ЛЮБЯЩЕЕ СЕРДЦЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 200 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПРОСПЕРА МЕРИМЕ

Вольнодумец, атеист до мозга костей, ненавистник всего реакционного — и свой человек в семье императора Наполеона ІІІ, сенатор Второй империи; светский денди, чувствующий себя как рыба в воде в аристократических гостиных, — и самозабвенный работяга; плодовитый автор работ по истории, в том числе Украины, истории искусства, истории литературы, археологии, этнографии и пр. — и создатель лишь очень немногочисленных художественных произведений; человек, опасливо, а то и враждебно сторонившийся народной толпы, — и художник, с тонким и глубоким пониманием воспроизводивший внутренний мир, характеры и судьбы людей из народа, — весь этот противоречивый облик Проспера Мериме, с первого взгляда загадочный, складывался постепенно, в условиях очень сложной социальной действительности, и, если вдуматься, вполне закономерно.

Родился Проспер Мериме 28 сентября 1803 года в Париже в семье художника, последователя Жака-Луи Давида, чей классицистски строгий, лапидарный стиль оказал влияние на юношу. Его отец Жан Франсуа Леонор Мериме был непременным секретарем парижской Школы изящных искусств, занимался изобретением новых, особенно прочных составов масляных красок, новых способов производства бумаги и т.п. В 1830 г. он издал свою книгу «О живописи маслом». Мать будущего писателя, Анна Моро, разделяла художественные интересы своего мужа и сама была неплохой рисовальщицей. С юных лет Проспер познакомился с идеями французских просветителей ХVIII века, что потом дало себя знать в его художественных произведениях.

Мериме, еще в детстве воспринявший атеистические убеждения своих родителей, так и оставался атеистом всю жизнь. Рано усвоил он свободное, критическое отношение ко всему, что сковывает человека, — к религиозной догме, ко всевозможным видам лицемерия, фарисейства и мракобесия.

Здоровая атмосфера, господствовавшая в семье, оказала на него самое благотворное влияние. Уже тогда были заложены основы того обширного образования, благодаря которому Мериме впоследствии славился своей эрудицией. Уже тогда стали проявляться в нем редкостная трудоспособность и неиссякающая жажда все новых и новых знаний.

Отец будущего писателя преподавал рисунок в лицее Наполеона (позднее переименованном в лицей Генриха IV). Проспер поступил в этот лицей экстерном в 1811 году в седьмой класс. Он хорошо владел латынью. И еще в раннем детстве выучил дома английский язык. Англофильство было традицией в семье Мериме, особенно по линии матери. Прабабушка Проспера, Мари Лепренс де Бомон, семнадцать лет прожила в Англии. Его бабушка Моро вышла замуж в Лондоне. Сама госпожа Мериме тоже бывала в Англии. Дом Леонора посещали многие молодые англичане и англичанки, приходившие брать уроки живописи или рисунка. Среди этих учеников — Эмма и Фанни Лагден, с родителями которых хорошо знакома госпожа Мериме и которые много лет спустя будут дежурить у постели умирающего Проспера.

В такой среде юноше ничего не оставалось, как самому научиться рисовать и писать маслом. Отец сомневался в способностях сына к живописи и не ошибся. Для Мериме это навсегда останется развлечением, не более, но всю свою жизнь он будет набрасывать рисунки в альбомах, письмах, писать акварели.

Леонор Мериме мечтал увидеть своего сына адвокатом. Судя по всему, Проспер не испытывал большого желания облачиться в адвокатскую мантию. Однако чтобы не перечить отцу, он соглашается изучать право, но в дальнейшем решает действовать но своему усмотрению. Поступив в 1819-м на юридический факультет Сорбонны, он получит степень лиценциата в 1823 году.

На протяжении этих четырех лет, продолжая мечтать о литературе, он пополняет свои знания, изучая греческий, испанский, философию, английскую литературу, знакомится с оккультными науками. Этот молодой человек, со средними, как считалось, способностями, оказался удивительно одаренным. Он интересуется всем. Читает все, что попадется под руку. Из этого стихийного потока культурных ценностей он многое усвоит благодаря своей великолепной памяти.

Дружба со Стендалем (с лета 1822 г.), знакомство с его трактатом «Расин и Шекспир» (1823—1825), посещение литературного кружка Делеклюза, где царил культ Шекспира, еще более усилили преклонение Мериме перед великим драматургом. В эти же годы формируются политические взгляды писателя. Он был тесно связан с «доктринерами» — небольшой, но влиятельной партией либерального толка, участвовавшей в подготовке Июльской революции 1830 г., которая свергла режим Реставрации. После революции получает должности в различных министерствах. В мае 1831 г. его награждают орденом Почетного легиона.

