МАЛЬТИЙСКИЙ СОКОЛ, ИЛИ СУДЬБА МИРОНА МАТВИЕЙКО

В нашей предыдущей публикации «Был ли Лаврентий Берия украинским националистом?» («Зеркало недели», 2001, 7 июля) было упомянуто имя референта Службы безопасности зарубежных частей (ЗЧ) ОУН Мирона Матвиейко (псевдоним «Усміх»). В Западную Украину его послал лично Степан Бандера, в июне 1951 года он был захвачен работниками МГБ УССР. Сегодня мы продолжаем рассказ о событиях той поры и о судьбе Мирона Матвиейко.

«Гильотина» Политбюро

7 июля 1952 года состоялось заседание Политбюро Центрального Комитета КП(б)У. Лица его членов были хмурыми и очень суровыми. И неудивительно: ведь на повестке дня стоял уникальный по своей формулировке и содержанию вопрос «О факте бегства большого государственного преступника, арестованного органами МГБ УССР». Представляете? О бегстве преступника от органов, от которых убежать практически было невозможно.

Не менее сенсационным было и то, что услышали и прочитали партийные руководители в справке, подготовленной секретарем ЦК КП(б)У Алексеем Кириченко и прокурором УССР Романом Руденко. Именно им еще 17 июня поручили выехать во Львов с целью выяснения обстоятельств бегства. И эти обстоятельства были выяснены.

Все оказалось просто, если вообще не примитивно. 16 июня 1952 года государственный преступник, которому дали псевдоним «Четвертый» и который находился под охраной в одном из львовских конспиративных особняков, украл ключи из кармана забытого опером на стуле пиджака, прихватил «Вальтер» с двумя обоймами, а затем... спокойно вышел на улицу мимо дежурного. И скрылся. Правда, ненадолго (к этому мы еще вернемся).

С присущей большевикам решительностью Политбюро начинает принимать меры. Цитируем:

«1. За преступно-халатное отношение к выполнению своего служебного долга начальника отделения 1-го отдела управления 2-Н т. Демиденко В.Б., майора Корсуна М.Н. и майора Калиниченко И.И., непосредственно отвечавших за физическую охрану крупного государственного преступника в момент его побега, с работы снять, из рядов ВКП(б) исключить и дело о них передать следственным органам для привлечения к уголовной ответственности.

2. За потерю бдительности и беспечность, проявленную к крупному государственному преступнику, начальника 1-го отдела управления 2-Н МГБ УССР Клименко Г.М. с работы снять и объявить ему строгий выговор с занесением в учетную карточку.

3. За допущенную бесконтрольность за работой подчиненного аппарата, за негодные методы работы с крупным государственным преступником, которые способствовали созданию возможности его побега, начальника управления 2-Н МГБ УССР Шорубалка И.К. с работы снять, объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку и назначить на должность начальника Жабьевского РО МГБ Станиславской области.

4. Заместителей министра госбезопасности УССР тт. Поперека М.С. и Шевченко В.Г. за то, что они на протяжении длительного времени не устранили негодных методов работы с крупным государственным преступником, притупили свою бдительность и не приняли мер к созданию обстановки, исключающей побег преступника, — с работы снять и объявить выговор.

5. За допущение неумелой агентурно-следственной работы с крупным государственным преступником и за бесконтрольность по организации его охраны министру госбезопасности УССР тов. Ковальчуку объявить выговор.

6. Вопрос об ответственности сотрудников МГБ УССР Агафонова М.Ф. и Гонтаря Л.П. обсудить отдельно в их присутствии».

Как видим, «гильотина» Политбюро работала быстро и эффективно. Работники МГБ, «полетевшие» со своих должностей и из партии или получившие выговора, почувствовали это на себе и, разумеется, проклинали того, кто, собственно, стал причиной всего этого.

