Искусство мифа

Всяке мистецтво має на меті привести до порядку певну розхристану у житті людину.

Лесь Курбас

Если попробовать проанализировать содержание, способ существования и определить назначение мифа, то самым общим утверждением будет то, что каждый миф, о чем бы в нем ни шла речь, предлагает человеку ответ на два основополагающих вопроса - "Откуда?" (прошлое) и "Куда?" (будущее). Это и составляет закон мифа, его "геометрию".

Майдан, война и все последующие события пребывают в логике цивилизационного кризиса человечества. Потому выход Украины из ситуации, в которой она оказалась, нужно искать в контексте выхода из цивилизационных неурядиц. Только тогда эти шаги будут правильными и полными, и не будут лишь доктриной момента.

Цивилизационный выход из кризиса должен заключаться в новой технологии мышления, а не в новых ресурсных технологиях, всегда приводящих (как свидетельствует опыт) к конфликтам, апофеозом которых становятся новые войны.

Новой технологией мышления должно стать искусство. Ибо только оно может гармонизировать человека с окружением, а не встраивать его в вымышленную модель мира, чем занимаемся мы сейчас.

Наше прошлое и настоящее более полно можно определить как потерю меры бытия. Это проявилось в экзистенциальном выборе "Если Бога нет, то все дозволено". Мы не вернулись к Богу, а пришли ко "все дозволено". Это сразу же исказило информационное пространство, и оно из общественного, цивилизационного блага превратилось в греховное поле соблазнов. Один из них - применение грубой силы - дал о себе знать сокрушительной войной в Украине.

Только искусство как новая технология мышления сможет гармонизировать человека и вернуть ему истинную, а не модельную (выдуманную) меру бытия. А это обеспечит правильность указанного экзистенциального выбора.

Как геометрия пространства формируется аксиомами и теоремами, так и геометрия мифа живет прецедентами и их интерпретацией. А вектором духовного пространства мифа является мера бытия. Именно она обеспечивает стойкость жизни мифа и оберегает его от распада во времени.

Геометрия мифа заключается вот в чем. Сначала возникает факт. Если он выпадает из пространства общественных и родственных стереотипов, культивируемых сообществом, то появляется прецедент. В миф он превращается всевозможными интерпретациями. В основе интерпретации всегда лежит ситуативная целесообразность. Поэтому у разных народов относительно одних и тех же фактов-прецедентов возникают разные мифы.

Если целесообразность определяется суперосновой "могу", то мы получим мифы о должностях и власти, а их содержание и поучения будут касаться превосходства, гнева, пренебрежения, тщеславия.

Если целесообразность определяется суперосновой "имею" - получим мифы о деньгах и имуществе, а их содержание и поучения будут касаться жадности, зависти, скряжничества, расточительства.

Если же целесообразность будет определяться суперосновой "хочу" - получим мифы о желании и безделье, а их содержание и поучения будут касаться сладострастия, обжорства, лени и суеверия.

Часто основой интерпретации прецедента является наука. Так появляются научно обоснованные мифы. Если последовательно все выводы науки свести к ее началам, то мы придем к понятию материальной точки.

Материальная точка - это некий мнимый элемент, лишенный всех связей. Связи появляются уже в каждой конкретной ситуации. Но элемента без связей в природе не существует. Материальная точка - это надругательство над континуальным миром.

Если взять современную науку, то все ее выводы базируются на решениях канонических уравнений, сформулированных для материальной точки. Т.е. современная наука описывает поведение систем, которых в природе не существует, они выдуманы. Да, эти модели могут помочь ориентироваться в мире, но они никоим образом не являются миром. Все апории Зенона, собственно, и являются констатацией этого факта: модель не является миром.

Технология, методика построения модели - это и есть геометрия: как образована геометрия, так строится и любая наука.

Геометрия Евклида также построена на предположении, что существует "точка", а "прямая" и "плоскость" - это совокупность "точек". Но что такое "точка" в мире, являющемся беспрерывным и неразрывным энергетическим универсумом?

Все эти разногласия перестают быть критическими, если к науке отнестись, как к искусству - способу гармонизации человека с миром, а не способу объяснить мир. Поскольку мир объяснить невозможно.

Наука как искусство должна утихомиривать человека, а не пугать его, она должна волновать, а не будоражить.

Если в основу интерпретации прецедента мы положим науку как искусство, то полученные мифы приобретут новое качество.

Перед целесообразностью нашего извращенного мира должно явиться искусство как новая технология мышления. А это означает, что она должна сбалансировать суперосновы "хочу"-"могу"-"имею" и объединить их в новую симфонию представления человека об успехе.

Если в геометрии мифа целесообразность как основа интерпретации уступит место искусству как новой технологии мышления, то мы получим новое качество мифов. Они из мифов-предостережений превратятся в мифы-инициации.

Украина избавляется от старых мифов и начинает генерировать новые, с которыми уже придется жить нам и грядущим поколениям.

