Привисленским краем. Можем найти и другие подтверждения. Я когда-то год работал в Японии. К северу от Хоккайдо лежат четыре небольших острова…

— Курильские?

— Да. Завоевав эти японские острова, Сталин переименовал их в Малые Курильские. Японское название исчезло, а миру сообщалось: СССР просто возвратил свои четыре острова. В этом они были очень проворны! (Улыбается.)

— Недавно в Украине обнародовали стенограммы бесед М.Горбачева с западными лидерами, в которых он убеждал их в нецелесообразности существования независимой Украины.

— Я виделся с Горбачевым один раз, когда он приезжал в наш колледж по приглашению одного из симпатиков, считавших его большим лидером. Но я никогда в это не верил, поскольку убедился, что он совершенно не понимал национальные вопросы. Горбачев не знал, чем был Советский Союз. Воспитанный в советском духе — эдакий «человек советский», — он не допускал, что есть такие нации, как украинская, литовская или грузинская, которые совершенно отличны и не являются вариантом русской. Во время нашей встречи я спросил его об этом. Реакция была следующей: в Советском Союзе нет никаких национальных проблем. Он вспомнил, как его отец на Ставрополье приглашал в гости живших там людей других национальностей, да и сам захаживал к ним... Его взгляд на Советский Союз был взглядом русского, рядом с которым живут хорошие соседи. Но он не понимал, что там было много порабощенных наций, имеющих свою собственную историю...

Припоминаю еще один интересный случай. Это было в 1987 г., когда Лондонский университет, где я тогда преподавал на отделении славистики и Восточной Европы, впервые установил спутниковую антенну. И студенты, изучавшие русский, могли смотреть московское телевидение просто в классе. Я понимаю русский довольно хорошо... Мы со студентами включили телевизор, где как раз показывали визит Горбачева в Вильнюс. Он решился тогда на смелый эксперимент, став первым генсеком, посетившим столицу Литвы... Представляете? В ходе визита Горбачев захотел выйти на улицы города, поговорить с людьми и, как большинство западных политиков, пожать им руки. Когда его лимузин подъехал к группе махавших руками людей, Михаил Сергеевич подошел к одному седовласому мужчине в первом ряду и спросил: «Что я могу для вас сделать?» И литовец довольно вежливо ему ответил: «Уходите отсюда». Шокированный Горбачев поинтересовался, что тот имеет в виду. «Я уже седой и хорошо помню тот день, когда вы пришли, — продолжил тогда литовец. — Мы вас не приглашали, не хотели быть частью Советского Союза. Если вы спрашиваете, то я отвечу: «Уходите домой». Горбачев так ничего и не понял… Это был прекрасный момент.

— На колени пытались поставить, к сожалению, не только Литву…

— То, что случилось в странах Балтии, в Украине, — ужасно. Украинцы — многочисленная нация, поляки — тоже многочисленный народ. И если вы истребите, скажем, один миллион украинцев из 40 — это ужасно, но нация не погибнет, ведь останется еще 39 млн. А если уничтожить 50 тысяч эстонцев или литовцев — это станет угрозой для существования народа.

Если говорить о Сталине, то он — убийца наций. Он не из тех, кто просто будет ставить на колени — он их будет уничтожать. Поразительно, как некоторые народы, порабощенные Советским Союзом, не исчезли полностью — я имею в виду не только крымских татар, но и, скажем, чеченцев: хотя количественно их и стало значительно меньше, но даже советская система не смогла их поглотить.

— Видимо, проблема малых и больших народов, государств будет существовать всегда. Хотя демократия (какой бы несовершенной она ни была) и пытается их приравнять друг к другу, однако история свидетельствует, что в решающий момент мнение меньшего не учитывают.

— Да, проблема больших и малых народов в самом деле существует. Но я бы сказал, что это не столь вопрос размеров стран, сколь форм их правления…

— Украина избавилась от своего ядерного арсенала, ей поаплодировали крупнейшие государства и успокоили Декларацией о гарантиях безопасности. Прошло 15 лет, и об этих гарантиях почему-то начали забывать…

— Скажу только: если бы у Украины было ядерное оружие, Россия не позволяла бы себе в отношении нее таких заявлений, которые мы не раз слышали. Об этом сегодня свидетельствует и ситуация с Ираном — страны Запада ведут себя с ним довольно осторожно.

— Как, по-вашему, будут развиваться отношения Украины с Россией?

— Думаю, что и Украина, и Россия должны эволюционировать. Но Россия, кажется, имеет большую проблему с Китаем, давно уже посматривающим на огромные безлюдные российские территории, богатые полезными ископаемыми.

А такое государство, как Украина, необходимо России для расширения «Российской империи». И это не так просто уладить.

— Г-н Дэвис, вы родились в Уэльсе. Сегодня на валлийском языке ведутся заседания парламента в Кардиффе, на него переводят все документы Евросоюза. Как Украине сохранить национальный язык при широком использовании русского — ведь это и вопрос сохранения идентичности?

— Россия господствовала над Украиной 300 лет, а Англия над Уэльсом — 700. Соответственно, продолжительное время там использовался лишь английский язык. И только в 1967 г. британский парламент принял закон о восстановлении валлийского языка, после чего начали издаваться на нем газеты, книги, да и сами валлийцы теперь его активно изучают.

