Коменданты наших детей

Была у меня в юности подружка. Папа у нее был очень строгим и категорически требовал: дочь не позже девяти должна быть дома! Чтобы не возбудить малейших подозрений и хоть как-то расслабиться от строгого надзора, сразу после занятий несовершеннолетняя папина дочка бежала на тайную квартиру к женатому любимому, которого вообще к семи ждала дома все контролировавшая строгая супруга... Роковой роман перешел в патовую ситуацию на много лет, понижая женскую самооценку и ломая судьбу. Но папа-то здесь при чем? У него алиби — от воспитания дочери не уклонялся, бдил. Это я вообще-то о непредсказуемых последствиях запретов. Почему мы возлагаем на них такие надежды? Почему вместо того, чтобы разъяснять и воспитывать, мы рвемся управлять, санкционировать и регулировать?

Комитет детской безопасности

Некие общественные организации (почему-то настораживает слово «комитет» в названии добровольного объединения граждан) грозятся вынести на рассмотрение законодательного органа Украины вопрос о комендантском часе для подростков. Видимо, чтобы не отстать от соседней России, где таковой уже одобрен Госдумой. Европейские же нормы рассматривают подобные меры как нарушение прав человека. А у нас: акцент в законопроекте будет делаться на защиту детей от посягательств или все же на репрессивные меры по отношению к самим подросткам и их нерадивым родителям?

Общественность насторожилась, потому что у нас любят внезапно, без всяких обсуждений «вбрасывать» такие меры. Не можем контролировать игорный бизнес, как все нормальные страны, — запретить его вовсе. Как будто не существует проверенного историей опыта! Сухой закон в США способствовал консолидации разных форм организованной преступности — и был отменен. В Голландии давно разрешены легкие наркотики и проституция, — а страна до сих пор функционирует поэффективнее многих других государств с массой запретительных законов... Авторитетные исследователи высказывают и такую «крамольную» мысль: запрет наркотиков способствует их распространению. Доказательства? Пожалуйста! Ныне запрещенные наркотики были известны человечеству с древних времен, но к разгулу наркомании это не вело. Запрет и разгул наступили практически одновременно. И еще ждет своих исследователей проблема: почему самые крайние формы терроризма исповедуются представителями стран, где общественная жизнь и даже быт строго регламентируются государственными и религиозными нормами.

Вы только начните играть с подростками в известную психологическую игру «полицейские и воры»! Они быстро вовлекаются в провокационное соревнование со взрослыми. Кто кого?.. Такая игра может быть очень захватывающей для подростка. И счет я берусь предсказать заранее: проиграют все. С улиц уйдут, но не в легальные клубы, куда никто не мешает зайти тому же милиционеру, а в нелегальные притоны. Засядут в Интернете дома. Перестанут подрабатывать, ходить на концерты. Дети будут чувствовать себя еще более неравноправными и неполноценными. Ну, оштрафуют одинокую мать, работающую на двух работах и не успевающую следить за подростком. Ей бы помочь... Страшные вещи происходят независимо от времени суток. В Днепропетровске убийцы-подростки совершали свои жестокие немотивированные преступления среди бела дня, чтобы можно было снять на видео. Будем защищать детей — а на взрослых что, меньше нападают? Как гражданин я бы предпочла, чтобы милиция стерегла безопасность всех граждан независимо от возраста, пола, вероисповедания... Что там еще в Конституции записано?

Идеология бессилия

Когда люди не в состоянии вынести негативные изменения, происходящие одновременно во всех сферах жизни, тогда требование жесткости работает как механизм защиты от тревоги за завтрашний день наших детей. Из этого следует неожиданный вывод, особенно в свете перманентно происходящих в нашей стране выборов: поклонниками жестких мер в политическом руководстве являются самые встревоженные, несмелые люди... Испытывая, с одной стороны, страх за существование, с другой — загипнотизированные обещаниями политических демагогов, они отказываются от свободы и выбирают рабство в надежде, что кто-то избавит их от тревоги.

