ИЗ КНИГИ «СОКРОВИЩЕ»

ЗЕРКАЛО СУДЬБЫ

Не было фотографии в начале XVIII века. Еще только предстоит ученому Шульце приступить к опытам со светочувствительностью солей серебра, которые приведут через несколько десятилетий к открытию. Люди обходятся без электричества, телефона, автомобиля. Еще даже не изобретен механический челнок, и прясть можно только вручную, еще нет железных плугов и даже не родился еще Джеймс Уатт. Еще больше века ждать человечеству первого запечатленного фотографическим способом лица.

Вот почему такое большое значение имеют старые портреты - лишь они могут приоткрыть нам физиономические особенности времени прошедшего, лишь по ним мы можем познакомиться с лицами и глазами наших предков, ближе узнать их и, может быть, понять.

Украинской портретной живописи прошлых столетий посвящены монографии. Мы же не станем касаться искусствоведческих проблем, доступных лишь посвященным. В поле нашего внимания странности, загадки и тайны связанные с изображениями лишь одной вполне конкретной исторической фигуры.

На протяжении почти двух десятков лет, начиная с 1705 года, полковником Черниговским был Павел Леонтьевич Полуботок, личность в истории Украины выдающаяся, даже легендарная.

В огромном черниговском доме пана полковника, что за рекою Стрижнем, было несколько прижизненных его портретов или «персон», как это определялось в описи его имущества. Был портрет отца, Леонтия Артемьевича Полуботка, портреты сыновей, Андрея и Якова, портрет жены Евфимии Васильевны Самойлович, племянницы гетмана. Украшать свое жилище портретами в конце XVII, начале XVIII веков могли, разумеется, только избранные, элита общества, шляхта, пытавшаяся соизмерять свой жизненный уклад с образцами польской знати и российского двора. Магнатские портреты того периода создавались для утверждения славы, доблести и богатства рода. Дети воспитывались в почтении к старшим, в благоговении перед их персонами, в понимании ответственности наследования фамилии. Для окружающих портреты в дворцах знати были предметом почитания, зависти или ненависти. Известно, с какой лютой жестокостью уничтожались портреты во времена смут и войн в захваченных замках, в поверженных имениях.

Тем ценнее то, что история соблаговолила сохранить в веках и передать через пожары и наводнения, засухи и разорения потомкам для встречи с портретами лицом к лицу.

Оригиналов прижизненных портретов Павла Полуботка не сбереглось - слишком много крутых изломов выпало на долю его при жизни. Благодаря семьям родственников до нас дошли копии с этих портретов, выполненные в первой половине XIX века. Один портрет Полуботка хранится в Музее украинского изобразительного искусства в Киеве. Специалисты склонны считать, что это достаточно точная копия с одного из прижизненных портретов полковника. Нетрудно представить, как этот парадный портрет удачно вписывался в интерьер полуботковского дома. Фигура полковника выписана внушительной, руки тяжелые - сразу видно, своего не упустят; солидный торс обтянут изумрудно-зеленым оксамитом кафтана, делия - накидка - оторочена мехом, наподобие мантии, сабля с украшениями, полковничий пернач -символ власти. Отвечающий всем требованиям парадного магнацкого портрета этот холст попал в музей из Сулимовки, имения Сулим, бывших в близком родстве с Полуботками. Сестра Павла Леонтьевича Варвара Леонтьевна была замужем за Иваном Сулимою. Разумеется, портрет украшен и фамильным гербом - кавалерский крест, сердце и черные стрелы, анаграмма вокруг герба расшифровывается как подпись к запечатленному образу: Павел Полуботок, Полковник Войска Его Царского Пресветлого Величества Запорожского Черниговский.

Можно только строить догадки относительно судьбы подлинных портретов Павла Леонтьевича, в любом случае следует согласиться с тем, что судьба еще милостиво распорядилась, сохранив копии портретов, и мы можем отчетливо представлять себе, каким был этот исторический персонаж, каким видели его современники, каким он хотел бы дойти до нас.

Есть и неожиданные данные: еще один портрет Павла Полуботка хранится - где бы вы думали? - в Алупке, в фондах собрания Воронцовского дворца! Вот уж поистине нежданно-негаданная встреча. И как же интересно проследить путь картины - ведь в ней как бы продолжается мистический надреальный жизненный путь изображенного на портрете человека. Эдакая магия изображенной судьбы...