Валлийский, кстати, очень отличается от английского — далеко не так, как украинский и русский. В Уэльсе вообще раньше считали, что нынешняя британская столица — это их бывшая территория. И кстати, в переводе с валлийского Англия (England) означает «потерянная земля».

Или возьмем отношения Британии с Ирландией, когда первая присвоила ирландскую историю, кельтские рукописи — ведь та культура и история были древнее британской... Британия много воевала с Ирландией, навязала ей английский язык, а сводки погоды в городах Ирландии газеты Соединенного Королевства печатали еще в течение 40 лет после обретения страной независимости. И хотя сегодня на родном языке там разговаривают всего лишь 5% населения, ирландцы не утратили свою национальную идентичность.

Что же касается моих валлийских корней, то и дед, и отец были валлийцами, но о себе я всегда говорю, что родился в английском изгнании. Правда, валлийский язык все-таки немного понимаю. Мое происхождение дало возможность иначе посмотреть на историю, побудило заинтересоваться малоизвестными вещами.

Я хоть и воспитывался в Англии, но у меня о-о-очень неанглийский взгляд на британскую историю.

— Во время научных исследований вам приходилось работать в архивах различных стран. Без знания иностранных языков здесь не обойтись…

— Свободно владею только тремя языками — английским, французским (когда-то даже его преподавал) и польским. Хорошо понимаю русский, украинский, итальянский и испанский. Каждый образованный человек в современной Европе, по-моему, должен знать хотя бы три языка. В Голландии говорят в основном на трех-пяти языках. И с этим нет никаких проблем. Владение иностранными языками влияет на психологию людей и образ их мышления.

— Чего нового ожидать почитателям ваших исторических открытий?

— Я только что закончил большой раздел «Галиция» — родители моей жены родом из Львова. Пишу о Самборе, Бродах, Коломые... Это войдет в мою следующую книгу. Старую Галицию разрушили в 1918 г., а во время Второй мировой войны окончательно уничтожили ее народ. Там происходили страшные вещи. Настоящая многонациональная Галиция, где поляки, украинцы и евреи веками жили вместе, тогда совершенно исчезла. Хотя каждый народ по-прежнему считает ее своей: во Львове говорят, что Галиция — это Украина, а если поедете в Краков, то там вам скажут, что Галиция — это польская территория. В Кракове в музее «Галиция» рассказывают лишь о жизни евреев в этом регионе. Хорошо, что чтят память о ней, но зачем уж так разделяться?

Интересно, что сегодня в одном музее возле Нового Сонча (городок к югу от Кракова) хоть и с трудностями, но все же пытаются воссоздать утраченную Галицию. Здесь будет представлено наследие всех народов региона — живших в Карпатах лемков, поляков и евреев.

— Профессор, я поражена, как много вы знаете о прошлом нашей страны. Не задумывались ли о том, чтобы когда-то написать историю Украины?

— (Улыбается.) Жаль, что я не моложе хотя бы лет на 20 — тогда бы обязательно это сделал. Но сейчас мне уже за 70, и еще немного нужно поработать над начатыми темами.

Это напоминает мою историю города Вроцлава (Микрокосм, 2002. — А.В.). Книга так понравилась полякам, что несколько мэров просили меня написать и об их городах. (Их можно понять — так занимательно и серьезно о Вроцлаве/Бреслау/Вратиславе/Презле еще не писали. — А.В.)

— Г-н Дэвис, есть ли в вашей семье, кроме вас, еще историки?

— Нет. Мария, моя супруга, — доктор литературы, она влюблена в поэзию. Мария, кстати, родом из Польши. Ее дед был грекокатоликом из Беларуси. И когда в ХІХ в. униатов там начали преследовать, бежал в Галицию. Их жизнь была интересной и сложной; мне удалось исследовать историю этой семьи, которая в 1920 г. уехала из Пинска в Аргентину, а уже оттуда — в Америку. Один наш сын, Дэниэл, — математик, другой, Кристиан, — получил польское гражданство и работает в Министерстве иностранных дел Польши.

* * *

В ходе нашего разговора за английской сдержанностью профессора проступал и неподдельный интерес к современной Украине: Н.Дэвис расспрашивал о судьбе Виктора Ющенко, о настроениях людей, об европейских устремлениях нашего государства. Ведь настоящая целостность Европы могла бы достойно обрамить написанное им историческое полотно.

«Едва ли в ближайшее время Европа станет полностью объединенной. Но она имеет шанс стать менее разъединенной, как это было на протяжении минувших поколений, — утверждает историк. — А если улыбнется судьба, то физические или психологические препятствия станут наименьшими, чем когда-либо при нашей памяти».

Труд «Европа. История» известного профессора Оксфорда сегодня переведен на многие европейские языки. (За признание их исторического достоинства и правды особенно благодарны ему государства Восточной Европы.) Своим неравнодушием к тысячелетней судьбе народов европейского континента, своей профессиональной углубленностью в их прошлое, правдивым словом о человеческих трагедиях этот блестящий историк заслужил искреннее уважение многих наций. И было бы справедливо, если бы тот список из девяти нобелевских лауреатов — выпускников Магдален Колледжа Оксфордского университета пополнился десятым именем — Нормана Дэвиса...