Поддержать
Дочь убитой бучанки Татьяна убеждена, что именно российский снайпер 24 марта 2022 года попал в ее маму, активистку Татьяну Еременко. Пуля прошла между бровей. Женщине было 46 лет. Убийство произошло на глазах у дочери и мужа женщины.
Почти месяц бучанцы провели в полной оккупации. В городе Буча, что под Киевом, после того, как его покинули российские солдаты, найдены тела сотен убитых и замученных жителей. Весь мир увидел зверства солдат российской армии, которые они совершали в Буче. Причины такой жестокости объяснить невозможно. О том, что в Украине происходит геноцид, говорят уже мировые лидеры, в частности президент США Джо Байден.
По информации Офиса генерального прокурора Украины, прокуроры Киевской областной прокуратуры совместно со следователями СБУ документируют военные преступления, совершенные вооруженными силами Российской Федерации в городе Буча.
Погибшая Татьяна Еременко принимала участие в общественных проектах, контролировала использование бюджетных средств, занималась образовательными вопросами в городе, проблемами экологии.
В день, когда бучанки не стало, она с семьей, как и ранее до этого, проведывала родителей, проживавших в районе Лесной Бучи. Они шли по обычному маршруту с улицы Тарасовской через железнодорожные пути мимо территории неработающего Тарного завода. Именно на территории Тарного находились российские военные, контролировавшие тот район.
20-летняя дочь Татьяны, которую назвали в честь мамы, согласилась рассказать об увиденном. Еще до войны девушка начала вести дневник и все, что происходило в ее жизни, записывала туда. С началом войны Татьяна продолжила это дело.
— Таня, думали ли вы об эвакуации в первые дни войны?
— У нас регулярно в семье возникали разговоры, что, возможно, здесь что-то начнется. Возможно, надо будет выезжать. Но мы как-то не думали, что может начаться полномасштабная война, и так активно. И мы не думали, что кому-то понадобится Буча. На тот момент мы не учли, что у нас рядом Гостомельский аэродром, являющийся, по сути, стратегическим объектом.
23 февраля мы уже всерьез начали обсуждать возможную эвакуацию, и 24 февраля я даже планировала записаться на курсы вождения, чтобы в случае чего была возможность выехать, найти какую-то машину и вывезти семью, потому что никто из нас не умеет водить автомобиль. А мама всю ночь с 23 на 24 февраля просидела в Интернете, оценивая вероятность того, что на нас могут напасть. Она искала какое-то жилье во Львове или Польше, и мы начали думать о том, что, возможно, начнется война и нам придется выехать.
Она всю ночь не спала, а в четыре часа утра вышла на балкон и увидела, как летит ракета. Она нас разбудила со словами: «Вставайте, началась война, надо собирать вещи!».
— Собирать вещи и выезжать из Бучи?
— Нет. Мы собрали вещи и перешли в соседний дом в ЖК «Миллениум», поскольку решили, что в панельном доме будет опаснее. Мысли выехать из Бучи приходили, но как это сделать? На чем? У нас машины не было, знакомые, у которых были автомобили, вывозили свои семьи. Эвакуацию в городе не объявили.
— Вопрос своевременной эвакуации — это то, что нам еще должны объяснить органы местного самоуправления… А в «Миллениуме» вы чувствовали себя в безопасности?
— В относительной. Сначала мы сидели в ванной комнате, потом — в коридоре. Выходили ненадолго на кухню приготовить еду. Так продолжалось несколько суток, а на третьи сутки, 27 февраля, россияне уже были в Буче. В тот же день в городе начались проблемы со связью. Звучали мощные взрывы, от них сильно качался дом. В наш двор заехал российский танк, я наблюдала за ним в окно. Российские военные разгромили аптеку, что-то там взяли и уехали.
В тот день разбили колону вражеской техники на улице Вокзальной, и на несколько дней стало более-менее тихо. 3 марта я даже видела наших военных. Потом 5 марта отключили свет и Интернет, ночью пропала вода, но еще был газ.
Когда отключили газ, мы еще один день посидели в квартире, а 8 марта родители сами, без меня, решили сходить к бабушке с дедушкой в район Лесной Бучи. До того момента мы из квартиры не выходили.
— У бабушки частный дом?