Есть и другие формы защитного социального поведения: вера в то, что кто-то позаботится о твоем ребенке лучше, чем ты сам, удовлетворит его потребность в защите; навязчивые действия (контроль, проверки членов семьи, вера во внешнюю силу и неверие в разумность самого человека...) Замечено: диктаторские режимы зарождаются и приходят к власти в периоды, когда общество подвержено беспокойству, мотивами действия правящей группы также являются тревожные мысли. А сохраняют диктатуры свою власть, намеренно поддерживая тревогу как внутри общества, так и запугивая весь мир.

Отвергая личностную силу людей, даже просто отказывая людям в их человеческой сущности, мы редуцируем человеческое поведение до совокупности дисфункциональных физиологических реакций страха. Конечно, управлять испуганными людьми легко, особенно если ничего особенного, кроме законопослушания, от них не требовать...

Если незаконопослушные украинские парламентарии захотят подобными мерами воспитать законопослушную молодежь, то результат, поверьте, предсказуем. Возможно, даже улучшится оперативная милицейская статистика. В первое время. Но комендантский час не снимет глубоких социальных причин ювенальной преступности, а вот на них бы стоило обратить внимание и привлечь государственный ресурс в первую очередь. Опора в воспитании на внешний контроль приводит к атрофии внутренней ответственности. Это только кажется, что можно воспитывать ребенка путем жестких ограничений и запретов. Человек, переживший насилие, пусть даже разрешенное государством, будет насильником — если не в отношении других, то агрессия может быть направлена и на самого себя. Это недовольство собой, своей жизнью — болезнь века, называемая депрессией, внутренней тревогой. Стремление же полагаться на другого в целях получения удовлетворения или приспособления приводит к формированию зависимого поведения в разнообразнейших его формах. Решая задачи облегчения оперативной работы правоохранительных органов, получим системные изменения не в пользу демократического будущего. Как в фантастическом рассказе Рея Брэдбери — попал в прошлое, задавил там бабочку, а это обернулось существенными изменениями через много лет.

Не хочу

Не хочу, чтобы у милиции был лишний повод подойти к моему девятнадцатилетнему сыну, когда он три раза в неделю возвращается с тренировки в одиннадцать: вдруг он им недостаточно вежливо ответит, что, мол, уже совершеннолетний, а его за это отвезут избивать в отделение. Не хочу, чтобы моя шестнадцатилетняя дочь, которая давным-давно уже не просит у меня денег на кафе и кино, потому что зарабатывает их сама, примеряла маску скрывающейся от правосудия преступницы, если фильм закончится на полчаса позже. Не хочу давать взятку (а придется), чтобы отстоять принципы воспитания, которые считаю правильными: каждый человек начинает отвечать за свою жизнь самостоятельно как можно раньше. Не хочу, чтобы на воплощение очередной общественной иллюзии были потрачены ресурсы моей страны. Но главное, чего не хочу — это соответствовать предлагаемой ситуации, когда в очередной раз право доминирующего лица проявлять агрессию подтверждается законом, когда создается еще одна ситуация насилия в отношении детей, когда ни в чем не виновные граждане должны отвечать не за преступления, а за образ мыслей. Мы знаем: в системе нашей недоразвитой демократии все это превратится в неравенство перед законом, злоупотребления, коррупцию. Знаменитый «тюремный эксперимент» Зимбардо показал, как быстро любой из нас втягивается в роль и тюремщика, и жертвы: в некоторых обстоятельствах невозможно до конца оставаться человеком. В нашей стране с ее тоталитарным прошлым инстинкт страха и комплекс жертвы в гражданах нужно не культивировать, не эксплуатировать, а самым решительным образом изживать. Нам сейчас не хватает опыта ответственной свободы. В то же время людям так хочется обрести спокойствие, надежность, уменьшить тревоги. Как средство облегчения им предлагают все то же — запреты, вызывающие устойчивую инфантилизацию населения. Демократия поддерживается активными гражданами, а не послушными взрослыми детьми. А опытом насилия каждый из нас инфицирован и без комендантского часа.