Виновник

Им, как вы уже догадались, был Мирон Васильевич Матвиейко. Вспомним кратко его биографию. Родился 24 января 1914 года в с. Беримовцы Зборивского района на Тернопольщине в семье греко-католического священника. Образование — незаконченное высшее медицинское. Член ОУН с 1930 года. Организационные псевдонимы — «Дыв», «Жар», «Рамзес», «Усміх». В начале войны между фашистской Германией и СССР находился во Львове, служил в спецоргане — абвере-3 (контрразведка вермахта), участвовал в акциях против советских партизан и подпольщиков. С 1944 года работал в Мюнхене в референтуре Службы безопасности (СБ) ЗЧ ОУН, а с 1947 года возглавлял СБ. Под псевдонимом «Модди» учился в английской разведшколе. Принадлежал к близкому окружению Степана Бандеры. Жена Матвиейко Евгения Кошулинская — крестная мать сына Бандеры Андрея. Сторонник жестких методов работы СБ. По свидетельству (данному позднее) тогдашнего руководителя подполья ОУН на западноукраинских землях (ЗУЗ) Василия Кука, Матвиейко «способен на провокацию, может добиться признания даже от невинного человека». Следовательно, личность серьезная.

Именно по заданию Бандеры в ночь с 14 на 15 мая 1951 года Матвиейко и еще пять разведчиков-эмиссаров приземлились неподалеку от села Бышки в Тернопольской области. Их сбросил английский военный самолет, стартовавший с острова Мальта в Средиземном море.

Чтобы понять причины рискованного «гостевания» руководителя спецслужбы ЗЧ ОУН в Галиции, рассмотрим условия существования ОУНовского движения сопротивления в Украине и за ее границами.

Несмотря на огромные потери от оперативно-военных ударов коммунистических силовых структур, в Западной Украине продолжалась борьба вооруженного подполья националистов. Власть не могла считать себя полноправным хозяином там, где действовали звенья Львовского, Карпатского, Волынского краевых проводов (КРП), соответствующих структур на Волыни, Полесье, а также несколько десятков окружных, надрайонных и районных проводов, многочисленные «легальные» ячейки ОУН в населенных пунктах, различных организациях и учебных заведениях. Со страхом относился режим и к потенциально «активным бандпособникам» — почти 80 тысячам бойцов ОУН—УПА, явившихся с раскаянием, и 300 тысячам родственников погибших или осужденных участников движения. В течение послевоенного десятилетия силы ОУН—УПА осуществили около 14,5 тыс. различных акций против режима, в том числе 195 диверсий, 457 нападений на представителей силовых структур, 4912 терактов.

Верхушка подполья старалась гибко перестраивать его тактику, чтобы сохранить силы до взрыва «Чумы» — так в документах ОУН зашифровывалось начало вооруженного конфликта между странами Запада и СССР. Вводятся тактические схемы «Орлик» (создание позиций в восточных областях УССР), «Олег», предусматривающая воспитание молодежи для пополнения организации (только на протяжении января—сентября 1950 года режимом ликвидировано 335 молодежных групп ОУН, в которых насчитывалось 2488 участников и 340 единиц оружия). Ведущей была схема «Дажбог», предусматривающая переход к глубокому подполью, легализации членов ОУН, укоренение их в официальные структуры. Требования этих документов конкретизировались во многочисленных инструкциях наподобие «Мурашкы», «Бджолы» или «Игумена» (тактика действий в условиях города).

Сопротивление подполья порождало в зарубежных центрах ОУН надежды на возможность свержения коммунистической власти (надежды при этом возлагались на глобальное столкновение Запад—СССР, а эскалация «холодной войны», монополия США на ядерное оружие давали для этого основания).

Упомянутые центры имели собственные структуры безопасности, разведки и связи с ЗУЗ.

Государственная безопасность
в эмиграции

В составе ЗЧ ОУН действовала референтура СБ. Ее звенья создавались в странах, где проживало немало украинцев-эмигрантов, в разнообразных общественно-политических объединениях, лагерях для перемещенных лиц. Агентурные позиции вводились в структурах политэмиграции, конфликтовавших с ЗЧ. На СБ возлагалась и охрана «провідника Бийлиха», то есть Степана Бандеры.

