Константинополь/Стамбул — «Предмет желаний всего мира»

Мне кажется, если другие города смертны, то этот будет существовать до тех пор, пока есть
люди на земле.

Пьер Жилль, французский историк и картограф XVI в.

Весна в Стамбуле очень яркая и неповторимая. Апрель и май — время тюльпанов, когда все оказываются в плену удивительной какофонии звуков и цветов. Кто сказал, что только Голландию называют «страной тюльпанов»? В начале XVIII века покровитель ученых и европейски образованный султан Османской империи Ахмед III (1703—1730) решил «догнать и перегнать» Запад. Он отправляет посольства в европейские столицы, дабы привить все более дряхлеющему османскому обществу вкус к преобразованиям. Кроме знаний, опыта и новейших технологий были привезены тюльпаны, которые и стали любимым цветком турок. Мне кажется, потому весной особенно явственно открывается уникальная культурная полифония Города с более чем полуторатысячелетней историей.

Интересно, что именно в апреле и мае в жизни Византийской империи, просуществовавшей на берегах Босфора и Мраморного моря 1123 года и 18 дней, происходили эпохальные события…

В первой части очерка мы расскажем о притягательной силе империи Константина Великого, ее духе, который — я в этом уверен абсолютно — никуда не испарился за почти 507-летнюю историю османского/турецкого правления.

«Свет с Востока»

…11 мая 330 года после Рождества Христова в торжественной обстановке император Константин Великий объявил об основании новой столицы Римской империи. На месте древнего Византия, на перекрестке торговых путей из Европы в Азию, начинается строительство Константинополя, града, нареченного именем басилевса. Рим же на долгие века уходит в тень. Lumen orientale, Свет с Востока, — а именно оттуда пришло христианство и об этом не надо забывать — многие века оставался притягательным для людей Запада. Границы Восточной Римской империи неумолимо приближались к Риму, уже не единожды захваченному и разграбленному варварами. Римские папы, первые среди равных предстоятелей еще единой христианской церкви, дрожат в своих резиденциях в ожидании новых завоевателей. Пропасть между просвещенным, богатым Востоком (который и олицетворял Константинополь) и воинственным, брутальным, вобравшим все варварские привычки Западом в конце I тысячелетия становится настолько огромной, что западноевропейский хронист не считает зазорным слагать дифирамбы Городу-Светочу: «Константинополь — это не только око веры христианской, но и предмет желаний всего мира».

Преклонение перед столицей Византии, неизбывный восторг от ее христианских реликвий, роскоши императорского двора, учености и неповторимой архитектуры («описывать ее не смею, поскольку для таких чудес в природе нашей нет словес» — это тоже западноевропеец писал) приводит к парадоксальному результату. Зависть переходит в алчную ненависть и постепенно у католического Запада формируется комплекс неполноценности. Вскоре он дал импульс «желанию» западных христиан уничтожить эту самую Красоту и Совершенство.

В 1054 году наступил Великий раскол. Вселенское христианство пережило не преодоленное до конца и сейчас разделение на две враждебные друг к другу конфессии. Но бесповоротным фактом раскол стал лишь после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 году…

Отправляясь в IV Крестовый поход, чтобы вновь вернуть в руки христиан Иерусалим, захваченный воинами Ислама, алчные западные сеньоры и рыцари попросту «сбиваются с пути», устроив
немыслимую по жестокости экзекуцию «еретикам-схизматикам». 12 апреля 1204 года Пьер Амьенский среди первых крестоносцев, понукаемых алчным и расчетливым венецианским дожем Энрико Дандоло, ворвался в Город-Сад, подвергшийся невиданному разрушению и разграблению. «Сами сарацины более добры и сострадательны по сравнению с этими людьми, которые носят на себе знак креста», — пишет очевидец этих событий, византийский историк Никита Хониат.