Но как мог оказаться портрет Черниговского полковника в курортном замке графа Воронцова? Что за прихоть изысканного вельможи?..

Прояснить картину помогли сотрудники музея. Согласно их описанию это - копия с прижизненного портрета, но копия заметно отличающаяся от той, что хранится в Киеве. По всей видимости, это именно тот портрет из собрания Тарновского, что послужил в начале века XX иллюстрацией для соответствующей главы «Родословника малороссийского» В.Модзалевского и для «Иллюстрированной истории украинского народа» М.С.Грушевского. Отличия заметны - и герб родовой в другом углу, и пернач полковницкий иной конфигурации, и скатерть, пояс, стол, иные детали - все это заметно. Но лицо полковника, его фигура, его стать остаются теми же, легко узнаются. Так может быть, это просто копия с другого прижизненного портрета Полуботка? Мы же помним, что в доме у него их было несколько...

Но что же за рок, что же за тайна привели «персону» наказного гетмана в хранилище алупкинского дворца, заставили прятаться от людей наряду с другими неэкспозиционными единицами хранения?..

Простого начальственного приказа в 50-е годы уже нашего столетия оказалось достаточно, чтобы портрет Полуботка изъяли из собрания живописи Харьковского музея и передали его в Алупку для пополнения собрания дворца-музея предметами старины. А то, что в Харьковском музее остался сиротливо портрет жены Полуботка, мало кого интересовало и беспокоило. Власть неправедная склонна разлучать как живых людей, так и их посмертные изображения...

Разумеется, нынешним украинским властям отнюдь не до судьбы каких-то там старинных портретов, но так приятно заблуждаться и видеть в недалеком будущем разумную акцию, допустим, Министерства культуры Украины, осуществляющего воссоединение насильно разлученных портретов, возвращающего им их давние многовековые узы родства...

Не следует забывать, что портретное изображение Полуботка украинским народом удостаивалось неслыханной чести и во многих домах в конце XVIII, XIX веках хранилось наряду с иконами. В те времена графические изображения Павла Полуботка были весьма распространены стараниями типографии Платона Бекетова. Портрет седоусого полковника сопровождался текстом, заимствованным из «Истории русов», и эта цитата, приписываемая именно Полуботку, придавала изображению особое значение: «Я знаю, что ждут нас оковы и мрачные темницы, где уморят нас гладом и притеснением по обычаю московскому: но пока еще жив, говорю тебе истину, о государь! что воздаси ты непременно отчет перед царем всех царей, всемогущим богом за погибель нашу и всего народа».

Думаю, излишне напоминать, что жизненный путь Павла Полуботка был трагичным и окончен в каземате Петропавловской крепости. И подпись под портретом поднимала образ наказного гетмана до высот непокорного пророческого духа.

Весьма любопытна история еще одного изображения Черниговского полковника и наказного гетмана Украины.

Не так давно журнал «Украинская культура» поместил на целую страницу цветную иллюстрацию, воспроизводящую, как напечатано, «картину

А.Н. Волкова «Император Петр I посещает наказного гетмана Полуботка в каземате Петропавловской крепости в 1724 году». При этом уточнено - «в копии Я.Винглянского».

Картина сопровождается таким текстом П.Сушенского: «Картина, которую вы видите, уникальна. С оригиналом знакомы лишь десятки, возможно, из ныне живущих... В хатах украинцев его портрет висел рядом с иконами. Святым великомучеником за Украину называли изображенного верующие, били поклоны, просили защиты... Такая честь была причисленному к лику святых наказному гетману Павлу Полуботку».

Оставим автору его патетический тон, обратимся непосредственно к изображению. Сразу заметим, что выяснять, кто такой Я.Винглянский, копиист, не хочется, не в нем тут дело. А вот художник Волков и его картина с весьма пространным названием представляют несомненный интерес.