Приведем пример с лагерями. Лагерный «куст» СБ ЗЧ ОУН объединял несколько «звеньев» (по пять человек каждое), имел кустового эсбиста, аккумулировавшего сведения о подозрительных лицах, настроениях эмигрантов, их отношении к «вражеским» националистическим формированиям и передававшего информацию «наверх» — заместителю М.Матвиейко Ивану Кашубе («Чад», «Пластун»). Референтуру разведки и связи ЗЧ ОУН, отвечавшей за сбор разведывательной информации на ЗУЗ и за границей, возглавлял Б.Пидгайный («Аскольд»). Разведчиков ЗЧ селили даже в США (между прочим, им давали весьма оригинальный пароль по-украински: «Яка твоя питома вага?» — «Як у доброго вола»). Перечень спецорганов ЗЧ дополняли созданная со временем референтура связи с Краем («К-3») и «дисциплинарная комиссия» — внутренняя безопасность СБ.

Собственные спецподразделения формирует и зарубежное представительство (ЗП) Украинского главного освободительного совета (УГОС) под предводительством Николая Лебедя и Льва Рэбэта. Оно стало в оппозицию к Бандере. С начала 1946 года в ЗП УГОС организована политическая информационная служба, отвечающая за разведку на ЗУЗ и в среде политических оппонентов. Ее возглавил Василий Охримович.

Провод ОУН (Андрея Мельника) в начале 1946 года создает референтуру связи с Краем — «Одынку» (Яр. Гайвас), СБ, референтуру разведки (Ф.Омецинский — «Крвавыч»).

По принципу «враг моего врага — мой друг» спецорганы зарубежных центров движения украинских националистов сотрудничали со спецслужбами основных противников СССР — Англии и США. Еще в 1944 году представители английской разведки Сикрет интелидженс сервис (СИС) установили контакт с командованием УПА, поскольку будущую конфронтацию с союзником по антигитлеровской коалиции (по поводу перераспределения сфер влияния в Европе) предвидеть было нетрудно.

В феврале 1945 года совещание центрального провода ОУН(Б) в Вене постановляет: не порывая окончательно связи с немцами, войти в контакт с англо-американскими заинтересованными органами. Что и было сделано в том же году в Риме. Летом 1945-го представители ЗП УГОС договариваются с командующим американскими войсками в Европе Д.Эйзенхауэром о сотрудничестве. Руководителя разведки ЗЧ Б.Пидгайного «аккредитуют» при СИС. А с осени 1946-го начинается тесное сотрудничество ЗП УГОС с американской разведкой. Затем возникает своеобразное распределение труда — СИС занимается ЗЧ ОУН, а разведка США патронирует ЗП УГОС. Синхронно Центральное разведывательное управление (ЦРУ) привлекает к совместной работе и мельниковцев. Координировали эту работу кадровый разведчик О.Гола (в недалеком прошлом — обер-лейтенант абвера) и бывший куренной УПА «Макс» (М.Скорупский).

Понятное дело, отношения СИС и ЦРУ вокруг контроля зарубежных центров ОУН сопровождались ощутимой «ревностью». Однако постепенно пришли к выводу о необходимости согласия, что отразилось в созванном в Лондоне (апрель 1951 года) совещании представителей обеих спецслужб по вопросу активизации совместного использования ОУН в разведывательно-подрывной деятельности против СССР. Затем спецорганы ЗЧ—ЗП начали выполнять задачи по сбору разведданных подпольной сетью ОУН на ЗУЗ.

Уже в мае 1947 года у убитого референта СБ Закарпатского КРП «Армянина» обнаружили инструкцию относительно сбора разведданых о вооруженных силах, мобилизационных ресурсах и военно-промышленном потенциале СССР. Информационной службе СБ в Украине ставится задание собирать сведения о промышленно-транспортном комплексе и войсках в регионе. Вместе с тем предписывалось скрывать от рядовых подпольщиков, что разведка ведется в интересах США.

У ликвидированного МГБ УССР рогатинского надрайонного проводника «Шувара» находят вопросник по изучению восточных регионов СССР (промышленность, дороги, аэродромы, порты, система ПВО). В бункере боивки «Дубка» (Львовщина) хранились сведения... о Забайкальском (!) военном округе. Захваченный в июле 1951-го эмиссар-парашютист М.Яремко засвидетельствовал, что в английской разведшколе в Миттенвальде (Германия) ему поручали собирать информацию о войсках, промышленных объектах и железных дорогах, урановых приисках, шахтах Донбасса и системе противовоздушной обороны Одесского порта.

