Лжедепрессия

"Просто диву даешься, как можно лгать, прикрываясь здравым смыслом".

Жан-Поль Сартр."Тошнота"

До войны, когда я читал лекции (не о психологических особенностях допроса пленных, а об обычных жизненных неурядицах), слушатели (особенно слушательницы) любили, томно закатывая глаза, пожаловаться на депрессию.

На это я, как правило, отвечал: если бы у вас действительно была депрессия, то вы даже это слово были бы не в состоянии выговорить. Как у героини "Меланхолии" Ларса фон Триера. А так у вас либо дурное настроение, либо скверный характер.

За 25 лет Украина прошла путь от драмы неопределенности (непонятно, куда идти) к трагедии определенности (непонятно, что делать там, куда идешь). Сознательная часть населения, которая стала политической нацией, вроде было определилась с тем, что хочет в Евросоюз. Скорее индивидуально, чем коллективно, но политики представляют это общим волеизъявлением.

И именно тогда, когда ряд стран задумался, как бы им оттуда половчее "брекситнуть". Украинцы, поглядев на это, смекнули, что статус 40-миллионного коллективного беженца им в ЕС не светит. Их вольнолюбивые хотелки финансировать за просто так европейцы не будут. Франшиза ЕС стала дороговатой.

Тогда произошло изменение нарратива с "хотим в Европу" на "построим Европу у себя". И уперлось все, как обычно, в серьезную нехватку стройматериалов для европейского массового сознания и хроническое воровство недозодчих.

Тем не менее величественный фольклорный украинский воз, который обычно "и поныне там", с угрожающим треском и скрипом таки двинулся с места. Куда он катится - в целом понятно, по знакам, на Европу. За стройматериалами.

Но едет этот самый воз по автобану европейского развития.

Картина такая. В правом ряду минималка - 110. Его терпеливо и даже сочувственно обгоняют камионы и фуры, в среднем - ситизены подбадривающе сигналят и сдержанно улыбаются, а в левом ряду время от времени проносится что-то вообще футуристическое и нераспознаваемое.

Пассажиры и возчики этого самого воза, они же будущие строители, нарядные, с флагами и музыкальными инструментами, бутилированным народным творчеством и доброй закуской.

Сперва бодро пели песни, а потом слегка приуныли.

Во-первых, за песни денег не дают. Не потому, что они плохо исполняются, а потому что правилами дорожного движения на серьезной дороге остановки в целях благотворительности не предусмотрены. Во-вторых, на автобан пустили в расчете, что воз не рассыплется, если его возьмут на буксир. Но первые попытки европейцев (т.е. требования к Украине выполнить базовые обязательства экономического и внутриполитического характера, ускорить реформы) показали, что если приложить к возу внешнюю силу, то можно оказаться с кучей старых дров на руках и пешим самодеятельным коллективом. Ну их, пусть уж тащатся, как есть, сказали друг другу европейцы.

И песни зазвучали с новой силой. Но в основном те, которые начитаются со слова "Ой!".

Депрессия? Грозит ли она Украине и украинцам?

Формально депрессия как болезненное состояние характеризируется триадой - утратой способности переживать радость, пессимистическим взглядом на происходящее и двигательной заторможенностью. Про неторопливость уже говорилось, с пессимизмом - это у нас национальное, но радоваться мы вполне в состоянии, кроме эмоционально выгоревших и страдающих посттравматическими расстройствами. Их число увеличивается, но пока все еще не репрезентативно для суждений об общем состоянии.

И вот еще важно - при депрессии снижена самооценка, а с этим у нас с точностью до наоборот. Себя мы любим, лелеем и страшно уважаем.

Две трети причин, ведущих к депрессии, связаны с внешними факторами или ранними психологическими травмами. В этом смысле нам "повезло": мы рождаемся в стрессогенной обстановке, живем в ней и уходим из жизни зачастую с облегчением, что весь этот кошмар заканчивается навсегда. Человек, впервые попадающий в европейскую страну, чувствует легкий дискомфорт от того, что он не может распознать привычные знаки бытовой опасности или угроз от окружающих. Их попросту нет. То есть нет в нашем привычном понимании. Злостных, хамских, крикливых и безысходных.

Мы ощущаем стресс не от "ноля", а от нашего адаптивного уровня. Говорят, в Тихом океане есть острова с естественно высоким радиоактивным фоном, где туземцы себя вполне хорошо чувствуют, чего не скажешь о приезжих.

Да и у нас циклами накатывает - то "все пропало!", то "запануємо ми, браття", и всякий раз безосновательно, т.е. без денег. Но это уже совершенно другой диагноз.

Кстати, о деньгах и связанных с ними эмоциях.

При слове "депрессия" применимо к стране часто на автомате возникает еще и слово "Великая", и вспоминают США
1930-х. Великим странам - и депрессия великая. Типа там было хуже всего. Хотя там было громче всего, а плохо было везде, где существовала промышленность, и чем развитее, тем хуже. В Германии вообще дело закончилось Гитлером.

Но сначала же был у всех фабрикантов кризис перепроизводства, т.е. перед "плохо" было "очень-очень хорошо". Настолько много дешевых и хороших товаров, что потом как-то стало не хватать денег, чтобы их купить.

То есть одним из признаков глобального эмоционального обрушения должна быть сперва эйфория неумолимого расцвета
общества и вера в грядущий век благоденствия.