Скопированное Винглянским полотно действительно выставлялось на ежегодной передвижной выставке в Москве в 1901 году под таким вот длинным описательным названием. Как и для каждой выставки, для этой тоже был напечатан каталог - в нем можно найти черно-белое воспроизведение исторической картины. Те же арочные своды каземата, изможденный узник в кандалах с воздетой правою рукою и обращенным к потолку взором, император Петр I, сидящий в непринужденной позе и глядящий прямо на зрителя. Все соответствует названию произведения. Хотя седоусый старец с тяжелой цепью на руках обликом своим мало соотносится с портретами Полуботка, которые мы уже знаем. Но, по всей видимости, художник решал те же самые задачи, что и издатели «иконок» с красноречивыми подписями, а потому «выразительность» превозмогала достоверность - точно в оперной сцене.

Создателем исторического произведения был Волков Василий Алексеевич. Родился он в 1840 году. С восемнадцати лет учился в Академии художеств в Петербурге. Через десять лет за акварельный портрет помощника инспектора Академии Полякова получил звание классного художника третьей степени. Большую часть времени работал в Полтаве, где в местном музее и собраны в основном его произведения: «Автопортрет», «Малоросс», «Портрет Александра II», «Девочка с куклой», «Окраины Полтавы», другие произведения. Картина «Н.В.Гоголь слушает в Васильевке кобзаря», написанная в 1882 году, хранится в Третьяковской галерее Москвы. К этой же теме Волков обратился еще раз через десять лет и написал «Гоголь слушает бандуриста».

Неизвестно, что натолкнуло художника на идею обратиться в 1900 году к воплощению на холсте образа Полуботка. Совпадения ли это результат, либо же давно выстраданное слово, а, может быть, просто блажь художника... Так или иначе, а в 1901 году историческое произведение полтавского живописца, классного художника третьей степени, было представлено на столичной передвижной выставке. Резонанс, который вызвала картина, был неожиданным для автора. Кроме каталогов, обычно знакомивших публику с произведениями выставлявшихся художников, полотно с Полуботком и Петром I попало на почтовые открытки. Такие почтовые карточки в начале века были довольно популярны, они раскрашивались от руки и зачастую составлялись в обширные тематические коллекции. Есть все основания полагать, что копию свою с картины Волкова Я.Виглянский писал именно с такой раскрашенной открытки. Он и композиционно «растянул» вширь изображение - как раз по формату почтовой карточки, и год на дворе стоял 1911-й, когда копировать оригинал, прямо скажем, было делом отнюдь не простым. Это мы как раз и увидим дальше...

Итак, автор наделавшей в столицах много шуму картины «Император Петр I посещает наказного гетмана Полуботка в каземате Петропавловской крепости в 1724 году» Василий Алексеевич Волков, живший все последние годы в Полтаве, там и скончался 22 апреля 1907 года.

После выставки 1901 года ни в Москве, ни в Петербурге, ни в Киеве следов картины не обнаружилось. Различные изображения Полуботка попадались в разных собраниях, в Чернигове, например, или в Лебедине. Стоит отметить, к примеру, прелестные портреты С.Землюкова, написанные в 40-х годах прошлого века, хранящиеся в черниговском художественном музее, - целая серия исторических персонажей: Мазепа, Скоропадский, Хмельницкий, Полуботок...

И все-таки именно в Полтаве удалось ухватить за кончик ниточку продолжения расследования судьбы картины Волкова. Из записей старой сотрудницы музея, к тому времени уже скончавшейся, выяснилось, что сразу же после выставки сам художник продал свою картину специально приезжавшему за ней в Елисаветград покупателю.

Ну продал и продал, мало ли приобреталось произведений искусства в те годы, когда по всей державе расплодились новые богатые...

Мое изумление, надеюсь, читателям будет понятно, ведь выяснилось, что этим частным лицом, приобретшим картину Волкова был англичанин!.. Это в Елисаветграде-то, в начале века! Конечно, тут же захотелось, чтобы это не было простой случайностью, совпадением, чтобы именно в Англию, с которой связана вся легендарная история о золотом наследстве Павла Полуботка, чтобы именно туда уехала картина, чтобы заняла непременно там свое место в некоем тайнике, хранящем ответы на все многочисленные вопросы, связанные с сокровищами гетмана...

Упоминавшийся П.Сушенский так заканчивает свою заметку: «Судьба оригинала картины Волкова неизвестна... Разыскать бы шедевр и, если он находится за пределами Украины, за любую цену выкупить...»