Наконец нельзя обойти вниманием вопрос отношений самих зарубежных центров. Конфликт между ними определялся противостоянием ЗЧ ОУН и ЗП УГОС. Как свидетельствовал позднее Матвиейко, в 1948 году разозленный критикой ЗП Бандера даже было приказал физически ликвидировать «раскольников», и только самому близкому окружению едва удалось его успокоить. Кстати, Служба безопасности ОУН поддержала «Быйлыха» и устроила «чистку» ЗЧ от сторонников УГОС.

Как писал в феврале 1950 года на ЗУЗ «провідникові Лемешу» (Василию Куку) сам «Усміх», «всю эту эмигрантскую чепуху опутала сеть большевистской агентуры и искусно использует ее... В демократическом «гуляй-поле» Запада МГБ чувствует себя как дома, украинские политические партии больше борются против ОУН, чем против большевиков». А вот как характеризовались процессы в среде эмиграции в докладной записке МВД УССР (ноябрь 1953 года): «Отношения между ЗП и ЗЧ имеют беспринципный характер и ведутся при непосредственной связи с разведывательными центрами и ради получения от них денег».

Так что приезд шефа СБ в Украину преследовал, в частности, цель обеспечить контроль за подпольем со стороны зарубежных частей ОУН и С.Бандеры. Не теряли времени и конкуренты: 20 мая 1951 года с такой же миссией прилетела на ЗУЗ группа во главе с руководителем разведки ЗП УГОС Василием Охримовичем.

Расскажем и о нем. Родился в 1914 году в с. Дачкив Великобиркивского района Тернопольщины в семье греко-католического священника. Закончил юридический факультет Берлинского университета (1940 г.). К движению ОУН присоединился гимназистом. В 1935 году приговорен поляками к 10 годам заключения за соучастие в убийстве министра внутренних дел Польши Б.Перацкого. С 1939-го работал в Главном военном штабе ОУН, учился и преподавал на организованных немцами курсах разведчиков ОУН. С 1941 года возглавлял Тернопольский провод ОУН(Б), был назначен немцами воеводой Тернопольщины. С апреля 1943 года — председатель КРП «Галиция», член центрального провода ОУН. Со второй половины 1944-го руководил сетью ОУН в Польше. В августе 1945-го он избран председателем регионального провода в Аугсбурге, членом Баварского КРП ОУН(Б). В составе оппозиции Лебедя — Рэбэта (1946 г.) критиковал Бандеру за вождизм, нарушение демократических принципов внутрипартийной жизни, выдвинутых III Чрезвычайным большим сбором ОУН в 1943 году. Возглавил разведку ЗП УГОС. Дал письменное обязательство о сотрудничестве с ЦРУ, учился в США на курсах разведчиков под псевдонимом «Эвалд».

Так что целых два руководителя двух конкурирующих эмигрантских спецслужб оказались в Украине.

Встреча на родной земле

Посланцев из-за границы ждали. Товарищ «Том» (советский разведчик Ким Филби), занимая высокую должность в СИС, регулярно информировал разведку СССР о подготовленных к забросу группах эмиссаров ОУН (об этом он со временем напишет в книге «Моя немая война», изданной в 1982 году в СССР под названием «Моя секретная война»). Кроме того, в 1950 году «польские друзья» предоставили в распоряжение МГБ УССР своего агента «Владэка» (Здесь и дальше псевдонимы агентов и названия оперативных игр изменены. — Авт.). Ловкий «Владек», недавний функционер ОУН, возглавил курьерскую группу центрального провода, доставлял почту от «Лэмэша» Бандере в Мюнхен. Награжден Серебряным крестом боевой заслуги 2-го класса.

После очередной ходки с почтой и порцией дезинформации агент согласился на предложение Б.Пидгайного (ведущего вербовщика для СИС в ЗЧ ОУН) получить образование в английской разведшколе для дальнейшей работы на ЗУЗ. В специальном учебном заведении агент попал в одну группу с Матвиейко. Кадровые работники тайной службы ее величества преподавали методы шпионажа, конспирации, способы обнаружения слежки, пользования способами тайнописи и шифрами. Будущие эмиссары штудировали структуру, формы работы советских органов госбезопасности, радиодело, тренировались в стрельбе из различного оружия.

