Из архива ГПУ-НКВД: ВЕРОНИКА ЧЕРНЯХОВСКАЯ

(1900-1938)

Тайны спецхранов, раскрытые даже сейчас, в 90-е годы, по прошествии стольких лет, когда казалось бы многое кануло в лету - все же способны потрясать тем человеческим горем, болью, ужасом несправедливости, которые они долгие годы хранили.

Сталинские репрессии 30-х годов, показательные судебные процессы над представителями интеллигенции захлестнули всю страну.

С 1929 года по всей Украине начинался тотальный террор против служителей Музы. Аресты коснулись почти каждой семьи. Власть НКВД не останавливалась ни перед авторитетом ученого, ни перед талантом творца, ни перед уважительным возрастом просто человека.

В этом национальном геноциде особенно потрясает судьба семьи классика украинской литературы Михаила Петровича Старицкого, почти вся ветвь которой была уничтожена. Дочери Старицкого, их родные - участь каждого драматична, если не сказать трагична и до недавнего времени покрыта была зловещей тайной.

Старшая из дочерей - актриса и режиссер Мария Михайловна Старицкая умерла в 1930-м на 65-м году жизни...

Сестры-писательницы - семидесятитрехлетняя Людмила Михайловна Старицкая-Черняховская и шестидесятисемилетняя Оксана Михайловна Стешенко были арестованы в 1941 году органами НКВД и осуждены по обвинению в антисоветской деятельности. Их участь - гибель.

Под конвоем, в телячьем промерзлом вагоне вывезли Людмилу Михайловну в Казахстан. Только пересказы уцелевших очевидцев свидетельствуют о том, что по дороге, где-то за Волгой, она тихо умерла. Ее задубевшее тело выбросили конвоиры на безымянном степном полустанке.

Она умерла, так и не узнав ничего о судьбе своей дочери - Вероники Черняховской, Роны, как звали ее родные.

Один раз она сумела ее спасти - вытащила из харьковской тюрьмы ГПУ. Это было в 1929 году - Веронику арестовали по так называемому делу «СВУ» (Спiлка визволення України). В этой тюрьме по такому же обвинению находился и профессор Черняховский Александр Григорьевич - муж Людмилы и отец Роны.

Мать уговорила чекистов - она заменила дочь во время процесса на скамье подсудимых. Тогда отбывали Черняховские срок наказания условно.

Но после 1937 года - пикового в шкале репрессий - не щадили никого. Во второй раз спасти Веронику не удалось. Любимая, единственная дочь своих родителей, красавица Рона Черняховская была расстреляна в сентябре 1938 года, спустя 9 месяцев после ареста, в Киеве, в Лукьяновской тюрьме НКВД, о чем свидетельствуют документы из уголовного дела №49748: обвинительное заключение, приговор особой тройки УНКВД, выписка из акта приведения приговора в исполнение от 22 сентября 1938 года.

Родители не надолго пережили свою дочь.

Но до последнего вздоха Людмила Петровна верила, что дочь жива. Не знала где она, что с ней, но уверена была, что ее Рона - среди живых.

Будучи с мужем еще на воле, добиваясь освобождения своей дочери (уже не жившей!), они «прошли семь кругов ада», испытав все муки унижений, горя, отчаяния и незаслуженной обиды.

Одним из последних шагов несчастных родителей было письмо к Н.С.Хрущеву, тогдашнему секретарю ЦК КПбУ. Это письмо, написанное 9 ноября 1939 года, спустя уже год после смерти Вероники - предстает как страшный свидетель трагического времени обмана, насилия, законодательного и нравственного беспредела, поглотившего страну.

Предлагаемый документ подан с некоторыми сокращениями.

«Секретарю ЦК КПбУ товарищу Н.С.Хрущеву.

Профессора, доктора медицинских наук

Черняховского

Александра Григорьевича и

Черняховской

Людмилы Михайловны.

Заявление

Глубокоуважаемый Никита Сергеевич!

Обращаемся к Вам как к руководителю большевиков Украины, во имя истины и права прочтите наше заявление и не оставьте без внимания нашу просьбу.

8-го января 1938 года дочь наша Черняховская-Ганжа Вероника Александровна была арестована в г.Киеве органами НКВД и 21-го сентября того же года была осуждена неизвестной нам инстанцией на 10 лет со строгой изоляцией.

Нам известно, что основанием к ее аресту послужило то, что она на протяжении короткого времени - 1 года, была замужем за германским подданым - 11 лет тому назад.

Так как подобный факт не может в нашем социалистическом государстве повлечь за собой столь суровой кары, то мы имеем полное основание полагать, что в деле нашей дочери произошла, основанная на клевете, судебная ошибка. Кроме уверенности в абсолютной невиновности нашей дочери, мы имеем объективные данные, подтверждающие наше предположение.

Жизнь нашей дочери проходила на наших глазах и на глазах многих высококвалифицированных научных работников г.Киева. Окончив с золотой медалью классическую гимназию, она получила в КИНХе высшее образование и аттестат со званием инженера-экономиста. Зная еще в детстве иностранные языки, совершенствовала свои знания, закончив с отличием Институт иностранных языков. Эти знания дали ей возможность посвятить всю свою жизнь научной и литературной работе.

Ее переводы беллетристических и научных сочинений с английского, французского, немецкого языков были издаваемы в больших тиражах.

Работая референтом Наркомздрава в Киеве, она переводила всю необходимую для врачебного мира литературу.