— Да, она живет в частном дома недалеко от Варшавской трассы. После 8 марта мы каждый день стали ходить туда помогать по хозяйству, готовить еду. Мы просыпались в шесть часов утра, шли мимо улицы Тарасовской, люди из многоквартирных домов выходили на улицу готовить еду, мы узнавали новости. А возвращались в 16.00, к началу комендантского часа. Мы даже думали переехать жить к бабушке, но там рядом Варшавская трасса, и мы решили, что там может быть опасно.
— 9 марта в Буче объявили о первом «зеленом коридоре». Не появилась ли тогда мысль эвакуироваться?
— Тогда уже категорически нет, потому что люди выезжали все это время, и выехавшие либо попадали под обстрелы, либо звонили по телефону, что по дороге видели убитых, расстрелянные автомобили. Мы боялись паники, боялись, что этот «зеленый коридор» обстреляют, начнется какая-то давка. На следующий день, уже 10 марта, люди, которые ходили на эвакуацию, но не смогли выехать, рассказали, что в любом случае, идя к месту эвакуации, натыкаешься на блокпосты россиян. А они могли сделать что угодно.
Как минимум забрать и уничтожить телефон. Рассказывали, что какой-то мужчина ехал на велосипеде мимо этого блокпоста, и его застрелили. Нам казалось, что при таких обстоятельствах идти на эвакуацию опасно, к тому же мама говорила, что не сможет оставить своих родителей. Дедушка после инсульта был частично парализован. Они не хотели никуда ехать. Мы все были привязаны к Буче.
Потом начали рассматривать возможность отправить меня одну, но когда мы это уже решили, то «зеленых коридоров» больше не было…
— День убийства мамы. В тот день вы, как всегда, пошли к бабушке.
— Да, у нас каждый день был одинаковый маршрут. И хотя по улице Киево-Мироцкой с середины марта уже начали ездить вражеские танки, они нас не трогали. Мы их видели ежедневно и уже начали привыкать к такому положению. У бабушки мы готовили еду.
Мама была, как всегда, в хорошем настроении, она всех нас настраивала на позитив, говорила, что скоро война закончится и Украина победит, напевала песенку Верки Сердючки «Геть з України, москаль некрасівий!» и все время шутила.
Около полудня 24 марта к нам пришли россияне проводить обыск. Смартфоны я спрятала, а из кнопочных телефонов они забрали сим-карты. Все, что они здесь делали, передавали кому-то по рации. Интересовались, все ли мы здесь живем. Мы рассказали, что мы тот только готовим еду, а вечером возвращаемся домой на Тарасовскую. Они эту информацию тоже передали по рации.
— Они просто проверили дом и ушли?
— Сначала посмотрели во всех комнатах, на чердаке, в погребе, а потом сказали отцу, чтобы он собирался ехать с ними на допрос. Мы начали уговаривать не забирать его, объясняли, что он не военный, не партизан, а обычный житель Бучи, и они почему-то передумали и ушли.
— Снайпер выстрелил в маму, когда вы уже возвращались?
— Мы приготовили еду и пошли тем же путем домой. Справа от нас был лесок, слева железнодорожные пути, а напротив Тарный завод. (Именно на территории Тарного находились российские военные, которые контролировали район Лесной Бучи, со временем уточнила женщина.)
Еще было светло, около четырех. Мы спокойно шли, было довольно тихо. И вдруг прозвучал выстрел. Стреляли очень близко, может, с расстояния 50 метров. Я тогда подумала, что оглохла, мне заложило ухо, и я даже потрогала его, чтобы убедиться, не течет ли из него кровь. В этот момент я увидела, как что-то отскочило от маминой головы, и мама упала. Подумала, что она падает на землю, потому что услышала выстрелы… чтобы уберечься... крикнула: «Ложитесь!», и мы с отцом тоже попадали на землю.
Я посмотрела на отца, он двигался и смотрел на меня, начала за ногу дергать маму, спрашивать, все ли в порядке, но она не отвечала. Мама упала в одну сторону, а мы с отцом упали к ее ногам. Я начала подниматься и заглядывать ей в лицо, оно все было в крови. Схватила ее за руку, думала, что она просто ранена, что она тоже в ответ сожмет мою руку... Потом увидела уже кровь на асфальте, начала кричать… Заплакала через два дня, когда маму уже похоронили…
Мы надеемся, что она сразу умерла и в ту секунду ничего не поняла и не почувствовала…
— Откуда стреляли?
— Папа сразу понял, что стреляли откуда-то рядом, он начал кричать «не стреляйте, помогите, у нас нет оружия, жена ранена!»...