Весной 1951-го была проведена парашютная подготовка на аэродроме в Абингдоне. Затем накануне боевого задания с выпускниками встретились предводитель «Быйлыхо» и «Аскольд». Уже на Мальте воспитанникам разведшколы выдали автоматы «Стэн» (командирам групп — с устройством для бесшумного огня), по два пистолета «Испано-Лама», гранаты, ампулы с ядом, фиктивные документы, деньги, рации и почту для руководителей подполья на ЗУЗ. «Усміх» должен был передать В.Куку личное послание предводителя «Быйлыха».

В брюхе четырехмоторного самолета разместились две группы по шесть человек. В первую попали Матвиейко с «Владэком». Во второй группе был еще один агент МГБ УССР — «Кара», завербованный раньше. Самолет пересек воздушную границу УССР со стороны Румынии. Система ПВО, заблаговременно предупрежденная, его не трогала. Были созданы десятки постов слежения (по сообщению «Владэка», «гостей» ждали 10—15 мая), тем не менее точно определить место «десантирования» групп не удалось. К масштабным поисковым мероприятиям привлекли почти 11 тысяч участников оперативно-военных групп, истребительных батальонов, 14 самолетов ВО-2. На железной дороге разведчики внешнего слежения старались узнать «Владэка», который должен был приехать во Львов по безобидному поводу. Так и произошло.

Двадцать второго мая на железнодорожном составе №41 во Львов прибыл молодой человек: темно-синий пиджак, коричневое кепи. В вокзальном буфете заказал сто граммов водки, закусил бутербродами. Здесь его и узнала разведчица 7-го отдела управления МГБ по Львовской области. В скором времени объект «Свій» («Владэк») встретился с заместителем министра генерал-лейтенантом Вадисом и представителями опергруппы МГБ УССР во Львове, подробно сообщил о составе, задаче и вооружении заброшенных в Украину групп.

Захватить «Усміха» поручили опергруппе управления 2-Н МГБ УССР при участии 19 квалифицированных агентов-боевиков, на счету которых уже были десятки ликвидированных или задержанных недавних подпольщиков. Органы безопасности имели солидный опыт применения легендированных групп. Правда, поначалу бывали и курьезы. Так, в 1945 году командовать агентурно-боевой группой Дрогобычского УНКГБ поручили младшему лейтенанту Н-ко, который... не знал украинского языка. Находясь в лагере противника, офицер вынужден был представляться глухонемым, и вместо разработки «бандвожаков» чистил картофель на кухне.

На Матвиейко вышли люди из местного легендированного провода ОУН с поддельным «удостоверением» от «Лэмэша». Поведение агентов было таким естественным, что шеф СБ согласился пойти с радистом на их лесную базу поблизости от Кального в Зборивском районе Тернопольщины. Растроганный «Усміх», рассказывая о мытарствах, искренне радовался встрече с «друзьями-боивкарями». Агенты угостили эмиссаров вином, медом и — водичкою со спецпрепаратом «Нептун». Через несколько минут прозвучала условная фраза («Давайте закурим»), и оба «гостя» без сопротивления оказались в наручниках на траве. Это произошло 5 июня 1951 года.

В скором времени «без шума» взяли остальных людей «Усміха». Группу «Кары», из которой умело вывели этого агента, ликвидировали. «Грузина» (Охримовича) не обнаружили. Он дошел до «Лэмэша» в сентябре 1951-го, зимовал в его крыивке и окончательно склонил единомышленника на сторону ЗП УГОС. Охримовича все-таки задержали, но произошло это позднее, 6 октября 1952 года.

«Четвертый»

С «Усміхом», находившимся под стражей, вели себя зловеще вежливо. На первых допросах (а они происходили в Киеве и в Москве) его склонили к даче свидетельств о зарубежных центрах ОУН и организации сотрудничества с иностранными разведками. Это создало предпосылки для дальнейшей работы с ним на конфиденциальной основе. В результате квалифицированной обработки агентурный аппарат МГБ УССР пополнился спецагентом «Четвертым». Это сразу же отразилось на рационе «узника № 50». Матвиейко покупали качественные продукты. А для «души» предложили «Краткий курс истории ВКП(б)». Эта книжка в перечне закупленного почему-то значилась после туалетной бумаги...

