Когда и в войне находишь пристанище

Куда бегут от войны? Большинство, конечно, в мир. А кто-то от войны спасается... в войне.

С Мариной Ковальчук я познакомилась в украинском поселке Луганское Бахмутского района. Это самая что ни есть "серая зона": до оккупированных Дебальцево - 17 км, Углегорска - 15 км, Горловки - 21 км. В поселок Зайцево, разделенный линией фронта, из Луганского пешком можно дойти за четыре часа.

Марина пришла получать гуманитарную помощь от штаба Рината Ахметова. Волонтеры выдали молодой женщине семь продуктовых пакетов.

- Вас так много?

- Нас намного больше: сейчас - двенадцать, а поначалу было восемнадцать. У меня трое деток, у сестры - пятеро, наша мама - опекун над тремя внуками, плюс еще брат и сестры. Мы сами из Дебальцево. В начале боев за город по нескольку суток сидели с детьми в подвалах. А 29 июля 2014 года дали "зеленый коридор", и нас прямо из подвалов украинские МЧСовцы вывезли на пожарных машинах в Светлодарск. Там мы пару дней отдышались, и нам предложили дом в поселке Луганское. Год мы жили все вместе. В августе прошлого года моя старшая сестра Наташа с пятью детками переехала в Харьковскую область - там им волонтеры дом купили. А мы остались здесь. Возвращаться мне некуда - в Дебальцево дом разбит. К тому же в Луганском вначале было тихо...

Действительно, в Луганском вначале было тихо. Но не долго. Линия фронта приблизилась к поселку в январе 2015-го. Первые обстрелы, первые разрушения, первые пострадавшие среди мирных жителей. Потом были не менее "жаркие" февраль, март, апрель.

- В начале мая по домам прошли украинские военные и сказали: выезжайте, через день-два здесь будет ад, - вспоминает 74-летняя местная жительница Валентина Федоровна. - 7 мая мы с мужем перебрались в соседний поселок Миронивский. А 18 мая в наш дом - прямое попадание. От него ничего не осталось. Мы даже вещи вывезти не успели. Думали, уезжаем всего на несколько недель.

Семья Ковальчук из Луганского не выезжала. Хотя их дом находился на краю поселка, что называется, на "стратегической высоте": напротив - поле с табличками "мины", менее 100 метров до укреппозиции.

- Мы же к январю только-только обжились на новом месте. За это время из Дебальцево понемногу перевезли уцелевшие вещи. Даже козу смогли забрать, везли ее на мотоцикле. Это обычным семьям найти пристанище как-то можно. А нас тогда было 18 человек, - продолжает Марина Ковальчук. - К тому же мы из Дебальцево, поэтому уже были навыки жизни под обстрелами. Конечно, не думали, что война нас и здесь найдет. Ну, что ж поделаешь.

Война шла по пятам и семьи Тани Николаенко, которую я также встретила в Луганском. Истории 34-летней Татьяны и 31-летней Марины очень близки. Таня тоже многодетная мама, воспитывает четверых: старшей - 13 лет, младшей - полтора годика. Долгое время семья жила в соседнем поселке Миронивский, близ Дебальцево.

- Во время "дебальцевского котла" наш поселок оказался на линии огня. 22 января 2015 года (эту дату никогда не забуду) в 7 утра начался очередной обстрел. Мы с детьми (младшей было всего четыре месяца) сутки безвылазно просидели в подвале. На следующий день не выдержала, решила спасать детей. На последние деньги наняла частника, в перерывах между обстрелами загрузила, что успела, в машину. И под начавшуюся канонаду мы поехали к моим родителям - в село Красный Пахарь.

Красный Пахарь (после переименования - Воздвиженка) - сегодня такая же "серая зона", как и Луганское, между селами полчаса езды. До весны 2015-го Красный Пахарь то и дело переходил "из рук в руки". До осени село считалось буферной зоной (территорией фактического безвластья), да и теперь время от времени здесь раздается грохот орудий. Но из нынешней Воздвиженки семья Николаенко уезжать не планирует. "Стены родительского дома - особая защита. Когда все вместе, то и обстрелы переживать не так страшно", - успокаивает себя Таня. Хотя истинные причины, как и у большинства жителей прифронтовых зон: отсутствие средств "на мир", страх бросать свои дома, боязнь уезжать далеко от родных мест и близких людей.

По данным Гуманитарного штаба Рината Ахметова, в "серой зоне" живут 3,5 тысячи детей. Практически у каждого наблюдается "травма войны". Вот и для семьи Николаенко пережитое не прошло бесследно: старшую, 13-летнюю Сашу, мучает мигрень, у мальчишек (5 и 6 лет) на нервной почве развился энурез, к тому же шестилетнему Кириллу нужна операция.

В самом Луганском сейчас - чуть менее двух тысяч жителей, в Воздвиженке - несколько сотен. Две тысячи изможденных войной людей, две тысячи судеб - боль, страх и, конечно, надежда... Знаете, чего больше всего они боятся? Не обстрелов, не растяжек, не отсутствия порой элементарных бытовых условий - к этому они уже приспособились, с этим они уже смирились. Больше всего люди боятся, что они навеки останутся "серой зоной"...