В Англии, конечно же, масса частных собраний живописи. Очень многие коллекционеры с удовольствием публикуют свои собрания. Не исключено, что есть представители славного племени страстных собирателей и в британской украинской диаспоре. Быть может им известно что-нибудь о месте нахождения картины Волкова и о ее владельцах, о пути, проделанном картиной в начале века...

Наверное, мог бы пролить дополнительный свет и подход с иной стороны: ведь не мог же остаться незамеченным визит иностранца в Елисаветград в начале века, существовали официальные ведомства (архивы коих в сохранности пребывают), в чьи обязанности входило знать все, что происходит на территории империи. Должны были остаться какие-то документальные следы - кто приезжал? куда вывозил? какую сумму заплатил? когда пересекал границу?

Это замечательно, что вопросы без ответов остаются - следовательно, непременно будет продолжение истории портретов и у нас всех еще сохраняется перспектива прикоснуться к зримым свидетельствам прошедших эпох, а значит, и перспектива стать чуточку богаче.

КОВЕР

С ГЕРБОМ

Нет пределов странностям и совпадениям, не существует рамок исторических и границ географических: переплетения нитей и мотивов одной распутываемой темы зачастую втягивают в поле зрения материи на первый взгляд несоединимые - в одну строку могут лечь искусство приготовления пищи и технология набивки тканей, истоки английского масонства и парадоксы геральдики, биография конкретного художника и тайные пружины европейской дипломатии. Столкновения и параллели всегда неожиданные, всегда помогающие увидеть главный предмет в новом неожиданном ракурсе, парадоксальнее и объемнее - в беспристрастном свете исторической правды.

По каждому даже самому на первый взгляд простому вопросу приходится читать и просматривать массу книг, альбомов, справочников. И этот процесс восхитителен несмотря на тему и область исследования - будь то военное дело, агротехника, искусствоведение или же графология. Музеи, книжные собрания, архивы, библиотеки - это те неиссякаемые источники, те «реки напаяющие вселенную мудростию», из которых человечество с благодарностью черпает знания о своем прошлом, о законах гармонии, как основе всего сущего.

Однажды, когда для продолжения работы над своей темой я пришел в отдел эстампов и репродукций Центральной научной библиотеки имени Вернадского, сотрудница отдела, приветливо выдавая мне заказанные книги, сообщила, что ей случайно попался альбом, который, на ее взгляд, меня может заинтересовать. И она положила передо мной на стол изящно изданный в начале века альбом, посвященный деревянной резьбе.

Я постарался быть ответно учтивым и вежливо поблагодарил работницу библиотеки, не предполагая, разумеется, обнаружить в этом издании что-либо в контексте моих изысканий интересное, так как деревянная резьба никак не соотносилась с конкретно уточняемым вопросом.

Стал привычно листать альбом - масса черно-белых фотографий некой обширнейшей коллекции предметов из дерева: утварь, мебель, детали архитектуры и тому подобное. Запечатленные экспонаты сами по себе соотносятся с эпохой, местом изготовления, стилем, направлением... Но вдруг!..

О это «вдруг!» в процессе поиска, в расследовании или изучении, о эти неожиданные совпадения, откровения и подарки судьбы - именно это самое «вдруг» и составляет драгоценнейшее ядро эмоционального наполнения любого творческого процесса: когда вдруг из жидкого субстрата является кристалл неописуемой красоты и сверкает волшебными гранями, когда среди каменистого плоскогорья вырастает дивный цветок...

Вдруг - словно вспышка среди черно-белых страниц - единственная в альбоме цветная иллюстрация. Всю страницу занимает цветное изображение ковра. Ковер со странным орнаментом в центре. Да это же герб!.. Подпись под иллюстрацией гласит: «Ковер с гербом гетмана Полуботка. Начало XVIII века. Собрание В.Кричевского».

Ковер с гербом Полуботка. В альбоме, посвященном деревянной резьбе. Это ли не неожиданность? Сам бы я в обозримом будущем вряд ли бы альбомом этим заинтересовался, и мы с ковром Полуботка могли бы никогда не встретиться.