А потом все вдруг и сразу заканчивается.

Есть один такой, серийно производимый во всем мире, продукт, дешевизна и перепроизводство которого отчетливо наблюдается. Этот массовый, доступный и дешевый продукт - ложь.

В истории цивилизации обман всегда занимал значимое место, о нем говорят древнеегипетские сказки и религиозные тексты. Дед Одиссея считался величайшим плутом, поскольку был сыном бога торговли.

Самая подходящая атмосфера для лжи - внушение чувства доверия. Именно на этом, а не на каких-то там программах, строятся избирательные кампании политиков. Селекция, передергивание, переворачивание, мифодизайн, создание образа простака - великое множество достаточно примитивных, и именно поэтому эффективных технологий лжи уже давно в условиях жестокой конкуренции друг с другом, поскольку продукт одинаков.

Мир не делится на честных простаков и злобных брехунов. На ложь существует вполне отчетливый запрос. "Большая часть человеческих взаимоотношений основана на обманах и уловках, иногда веселых и забавных, иногда низких и злобных. Лишь немногие счастливцы, такие как матери и младенцы, истинные друзья и любящие, совершенно искренни друг с другом", писал психолог Эрик Берн. Хотя и эти милые отношения другие психологи относят к т.н. "сильному взаимному обману". При нем одинаково сильные, позитивные эмоции совершенно искажают, сдвигают по фазе когнитивную сферу в отношениях, и люди радостно врут друг другу, с точки зрения стороннего, непредвзятого наблюдателя.

Ложь самым непосредственным образом связана со страхом. В массовом, социально-политическом измерении мы видим, что множество идентичностей, в том числе и украинская, построены на страхах и предлагаемых механизмах его преодоления.

Те, кто вознегодовал в этом месте от избытка патриотических чувств, могут немедленно вспомнить слова национального гимна. Но не только ритуальную первую строфу. Весь текст, пожалуйста. Вас попустит.

О европейских страхах, а также о пугливости мировых политических элит, говорит и такой "кит" европейской политики, как Карл Бильдт. Он отмечает, что политики, пытаясь понравиться избирателю, апеллируют к прошлому величию своих стран. При этом точные даты, разумеется, не называются. Да и само это величие исключительно мемориального свойства, на кладбище истории о плохом говорить неприлично.

Это, например, отчетливо видно на публичном (не экспертном) отношении Запада к такому военно-политическому явлению, как ИГИЛ. Представлять противника всего лишь дикими бородатыми изуверами с "калашами", которых можно просто разбомбить, - большая тщеславная ошибка. Одна из причин популярности радикального ислама - цивилизационный кризис иудео-христианской цивилизации, которая держится на все еще мощной финансовой составляющей. Но построение системы общественных отношений на бесконечной череде компромиссов саму человеческую коммуникацию сделало в высшей степени условной.

Это означает, что модерируемая ложь стала нормативным явлением. Квоты на ложь распределяются согласно неписаному общественному договору - пресса, политики, лидеры мнений, "селебритиз" - все примерно знают границы допустимого. Но эта граница (понятие нормы) движется, как фронтир, из года в год. Вот самый заурядный пример - "международный классификатор болезней" (МКБ). Из года в год там меняются названия на более политкорректные и менее выразительные, ну а некоторые измененные состояния и вовсе уже болезнями не считаются.

Что двигает из года в год границу лжи? Медийная ложь как наиболее массовый подвид продукта формирует усредненный алгоритм социально одобренного обмана.

Индивид в своей конкурентной стратегии пытается чуть расширить границы дозволенного, конкуренты следуют за ним, медиа констатируют новый взятый рубеж и нормируют его через тиражирование. И все начинается сначала.

Украина сейчас находится, образно говоря, в фазе индустриализации своей собственной лжи, ранее она выращивала ее на социально-политических грядках и в партийных теплицах.

На фоне чудовищной и кровавой кремлевской лжи всему миру наша, доморощенная, без ГМО, в чем-то была даже трогательной, как подростковые гормональные прыщики. Запад понимающе улыбался, "пройдет".

Но революция и война действительно высвободили огромную социальную энергию, подобную цунами. Замораживание конфликта - это попытка заморозить цунами. Безуспешность ее состоит не в том, что нельзя заставить солдат не стрелять - можно. Только результат от этого получается совершенно противоположный. Конфликт заваливается вовнутрь страны.

Как раньше говорили, нарастающее "вскрытие социальных язв" немало тешит массового потребителя информации. Но ровно до тех пор, пока он не начинает понимать, что на социальном организме здоровых мест в общем-то практически нет. Да и он сам - часть этой болезни.

Постановка домашней лжи на конвейер сопровождается повышением ее потребительских свойств. Цифры - больше, обличители - авторитетнее, обвиняемые - неожиданнее, третейские судьи - многозначительнее, и все вместе - гораздо патриотичнее. Нужно делать еще поправку на осеннюю сезонность, но в целом к ноябрю можно ожидать фактически шаровую высокотехнологичную брехню в каждую хату.

Есть еще технологическая особенность этого гештальта - хитро помалкивающие политические игроки, как во власти, так и в оппозиции, срывают банк.

Если к тому времени банк, конечно, не лопнет. Депрессия все-таки.