Наибольшее значение имела его деятельность в качестве инспектора исторических памятников, сохранению которых он отдал много сил и энергии. 17 ноября 1843 года Мериме был избран в Академию надписей и изящной словесности. К этому времени написан его труд «Опыт о гражданской войне» и «Заговор Катилины». 14 марта 1844 г. Проспер Мериме избран во Французскую академию.

Во время революции 1848 года в мундире национального гвардейца защищал «порядок». Однако это не было защитой «устоев», а лишь предупреждением неизбежных при любом восстании эксцессов жестокости и самоуправства. Нараставшая в период Июльской монархии противоречивость его взглядов углубляется, ибо его отношение к рабочим не лишено сочувствия. Писатель отрицательно отнесся к перевороту, совершенному в 1851 г. Луи Наполеоном Бонапартом, но оказался в сложном положении: Бонапарт, провозгласивший себя императором Наполеоном III, женился на дочери близкой подруги Мериме. На писателя сыплются милости двора, он получает офицерский крест Почетного легиона, а летом 1853 года назначается сенатором. Мериме будет играть в сенате самую скромную роль. За семнадцать лет он всего три раза брал там слово. В августе 1860 г. становится командором ордена Почетного легиона.

Да, писатель посещал светские салоны и императорский дворец, но он вряд ли верил в опереточный маскарад Второй империи. Близких отношений с Наполеоном III у него не сложилось. Совсем по-другому обстояло дело с императрицей. Ведь Мериме знал ее еще ребенком и в интимной обстановке он до сих пор называл ее просто «Евгения». Он вменил себе в обязанность заботиться о ее счастье. Без сомнения, он тут совершенно искренен, ибо питает настоящую нежность к той, что была некогда его «маленькой подругой».

В 50-е годы Мериме жил, в сущности, очень одиноко. После смерти отца он более пятнадцати лет прожил вдвоем с матерью. В 1852 году Анна Мериме умерла. У Проспера не было ни сестер, ни братьев. Он не был женат. Поредел круг его друзей. Еще в 1842 г. Мериме похоронил Стендаля, с которым целое двадцатилетие был связан тесной дружбой и общностью эстетических убеждений. Роман с Валентиной Делессер, женой крупного чиновника, продолжавшийся около двадцати лет, приносит ему все больше огорчений и страданий, а в 1852 году Валентина окончательно расходится со своим возлюбленным, нанеся ему глубокую сердечную рану. Мериме чувствовал наступающую старость, энергия, прежде такая кипучая, стала быстро иссякать. Его художественное творчество оскудело.

В 60-е годы здоровье Мериме не становится лучше. Позднее станет понятно, что речь идет об астме. На ногах появляются отеки, что указывает на расстройство кровообращения и, стало быть, на сердечную недостаточность. Приступы удушья не прекращаются. Даже госпожа Делессер наносит ему визит.

Тревоги Мериме усиливаются после того, как Франция 19 июля 1870 года объявляет войну Пруссии. Он страдает от болезни, страдает и от того, что война эта быстро ведет к катастрофе, глубоко сочувствует императрице, которую провозгласили регентшей. Несмотря на дурное самочувствие, Мериме дважды наносит визит Евгении. Он восторгается мужеством и решимостью, с какими она переносит обрушившиеся на нее невзгоды.

11 сентября Мериме приезжает в Канн. Он обезумел от горя. Он сказал доктору Мору: «Франция умирает, и я хочу умереть вместе с нею». 23 сентября 1870 года в девять вечера Проспер Мериме внезапно умирает. Ему было шестьдесят семь лет.

После смерти Мериме И.Тургенев напишет: «Под наружным равнодушием и холодом он скрывал самое любящее сердце; друзьям своим он был неизменно предан до конца; в несчастии он еще сильнее прилеплялся к ним, даже когда это несчастие было не совсем незаслуженное... Кто его знал, тот никогда не забудет его остроумного, неназойливого, на старинный французский лад, изящного разговора. Он обладал обширными и разнообразными сведениями; в литературе дорожил правдой и стремился к ней, ненавидел аффектацию и фразу, но чуждался крайностей реализма и требовал выбора, меры, античной законченности формы. Это заставляло его впадать в некоторую сухость и скупость исполнения, и он сам в этом сознавался в те редкие мгновения, когда позволял себе говорить о собственных произведениях… В нем с годами все более и более развивалось то полунасмешливое, полусочувственное, в сущности, глубоко гуманное воззрение на жизнь, которое свойственно скептическим, но добрым умам, тщательно и постоянно изучавшим людские нравы, их слабости и страсти. Он ясно понимал и то, что не согласовывалось с его убеждениями. И в политике он был скептик…»