Ковер с гербом Полуботка! Кто бы мог подумать, что такой вообще существовал?! В подробнейшем описании имущества Полуботков, составленном после ареста наказного гетмана в ноябре 1723 года, которое мне доводилось держать в руках, упоминается множество ковров. Дом Полуботка в Чернигове был большой, убран был богато, ковры имелись во всех комнатах дома. В описи все они характеризуются примерно одинаково - «ковер пестрый» на стене или на полу. С точки зрения имущественного перечисления этого, видимо, было достаточно.

Из «Книги пожитков Полуботка» видно, что предметы с гербом в доме имелись и помимо ковра. Так в списке значится перстень с гербом родовым, кубок серебряный, крышку которого украшают львы, в лапах держащие щит с гербом. На двух дошедших до нас копиях портретов Павла Леонтьевича Полуботка также имеется изображение герба: серебряный кавалерский крест над червоным сердцем на черных перекрещенных стрелах в зеленом поле. Украшать свой быт знакамит и символами родовой принадлежности было в традициях шляхетства XVII столетия. Король польский Казимир III в самом начале века нобилизировал Еремея Полуботка, дав ему герб и шляхетство. Это был родной дед Павла Полуботка.

Так что ковер с гербом вполне обоснованно мог вписаться в убранство дома полковника Черниговского и наказного гетмана Украины. Любопытно то, что именно Полуботки первыми в Украине еще до царского указа ввели у себя во владениях довольно широко овцеводство, пряли шерсть, ткали материю. Среди подданных Полуботка ткачеством занималось множество народу. Запечатленный в альбоме ковер тоже мог быть делом рук местных мастеров, любецких, к примеру, либо же михайловских или черниговских...

Вертикальная композиция ковра строится на ярком красном пятне щита в центре. В этом поле сам герб. Вокруг щита орнаментированные растительные мотивы. Выше по центру - корона, над ней - рука с саблей. Две пары птиц длиннохвостых, стилизованных, сверху и снизу, затейливые вензеля по углам завершают композиционное решение. То, как в цвете и рисунке выполнены перечисленные детали, на мой взгляд, подтверждает домашнее изготовление ковра.

И тут приходит пора обратить внимание на геральдические особенности изображенного на ковре герба: кавалерский крест, сердце, стрелы, две восьмиконечные звезды, полумесяц, три знака, напоминающие буквы, кроме того над щитом корона и рука с саблей.

Сразу же бросаются в глаза довольно значительные отличия от герба рода Полуботков, описанного в «Гербовнике малороссийском»: и сердце не на стрелах, а пронзено ими, и сам крест изображен в некоем отдельном круговом поле, и еще шесть лишних элементов. Зная, какое важное значение имеет любая, даже самая мелкая деталь фамильного герба, уместно задаться вопросом - чему следует доверять больше, подписи под иллюстрацией в альбоме о деревянной резьбе или же кропотливо собранному и составленному «Родословнику», в котором классифицированы все гербы малороссийской шляхты? Имеется еще для сравнения изображение герба и на прижизненном портрете Павла Полуботка.

Различий слишком много и они слишком существенны, чтобы признать изображенный на ковре герб родовым знаком Полуботков. Может быть, три буквы, включенные в композицию, помогут разъяснить ситуацию? Вокруг полуботковского герба (как и вокруг всех шляхетских гербов того периода) тоже имеются буквы: П. П. П. В. Е. Ц. П. В. З. Ч. - десять литер, которые расшифровываются в официальный титул носителя герба -Павел Полуботок Полковник Войска Его Царского Пресветлого Величества Запорожского Черниговский... Нет, буквы (если это буквы) на ковре расшифровать не удается. Как и вензеля в углах ковра, составленные из трех сплетенных литер, среди начертаний каковых явно просматривается латинская «R», что могло бы подсказать на латинское, польское или какое-либо иное направление дешифровки... Увы...

Попытка подойти с другой стороны - а что если найти этот герб в родословнике или «гербовнике малороссийском» и так определить принадлежность ковра?