Таким образом, жизнь нашей дочери проходила в напряженной и плодотворной работе. Получив научную командировку за границу, я взял с собой дочь. Познакомившись в Германии с корреспондентом Берлинского банка Геккеном Теодором, она в 1928 году вышла за него замуж, но через год развелась с ним, так как выяснилась полная их духовная отчужденность. В 1929 году возвратилась к нам, а в 1935-м вышла замуж за профессора высшей математики и астрономии Н.Н.Ганжу. Казалось бы столь ничтожный факт, факт пребывания замужем в продолжении одного года за германским подданным не может вызвать в нашей социалистической действительности столь сурового наказания. Очевидно этот факт, ничтожный сам по себе, был изукрашен низким вымыслом клеветников и предателей народа.

Следующее обстоятельство подтверждает наше предположение. 14 декабря 1938 года следователь ОблНКВД - Полищук, принимавший мою жену, на ее вопрос к чему присуждена наша дочь, разразился непристойными остротами, объявив, что мы считаем, вероятно, нашу дочь красавицей, а по его мнению «она совершенно некрасивая, кроме того, она наглая, базарная дрянь, сволочь, шлюха» и посыпалась площадная брань, непередаваемая на бумаге.

Мы полагаем, что если следователь, ведший дело дочери, через три месяца после окончания его был настолько переполнен злостью, что, забывши место и положение свое, позволил себе так держать себя с матерью осужденной, то и следствие по делу нашей дочери велось в ненормальной и в незаконной обстановке.

И вот, глубокоуважаемый Никита Сергеевич, в продолжении целого года мы добиваемся пересмотра дела нашей дочери. Несмотря на наши многократные обращения и к Военному прокурору и в ОблНКВД, мы не можем даже установить и до последнего дня - какая инстанция, за что и по какой статье осудила нашу дочь.

В январе 1939 года мы подали заявление Прокурору Союза А.Я.Вышинскому с просьбой о пересмотре дела нашей дочери и 1 апреля получили ответ: «оснований для пересмотра дела вашей дочери не имеется».

Мы обратились к Наркому ВД УССР т.Кобулову с той же просьбой и получили устный ответ от т.секретаря (Короленко, 28), что оснований для пересмотра дела нет и что она сама обращалась в НКВД с просьбой о пересмотре ее дела, но что ей в этом отказано.

Мы обращались к Наркому НКВД СССР т.Берия с просьбой о пересмотре дела дочери и 25 апреля сего года получили следующий формальный ответ: «Ваше заявление от 10 марта 1939 года рассмотрено и оставлено без последствий, как не содержащее фактов, могущих послужить основанием для пересмотра дела».

5 июня сего года жена моя подала лично Председателю Верховного Суда СССР т.Т.И.Голякову заявление с просьбой о пересмотре дела нашей дочери и т.Голяков пообещал нам, что дело нашей дочери будет пересмотрено.

Но прошло пять месяцев и мы до сих пор не имеем никакого ответа.

Для Верхсуда надо было подать точные сведения о том, какая судебная инстанция, когда и по какой статье осудила нашу дочь.

15 сентября 1939 года Военный Прокурор г.Киева сообщил нам, что дочь наша осуждена выездной сессией военной коллегии 21 сентября 1938 года на 10 лет со строгой изоляцией. Эти сведения мы послали Председателю Верхсуда, а 15 октября мы получили из Москвы сообщение следующего содержания: «Дело вашей дочери в производстве Военной Коллегии Верхсуда СССР, как суда первой инстанции, не было».

Мы обратились к Военному Прокурору г.Киева за разрешением этого противоречия, но и до сих пор не имеем ответа для нужных суду данных.

А в это время произошло ужасное событие: наша единственная, невинно осужденная дочь, от ужасов пережитого сошла с ума.

5 ноября мы получили из Томской психиатрической больницы сообщение, что дочь наша, как душевнобольная находится в вышеупомянутой больнице и, как видно из прилагаемой копии отношения замглавврача, что она отказывается даже принять посылку от нас, говоря, что она адресована не ей, настолько глубоко поражена психика нашей дочери.

Очевидно она психически больна около полугода т.к. несмотря на разрешение начальства, она не написала нам ни одного письма.

Никита Сергеевич, ужас пережитого свел с ума дочь, осознание своей невиновности и невероятно тяжелая кара отняли рассудок у молодой, культурной, здоровой женщины.

Спасите ее, пока еще не поздно - дайте нам возможность поддержать ее, взять домой для быть может возможного еще излечения.

Мне и жене моей по 70 лет, 45 лет работаю я на научно-педагогическом поприще и до сего дня. Труды мои признаны выдающимися учеными мира, и еще 20 октября сего года Совет профессоров 1-го Киевского мединститута за мои заслуги в науке дал мне ученую степень доктора медицинских наук без защиты диссертации. Если труд мой в области борьбы со злокачественными опухолями имеет минимальную заслугу перед Родиной - помогите нам спасти нашу невинно осужденную дочь, потерявшую в тюрьме рассудок.

Твердая уверенность в непреложной силе социалистического правосудия и вера в Вас дает нам надежду на то, что Вы вмешаетесь в это страшное дело и спасете невинно осужденную и сведенную с ума нашу дочь.

Профессор, доктор медицинских наук А.Г.Черняховский, Черняховская Л.П. (подписи) Киев, 9.11.1939 г.»

19 января 1940 года старший следователь следчасти УГБ НКВД УССР младший лейтенант ГБ Троньков подготовил обширный «обзор» по делу Черняховской-Ганжи В.А. подтверждающий ее вину и ВМН (расстрел).

26 января 1940 года зам. начальника комиссии внутренних дел УССР капитан ГБ Горлинский отправил на основании этого «обзора» доклад т.Хрущеву Н.С.

Результаты по проверке материалов следственного дела Черняховской-Ганжи В.А. были доложены немедленно.

«Крик о помощи» к товарищу Хрущеву остался без ответа...

А через год были уничтожены и сами просящие.