Разумеется, идейной подоплеки тайного сотрудничества быть не могло. Убежденный националист, брата которого коммунисты казнили как члена ОУН, а родителей упекли в Сибирь еще в 1940 году, «Четвертый» отнюдь не симпатизировал «ленинской национальной политике в СССР». На передний план выходил мотив самоспасения, ведь шефу СБ рассчитывать на милость власти, по крайней мере, было наивно. Тем не менее дать себя знать могли и душевный надлом, и определенное разочарование в тех людях, которые в свое время служили неофиту ОУН идеалом «подпольщика-революционера».

Матвиейко начал «петь». Он рассказал следователю немало пикантных подробностей из жизни проводника «Быйлыха», других соратников (со временем это обнародуют с пропагандистской целью).

По свидетельству «Четвертого», Бандера поставил перед ним такие задачи: активизировать подполье на ЗУЗ, наладить каналы связи с Западом, собирать информацию об обороноспособности СССР, расследовать обстоятельства гибели Романа Шухевича в марте 1950-го. Кроме того, он должен был убедить «Лэмэша» признать верховенство ЗЧ ОУН, а в случае отказа — устранить последнего и самому возглавить движение сопротивления.

Матвиейко поселили под наблюдением в конспиративном особняке Львовского управления МГБ. Для отработки заданий и воспитательной работы с «Четвертым» общался заместитель начальника отделения управления 2-Н И.Куприенко. Оперативник владел украинским языком, лично принимал участие в рискованных оперативно-военных мероприятиях — в свое время даже зимовал в бункерах с вожаками подполья.

В конце июня 1951 года при участии Матвиейко начинается радиоигра с английской разведкой и ЗЧ ОУН (русскоязычное название игры — «Метеор»). Эта масштабная радиоигра считается классической в истории оперативного искусства органов безопасности Украины. Ее основные задачи были масштабны: подчинить «Четвертому» подполье в регионе; дезинформировать известные зарубежные структуры ОУН; вывести на территорию УССР лидеров и эмиссаров зарубежных центров ОУН; укоренить собственную агентуру в СИС и ЗЧ ОУН; скомпрометировать перед иностранными разведками и ЗЧ вожаков националистического подполья на ЗУЗ.

Перед заграницей агентурно-боевые группы (АБГ) тщательно имитировали пребывание «Усміха» на базах «вірного зверхникові Быйлыху» Львовского КРП. «Действовали» легендированные Яворивский, Дрогобычский, Добромыльский надрайонные проводы, Северный окружной провод, линии курьерской связи. В сентябре 1951-го разворачивается еще одна радиоигра («Вызов») с СИС от лица «Дрогобычского КРП ОУН». В марте 1953 года на базе спецотдела управления 2-Н для ведения радиоигр создается 3-й отдел 4-го управления МВД УССР в составе «английского» и «американского» отделений (19 оперработников, которые имели на связи семь спецагентов и 14 агентов).

Только со 2 июля 1951-го по 18 мая 1952 года в рамках игры «Метеор» от лондонского разведцентра поступили 29 радиограмм, взамен радиоцентр в Кельне принял 32 дезинформационные передачи от «Усміха». И что характерно: обусловленного слова «борщ» («работаю под контролем МГБ») в текстах не было...

Англичан интересовала прежде всего обстановка в подполье, его готовность сотрудничать с СИС и ЦРУ, условия заброски новых курьерских групп, сведения о Прикарпатском военном округе, предприятия региона, возможности приобретения источников информации в центрах оборонительной промышленности СССР (наподобие города Горького), тактико-технические характеристики советской военной техники, транспортная инфраструктура и тому подобное.

Для укрепления доверия к Матвиейко организаторы игры по санкции Москвы вместе с «дезой» передавали второстепенную и внешне правдоподобную информацию военно-экономического содержания. Формировалась также мнение о трудностях подпольной борьбы. Одновременно сообщались «пункты приема» новых групп эмиссаров. Лидеров ЗЧ призывали лично возглавить «визвольні змагання в Краї». Для коллег-эсбистов «Четвертый» присылал данные об уже известных подполью формах и методах работы советских органов и «контрмерах СБ» и об острой потребности переброски на ЗУЗ опытных работников СБ.