Силы оставили византийцев задолго до первого падения их столицы. Из имперских пассионариев они в течение многих десятилетий превращались в безудержных интриганов, подтачивающих основы собственной державы. Что там наемники, они ведь и свои интересы имели в богатом полисе, свергая басилевсов зачастую раз в два-три года. За ученостью и чувством превосходства постепенно был утерян дух воителей – наследников Великого Рима. Ромеи (греки) безуспешно пытались оттянуть конец Истории. Наследники Константина Великого не смирились с потерей столицы, откатились в Никею, где создали империю в изгнании. Они вернутся в Святой город в 1261 году, чтобы изгнать ненавистных латинян. Впереди было почти два века борьбы с неумолимо надвигающейся османской угрозой. Но это была лишь агония. «Империя» постепенно сузилась до карликовых размеров — лишь Константинополь с окрестностями да ряд территорий в Морее (на Пелопоннесе) оставались под защитой византийского орла; да еще и осколок византийского мира — Трапезундская империя продолжала (до 1461 года, когда и на берега Черного моря пришли турки-османы) быть живым напоминанием о греческом мире.

29 мая 1453 года после почти двухмесячной, беспримерной по стойкости ее защитников, осады Город стал добычей воинов ислама. Последний император Константин XI Драгаш не сдался и погиб с оружием в руках, вместе со своей империей. Это была последняя, трагическая глава в истории неповторимой и блистательной Византийской цивилизации. Подробнее см. «Гибель Византии. Вторая смерть Гомера и Платона», «ЗН», №23 —12 июня 2004 г.

Стены — свидетели эпохи

Первое, можно сказать, оглушительное впечатление на прилетевших в Стамбул оказывают стены древней столицы Византийской империи. Они — молчаливые свидетели эпохи, которая, казалось, канула в Лету. Но на самом деле она присутствует в старом Стамбуле буквально на каждом шагу.

Спустя более чем полтора тысячелетия со дня постройки стен и 507 лет после последнего штурма Города укрепления весьма неплохо сохранились. Не всегда реконструкция точна в деталях, но священный трепет при осмотре многокилометровой череды башен присутствует. Того и гляди, мы увидим на башнях последних защитников Константинополя греков и венецианцев, генуэзцев и каталонцев…

Удивительно, но под самыми укреплениями, в тех рвах, где тысячами лежали убитые турки и их союзники, местные жители умудрились разбить крошечные огороды. Они мирно копошатся в земле, насквозь пропитанной Историей и кровью. Конечно же, им не до сантиментов; даже в громадном мегаполисе каждая сотка — на вес золота. По официальным данным в Стамбуле проживает 14,5 млн. жителей, но говорят о 17 миллионах столичных жителей!

Сухопутная стена Феодосия почти полностью сохранилась, хотя некоторые башни несколько накренились; а вот стены, охранявшие город с моря и со стороны Золотого Рога — лишь фрагментарно. «Как новенькие» выглядят ворота сухопутного пояса обороны. Золотые же еще при Мехмеде II Завоевателе были заложены кирпичом. Султан боялся предсказания, что через эти ворота явится в столицу ее основатель — Константин Великий. Особым почетом у турок пользуются Адрианопольские ворота (у византийцев — ворота Харисия). Именно через них утром 30 мая 1453 года с огромной помпой вступил в поверженный город султан. Это был апофеоз торжества ислама над христианством и один из самых любимых турками образов (тут безусловное первенство за Кемалем Ататюрком — «отцом турок», фундатором современной Турецкой Республики), нашедший беспримерное количество воплощений — в литературе, живописи, графике… Султан хотел подчеркнуть преемственность власти от римских/византийских императоров и перенес свою столицу на место поверженного Города, назвав его Стамбул (Истамбул — произносится как «стин полин», по-гречески «в город»).

«В пурпур и золото одетые…»

В районе Зейтибурну, уже за стенами древнего Константинополя, неподалеку от Мраморного моря есть тихое, особо чарующее место. Вдали от гомонящего стоязыкого центра, где вереницы туристов атакуются настырными и учтивыми, хитрющими и доброжелательными турками, «обслуживающими» пилигримов, расположен греческий монастырь Пресвятой Богородицы «Животворящий источник» — Балыклы. Православные паломники здесь не столь уж частые гости. В этой святой обители, называемой еще «Рыбным храмом», за высоченным — в три метра — забором находится некрополь Константинопольских (Вселенских) патриархов и целительный источник.

