Июль. Тегеран

Комментировать итоги президентских выборов в Иране — сплошное удовольствие. Когда можешь воочию увидеть, как не совпадает политическая логика западной демократии с логикой того, что называют демократией в Иране, когда духовный лидер страны называет итоги выборов «пощечиной» Соединенным Штатам — как будто это и есть главное в деятельности президента, — убеждаешься, что электоральный процесс, даже при участии широких народных масс, может быть лишь прикрытием для настоящей политики. Западное общественное мнение, воспитанное в традиции «голос народа — глас Божий», на самом деле внутренне не способно это понять. И потому западные политики и комментаторы легко попадают в ловушки, которые на скорую руку смастерили ловкие аятоллы...

Интересно было наблюдать, как президентские выборы в Иране изображались западной прессой как борьба реформаторов с консерваторами. Главным консерватором считался, естественно, бывший президент Рафсанджани, который успел побывать в роли реформатора во время президентства, но потом был причислен к консерваторам. А когда оказывается, что во втором туре политиков, заявленных реформаторами, не будет, тогда Рафсанджани вновь объявляется реформатором. И проигрывает. Довольный аятолла Хаменеи, настоящий глава Ирана, конечно же, объявляет итоги выборов «пощечиной» — даже, можно сказать, второй. Поскольку первой пощечиной была позиция реформаторов — аутсайдеров после первого тура...

Запад не оказался бы в дураках, если бы осознавал, что на самом деле никакого серьезного конфликта в среде иранской элиты не существует. Ибо это та же номенклатура, тщательно зачищенная от всех, у кого был собственный взгляд на будущее Ирана после победы революции аятоллы Хомейни. Представители этой теократической номенклатуры могут играть в либералов и консерваторов, но суть режима от этого не изменится.

И важно даже не то, что режим предложил Западу пощечину вместо иллюзии реформ. Важно то, что он предложил иранскому обществу. Хотя что значит — обществу? Что означает в таком случае общество? В странах с такой демократией, как иранская, роль общества играет безответственная люмпенизированная масса. И что предлагает этой массе так называемая элита? Естественно, «народного президента». Новый президент Ирана — «друг народа». Его соперник голосовал торжественно, как шах. А будущий победитель — в толпе людей, близкий и понятный. Народный до кончиков ногтей. Кому такое не понравится? Вы бы проголосовали за этого алчного самовлюбленного Рафсанджани с постным лицом, который уже был президентом и ни к чему хорошему не привел? Да конечно же, нет. Вот мэр Тегерана с лопатой — совсем другое дело. Если бы президента Ирана выбирали в Украине, эти выборы также выиграл бы Махмуд Ахмадинеджад. Конечно, у нас никто бы не говорил о пощечине Западу. У нас радовались бы пощечине в адрес России. Но, как известно, ситуация всегда может измениться...

Демократическое общество — это не то общество, которому позволили голосовать. А то, которое чувствует полную ответственность за свой выбор. Вот чем западная демократия в корне отличается от иранской. И вот в каком направлении нам следует двигаться, чтобы попасть с Востока на Запад. Выбрать «народного президента», как видим, нетрудно — тем более, когда в одном случае рядом с этим выбором будет идти народный дух, а в другом — духовный лидер. Демократия — это когда общество защищает не сам выбор, а то, что оно хотело получить от этого выбора. Тогда и проверяется, действительно ли существует общество…