...Ежедневный распорядок «Четвертого» предусматривал подготовку радиограмм, корректировку хода игры, обучение по программе вечернего отделения теплотехнического факультета Киевского политехнического института, посещение лекций общества «Знание», штудирование трудов классиков марксизма-ленинизма, уже упомянутого «краткого курса» и официозной «Истории Украинской ССР». Дважды в месяц для Матвиейко проводились экскурсии на предприятия и в передовые колхозы (чтобы «бандвожак» лично убедился в «коренных преимуществах социалистического строя»), культпоходы в кино, театр. Отдельно рекомендовалось просмотреть определенные киноленты, оперы «Богдан Хмельницкий», «Запорожец за Дунаем», «Борис Годунов». Все, конечно, в сопровождении двух оперработников и бригады «внешнего наблюдения».

Было трудно определить действительный уровень влияния этих воспитательных мероприятий на сознание Матвиейко. Тогда к «Четвертому», по проверенному всеми спецслужбами рецепту, подвели женщину — агента «Одарку». Ее сообщения свидетельствовали: он не верит в реабилитацию, сотрудничество рассматривает как единственно возможный способ выжить, от националистических убеждений не отрекся. Тем не менее оперативники, работавшие с «Четвертым», демонстрировали показные доброжелательность и корректность.

Бегство

И тут произошел случай, который до сих пор с ужасом вспоминают ветераны органов госбезопасности. Мирон Матвиейко сбежал! Наказание не заставило себя долго ждать. По распоряжению министра госбезопасности С.Игнатьева полковника И.Шорубалко арестовали на 15 суток, еще нескольких сотрудников, включая и дежурного Латыпова (именно мимо него «Четвертый» вышел из особняка), арестовали на 20 суток. Группа работников центрального аппарата МГБ СССР начала следствие, итоги которого в значительной мере отразило процитированное выше решение Политбюро ЦК КП(б)В. В этом решении подчеркивалось: «Ответственные работники Министерства государственной безопасности УССР, непосредственно работавшие с ним, забыли, что они имеют дело с крупным государственным преступником, сжились с ним, всячески угождали ему, выдавали крупные денежные вознаграждения, устраивали различные угощения, вечеринки (именины, встреча Нового года), в которых принимали участие заместитель министра Шевченко В.Г., начальник управления 2-Н Шорубалка И.К. и некоторые другие ответственные работники МГБ УССР.

Преступнику преподносились подарки, цветы, вместе с ним за одним столом питались охранявшие его оперработники, играли с ним в волейбол, устраивались выпивки; приобрели ему комплект слесарного инструмента якобы для того, чтобы он мастерил различные безделушки, а на самом деле он мастерил самодельный пистолет и ключ к сейфу с совершенно секретными государственной важности документами. Предоставили ему половину сейфа, в котором он хранил свои деньги, документы и различные вещи (во второй половине сейфа хранились совершенно секретные оперативные документы); преступник не был поставлен в условия, при которых он искупал бы свою вину за совершенные им злодеяния против нашего государства и народа, а охрана его была организована преступно неумело, давая ему возможность бежать в любое время».

Впрочем, бегство Матвиейко не было длительным. Сначала он направился на Янивское кладбище, где заночевал. На следующий день пытался разыскать старые явочные квартиры, но везде его встречали незнакомые люди. Он понял, что его все равно найдут. Тогда возле касс предварительной продажи железнодорожных билетов Матвиейко обратился к какому-то сержанту и спросил, не работает ли тот в МГБ. Получив утвердительный ответ, он заявил, что вооружен и хочет добровольно сдаться. Сержант С.Таранюк отвел его в управление МГБ, но здесь заявили, что нужно ждать, поскольку у них перерыв (!) до восьми часов. Сержант оценил всю сложность ситуации и позвал на помощь проходившего мимо майора. Они вдвоем обыскали «Четвертого» и в конце концов официально передали его эмгэбистам.

История с бегством вышла на союзный уровень, а Политбюро ЦК КП(б)У выдало причастным к охране «Четвертого» чекистам «по заслугам». Матвиейко спецрейсом отправили в Москву, где с ним общались ответственные работники МГБ СССР. Кстати, генерал Павел Судоплатов вспоминает «Усміха» в своих мемуарах.