Спускаемся по крутым ступенькам в подземную часовню и попадаем в царство света. Сторож, он же смотритель, безучастно наливает святую воду из источника в эксклюзивные (Боже, слово-то какое, но святая правда) бутылочки с ликом Богородицы и младенца Иисуса. В воде мирно плещутся рыбки светло-пурпурного цвета. Сам собой выстраивается ассоциативный ряд… Пурпурный оттенок в Византии был исключительной прерогативой, собственностью басилевса. Не могли побаловать себя пурпурными одеждами ни сановники, ни, тем более, простолюдины. Разве что по большой милости императора динаты (элита, про нашу — ни слова!), особо приближенные к императору участники пиршеств, их 12-ть, могли получить царский подарок. Почему двенадцать? Тайная вечеря — Иисус Христос и 12 его учеников… Пурпурные одежды по весу были дороже золота! Не потому ли у Пушкина очередность именно таковая: «в пурпур и золото одетые…»

«Рыбный храм» был основан императором Львом I Маркеллом (457—474 после Р.Х.) в бытность его еще воеводой. Встретив слепого старца, изнемогающего от жажды, он решил помочь ему. Нежданно услышав голос Богородицы, указавшей на источник и наставлявшей Льва построить на этом месте храм, воевода зачерпнул воды и подал старцу. И, о чудо, он прозрел! Уже став императором, Лев построил у источника храм, приказав нарисовать икону. Насколько почитаем был храм в Средние века, говорит тот факт, что через 75 лет, после 532—537 годов (то есть после подавления восстания «Ника» и восстановления разрушенного во время смуты храма Святой Софии), император Юстиниан I Великий повелел отправить для его перестройки оставшиеся материалы — гранит и кирпич. Вскоре там был открыт мужской монастырь. Задумаемся, что этот маленький храм — ровесник величественной Святой Софии. Кстати, Святая София – это не храм во славу святой, а Святая Премудрость (о нем во второй главе очерка) Христианство лишь через 450 лет на нашей земле пустило свои первые корни.

Рассказали дивную историю. Когда в часовню ворвались язычники (кроме крестоносцев или турок, это могли быть разве что свои же православные — неистовые иконоборцы), монахи успели пожарить рыбу лишь с одной стороны. Да не доставайся ты никому!.. И рыбу бросили в источник. Она поплыла в купели источника как ни в чем не бывало, и непрошеные гости в ужасе бежали...

Миф или же сущая правда? Трудно сказать, но звучит жизнеутверждающе.

***

Мехмеду II Завоевателю приписывают такое изречение: «В мире должна быть только одна империя, одна вера, один император». Возможно, это тоже мифология, хотя свои имперские амбиции султан воплощал вдохновенно и неукоснительно. Что касается свободы вероисповедания, то таковая в Истамбуле в первое столетие османского господства не подвергалась серьезным испытаниям.

Да, большинство христианских храмов стали мечетями. Но православным удалось получить фирман (разрешение) султана на службу в целом ряде церквей (в основном удаленных от исторического центра, в первую очередь — расположенным вдоль берега Мраморного моря). Даже францисканцы в генуэзском предместье Галата сумели на долгие десятилетия сохранить свои монастыри. Для сравнения: испанские католики после завершения Реконкисты в 1492 году обошлись с поверженными мусульманами, а заодно и иудеями-сефардами немилосердно, по принципу «Горе побежденным!». Большинство беглецов из Гранады и Севильи нашли приют именно в Стамбуле…

Но это уже другая история, иная эпоха.

«Новый Константинополь стал блестящим городом — красивым, богатым, многонаселенным и разноплеменным. Однако его красота олицетворяла ныне могущество мировой истории султанов, а не царство Христианского Бога на земле, а его жители были разобщены различными вероисповеданиями.

Константинополь возродился, став на многие века предметом восхищения всех, кто его посещал. Но это уже был Стамбул, а не Византий», — писал в своей работе «Падение Константинополя в 1453 году» выдающийся английский медиевист Стивен Рансимен.

Лучше и не скажешь. Продолжение рассказа о сокровищах архитектуры и культуры Константинополя и Стамбула на следующей странице «Архивариуса». Мы расскажем также об уникальном опыте развития межнационального диалога и тесного общения интеллектуалов, который уже 12 лет олицетворяет Платформа «Евразия», объединившая писателей, журналистов, ученых из многих стран Евразийского континента.

Автор благодарит за помощь в подготовке материала Платформу «Диалог Евразия» (представитель в Украине — профессор Владимир Сергийчук, координатор от Турции — Гекхан Демир), туроператора ANEX TOUR, информационное агентство «Джиган» (Юнус Эрдогду), а также Туристический пресс-клуб Украины (вице-президент Елена Зеленко).