Практически все малороссийские гербы в основе своей имеют польское происхождение, как по сути наделения рода «шляхетством», так и по графическому оформлению эмблемы. В большинстве своем самочинное, украинское «дворянство» к XVIII столетию было едва ли не самым многочисленным на континенте. «Однако, - пишет специалист по геральдике В.Лукомский, - сочетание сердца, хотя бы пронзенного мечом, и над ним креста, неизвестных ни одному из видоизменений польского герба «Пшиятель», дали право выделить все подобные гербы в особую группу», группу чисто малороссийского состава. Да, такие элементы, как крест, сердце, стрелы присутствуют в гербах весьма многих украинских родов. Две семьи имели герб, вообще в точности повторяющий Полуботковский, это Гетуны и Бутовичи. А вот в гербе Савичей видим: «серебряный крест, под ним золотая Луна рогами вверх. Щит увенчан дворянским шлемом и короною, на поверхности которой рука в латах с саблею». Это самое близкое из всех имеющихся сочетаний. Звезды восьмиконечные золотые наряду с крестом и сердцем (правда стрела при этом лишь одна) есть в гербе рода Пригар... Точного соответствия среди описанных и опубликованных гербов тому, что изображено на ковре, в печатных источниках нет.

Откуда ж тогда возникла подпись под иллюстрацией? На чем она основана? И почему, собственно, в книгу, посвященную искусству резьбы по дереву, вдруг попала столь явно выделяющаяся из общего контекста иллюстрация? Что за наваждение?..

Альбом издан в Киеве в 1913 году. Художником этого издания является Василий Кричевский, то есть сам владелец вышеупомянутого ковра - «из собрания В.Кричевского». Судя по малозаметной подписи в правом нижнем углу под иллюстрацией - акварельный рисунок с ковра сделан все в том же 1913 году.

Василий Григорьевич Кричевский был родным братом известного художника Федора Кричевского. Родился Василий под Новый год - 31 декабря 1872 года. Окончил, как и брат, художественную академию, был довольно известным книжным графиком, пейзажистом. О его большой персональной выставке можно узнать из напечатанного достаточно объемного каталога. Известно также, что в 1913 - 1915 годах Василий Кричевский являлся художественным руководителем ткацкой мастерской в селе Оленевке Васильковского района, что неподалеку от Киева. Художественным руководителем ткацкой мастерской мог быть человек, конечно же, разбирающийся в ткацком деле, знающий в этом толк. И то, что приведенная в альбоме иллюстрация подписана «из собрания В.Кричевского» может свидетельствовать о наличии и других предметов искусства и старины в коллекции художника. Но вот о самой коллекции сведений нет никаких. Жил Василий Григорьевич Кричевский в доме №9 по улице Паньковской на первом этаже. (На третьем этаже этого же дома проживал выдающийся украинский историк Михаил Сергеевич Грушевский.) Если Федор Кричевский в переломные послереволюционные годы утверждал себя тем, что выступал против авангардистов-монументалистов школы Бойчука и тем самым обеспечивал себе место под солнцем новой пролетарской власти, то брат его Василий в околохудожественные противоборства не вступал. Последнее упоминание о нем в Украине относится к 1941 году. Месяца не дожив до своего восьмидесятилетия, в конце 1952 года Василий Кричевский скончался в Венесуэле.

Что следует из этих скудных биографических данных? То, что скорее всего собрание Кричевского в революционное лихолетье национализировано не было. (Иначе всплыл бы и этот ковер с гербом в каком-нибудь областном музее.) И что, выезжая за рубеж, Василий Григорьевич, скорее всего постарался взять с собою наиболее ценные предметы из своей коллекции. Следовательно, не исключено, что где-то в далекой Латинской Америке в частном собрании и по сей день обретается бесценный для украинской истории островок памятников прикладного искусства. И кто знает, какие сюрпризы и открытия ждут нас, если вдруг случится потомкам Кричевского или просто случайным свидетелям познакомиться с этой публикацией - и они захотят откликнуться, поделиться информацией... Или, может быть, кто-то из усердных книгочеев и библиофилов натолкнется на проливающую свет в этой непредсказуемой истории страницу и соотнесет с только что почерпнутыми знаниями...

Впрочем, не исключено и то, что не надо переноситься за моря-океаны, что преспокойно висит ковер с гербом где-нибудь в киевской квартире, пыльный и линялый, сросшийся со стеною, или пуще того - свернутый за старостью и ненужностью томится в чулане рядом с неопознанным засиженным мухами портретом и пожелтевшими от времени ажурными кружевами...

Рассказывали же мне, что не так давно в Киеве было продано серебряное блюдо со старинным гербом, продано из интеллигентского дома, продано на вывоз на кордон...