Мы кричали, но никто не откликнулся, и тогда отец сказал мне отползать назад и бежать к соседу, чтобы он брал тачку и помог забрать маму.
Когда мы с соседом вернулись, отец стоял возле забора бывшего Тарного завода и разговаривал с россиянами. Мамино тело лежало на дороге. Сосед убедил меня, что лучше нам уйти, поскольку он не может гарантировать мою безопасность.
— Вы ушли, а отец остался с российскими военными?
— Сосед объяснил, что мамино тело мы забрать не сможем, и россияне могут открыть по нам огонь, поэтому надо возвращаться. Мы вернулись назад к бабушке, долго думали, что нам делать.
Когда было уже темно, мы забрали ее тело, с россиянами удалось договориться дедушке, а отца тогда уже нигде не было.
— То есть его задержали россияне?
— Тогда мы не совсем адекватно могли оценивать ситуацию и все происходящее. Отца не было всю ночь. А утром, около восьми, он пришел к бабушке во двор.
Он рассказал, что россияне возле Тарного проверили его документы, заставили раздеться до трусов — искали у него на теле татуировки свастики. Они начали рассказывать отцу, что это не они стреляли в маму, что они всего лишь делали предупредительные выстрелы с 20–30 метров над головой.
Но очевидно, что это стреляли они с территории Тарного. Это понятно по тому, как мама упала, и по тому, как вошла пуля. Они стреляли прямо в маму, потому что выстрел был сделан просто в центр лба, между бровей.
Отец слышал, что им по рации постоянно передают, кто, где и по какой улице идет. Отец слышал, как по рации передали, что бегут мужчина с тачкой и девушка. Это бежали мы с соседом за маминым телом. Мы убеждены, что именно этот командир, который его осматривал, дал приказ стрелять или, возможно, он сам и стрелял.
— Что с ним делали всю ночь, он рассказывал?
— Командир надел отцу мешок на голову и крепко связал ему руки за спиной. Так, что они начали неметь. Потом у отца спросили, как он как гражданский человек оценивает ситуацию в Украине. На что отец ответил: «У вас освободительная операция, вы освободили меня вот жены, а дочь от матери».
После этого его посадили в машину и повезли куда-то на допрос. Он был с мешком на голове и не видел, где оказался и кто его допрашивал. Но на его рассказ об убийстве мамы один из допрашивавших сказал: «Е*ная война, что мы здесь делаем? Зачем этот идиот выстрелил?». Они понимали, кто выстрелил. Затем его снова посадили в машину, где он попросил перезавязать ему руки. Их ему завязали спереди, что в результате спасло ему жизнь. Отца высадили посреди ночи на Варшавской трассе возле магазина «Новус» и сказали идти вперед 100 метров, и там его развяжут.
— И он туда пошел? Что там было?
— Впереди был вражеский блокпост, и если бы отец туда пошел, его бы сразу расстреляли. Он снял мешок с головы, увидел разбитую машину, сел в нее и разрезал скотч на руках. После этого зашел в первый двор, где была собака, потому что подумал, что там должны быть люди, которые ее кормят. Там он переночевал, а утром уже пошел к нам.
— Вы остались у бабушки?
— Да, мы уже были там до освобождения Бучи.
В тот день, 25 марта, отец все утро копал могилу. Нам чем могли, помогали соседи. Маму похоронили во дворе у бабушки, под дубом. Для нас мама была целой Вселенной. Но я хочу, чтобы все запомнили маму улыбающейся и готовой всем помочь, какой она была до самого конца. Не говорите, что мы ее потеряли. Для нас всех она делала что-то такое, что потерять невозможно.
Татьяна с отцом выехали из Бучи в Киев 2 апреля, когда Буча уже была освобождена от оккупантов.
Семья уверяет, что сделает все возможное, чтобы доказать факт военного преступления и восстановить справедливость. Также девушка говорит, что сейчас не нуждается в финансовой помощи, а всех желающих сделать пожертвования просит направить эти средства тем, кому они сейчас нужнее, — пострадавшим бучанцам и нашим военным. Именно так сделала бы мама Татьяны.
Этот репортаж — часть серии о военных преступлениях в Украине, созданной «Рухом ЧЕСНО» в партнерстве с Justiceinfo.— Fondation Hirondelle.
Все статьи Елены Жежеры читайте здесь.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google