В Украину «Четвертый» (потом он стал «Весенним») возвратился в апреле 1953-го. Теперь уже давление на него было осуществлено фронтально, и он начал-таки играть по тем правилами, которые ему предложили. С 1960 года Матвиейко привлекли к активным пропагандистским мероприятиям: устраивали пресс-конференции, публикации в газете «За повернення на Батьківщину», в галицкой прессе, выступления в учебных заведениях, трудовых коллективах (кстати, в 1960—1961 годах вынуждены были выступить с «разоблачениями» своего прошлого свыше 200 активных участников ОУНовского подполья). Увидели свет несколько его брошюр (в частности, «Чорні справи ЗЧ ОУН». К., 1962), в которых бывший шеф СБ «клеймил» деяния этой структуры.

Нечего и говорить о конфузе, которые пережили тогда ЗЧ и СИС! Под давлением сокрушительной критики в зарубежной прессе «слетел» с должности и преемник «Усміха» И.Кашуба. Такой уж был у Матвиейко «разрушительный» характер...

Вместо эпилога

Нам остается добавить к сказанному только несколько штрихов. Прежде всего несправедливо будет не упомянуть о судьбе Василия Охримовича. После ареста он согласился на сотрудничество с МГБ. «Воспитывали» его примерно по той же методике, что и Матвиейко. Однако «Грузин» оказался крепким орешком. Его также водили в оперный театр, и один раз во время антракта оперы «Богдан Хмельницкий» он начал объяснять его сопровождавшему оперативному работнику, что воссоединения Украины с Россией фактически не было. Да и вообще исторической правды в этой опере нет. Объяснения были столь экспрессивны, что собралась солидная толпа слушателей, и пришлось срочно уводить темпераментного «Грузина» из театра.

Понятное дело, его судьбу определили не идейные убеждения. В июле 1953-го перехватили «грипс» (послание) «Лэмэша» краевому предводителю «Орлану» (В.Галасе, которого захватили 11 июля того же года). «Лэмиш» сообщал, что «Грузин» ведет игру не от собственного имени, но автор послания пока что ее будет поддерживать. После осуждения в декабре 1953-го Л.Берии факт задержания Охримовича приобрел огласку. Поскольку сам он неоднократно уклонялся от выполнения заданий органов госбезопасности, по санкции ЦК КПСС игру с американской разведкой («Ловушка») прекратили. Военный трибунал КВО 23 марта 1954 года приговорил эмиссара к высшей мере наказания. Украинское радио 19 мая сообщило о выполнении приговора.

А радиоигра «Метеор» продолжалась. С 1955 года уже Италия, союзница Англии по НАТО, готовила в римской разведшколе эмиссаров ОУН. К тому времени было обезврежено несколько заброшенных групп (часть из них на территории Польши и Чехословакии). Степан Бандера, как и прежде, доверял «Усміху» и на подставные пункты присылал ему почту.

В бункере Иванцевицкого леса Одесского района Львовщины 23 мая 1954 года АБГ захватила «полковника Коваля» — Василия Кука. Это был последний из членов центрального провода ОУН в Украине. Фактически подполье прекратило существование, за исключением отдельных вооруженных нелегалов. Становилось политически невыгодно имитировать перед заграницей наличие движения сопротивления ОУН в Украине. Поэтому в октябре 1960 года игру «Метеор» прекратили. Только с 1951-го по 1954 год органы госбезопасности захватили четыре курьерские группы (восемь человек), ликвидировали 33 агентов СИС и ЦРУ (десять из них убиты); раздобыли трофеи — 10 радиостанций, оружие, ценные оперативные документы. Пятерых эмиссаров использовали в оперативных играх.

Матвиейко за помощь в ликвидации националистического подполья 19 июня 1958 года специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР помиловали и освободили от уголовной ответственности. После бурных событий, связанных с бичеванием «врагов-националистов», он увлекся археологией и творчеством художника Мурашко, устроил личную жизнь. В Киеве ему дали однокомнатную квартиру. Однако доживал свой век «мальтийский сокол» не в столице, а на Волыни, в близкой его душе сельской местности. Со временем он переехал на Львовщину, где и умер в селе Павлове Радехивского района 10 мая 1984 года. Через семь лет будет провозглашена независимость Украины. Любопытно, как бы он прокомментировал это событие...