Мифы страны живут своей отдельной жизнью. Они находятся в неформальной составляющей общественного договора, там, где живут этика, традиции, предрассудки и т.п. Мифы - это "тонкие материи" жизни народа. Но они оказывают значительное влияние на формальную составляющую общественного договора - сферу законов и норм, поскольку отображаются в ней.

Законы и нормы, хотя и формируются "из головы", в своей основе имеют прецеденты.

Прецеденты бывают разные, однако те из них, которые выступают как отрицание существующих, становятся основой новых мифов, замещающих или дополняющих мифы предыдущие.

Мощнейшие прецеденты иногда становятся главными фактами национального сознания. Родившиеся из них мифы имеют вековую стойкость и не распадаются во времени.

Майдан стал генератором новых прецедентов, которые на наших глазах начинают вытеснять своих предшественников либо же их опровергать. Образцы (прецеденты) солидарных действий украинцев на Майдане и вокруг него начинают деформировать миф "моя хата с краю". По крайней мере, он начинает уточняться. Тот же Майдан разрушает миф об украинцах как о жителях страны "спящих ангелов". Он дополняется уже присутствием "херувимов и серафимов". Имперские мифы неполноценности украинцев, их униженности полностью разрушены Майданом. Если в империи, а потом и в Союзе целые поколения людей жили, не участвуя в формировании собственной судьбы, то Майдан показал, что в Украине сформировалось поколение, чью судьбу никто уже не будет определять без участия самих людей.

Этот прецедент - свидетельство коренного различия между Украиной и Россией. И он станет одной с составляющих мифа Майдана.

Прецеденты и будущие мифы войны, которую мы переживаем, опровергают мифы о миролюбии как гарантии безопасности, что не отрицает само миролюбие, но по-иному его координирует в пространстве мифов.

Прецеденты геройства, волонтерства, социальной ответственности и взаимопомощи нам еще придется переосмыслить. И задача креативного класса Украины - сформировать соответствующую мифологию. Политический класс страны должен осознать эти мощные, еще не завершенные трансформации неформальной части общественного договора, поскольку обязан отразить их в пространстве законов и норм. Если политики не осознают это фундаментальное обстоятельство общественно-политического излома, проходящего в стране, то им лучше уйти самим.

Все указанные аспекты нашей новой жизни одинаково касаются и бизнеса, и власти, и общества. В стране изменяется общественный договор, а значит должны измениться и смыслы диалога.

То, что в стране происходят именно такие глубинные процессы, можно проиллюстрировать на примере нашего флага, герба и гимна. Буквально в течение нескольких месяцев они приобрели сакральный смысл. И не только стали формальным атрибутом государства, но и переместились в пространство мифов - неформальную составляющую общественного договора. Они стали флагом, гербом и гимном страны и каждого украинца. Сакральное - это полное, содержащее в себе прошлое, будущее и настоящее. Скажем, как писанка. Наши флаг, гимн и герб уже имеют свою не писаную, а реальную историю, и не метафорически, а буквально окроплены кровью. И когда я сейчас слышу размышления о последовательности размещения цветов на флаге, то отмечаю: время этих разговоров уже прошло. У нас есть флаг, который не нужно обосновывать историческими исследованиями или приметами. У него уже есть своя история, без апелляций и прототипов. За него шли на смерть, и это не преувеличение. Он уже сам является мифом.

Наша нынешняя задача, и это касается всех, - внимательно отслеживать проявления и появление новых прецедентов, поскольку из них вырастут мифы нашей новой жизни.

Есть смысл обращать внимание на мифы уходящие, ибо это нужно отображать в законах и нормах. Например, можно безоговорочно утверждать, что из сферы законов следует убрать упоминание об одном из "стратегических партнеров" (теперь уже в кавычках). Историки еще долгие годы и десятилетия будут изучать вопрос, что побуждало Путина к содеянному. Оставим эти споры им и конспирологам. А вот что можно утверждать уже наверняка, так это то, что Путин навсегда разрушил миф о Переяславской раде. Не имеет значения, что никто доподлинно не знает, что было в положениях соглашения, не имеет значения, что ее постоянно денонсировало Московское царство. Имело значение, что этот миф жил столетиями. Но теперь Путин его уничтожил. А заодно - и миф о воссоединении.

Но смерть мифа, и к тому же такого, не ограничивается только его кончиной. У нас перед глазами сейчас расцветут по-новому приглушенные главные факты национального сознания: Конотоп, Круты, Хотин и Вена. В ином свете возникнут Бахчисарай, Меджибож, Зарваница и Святогорск.

Украина приобретает собственную историю и собственную мифологию - атмосферное пространство, где живет присущее сакральное народу.

Таким образом, ее судьба уже не будет формироваться без ее участия.

Наполнять эти мифы содержанием нужно на основе новой меры бытия, воскрешенной искусством как новой технологией мышления цивилизации, ибо только такая геометрия мифа обеспечивает неразрывную органическую связь между прошлым ("Откуда?") и будущим ("Куда?"). Тогда вместе с новыми мифами в жизнь людей воплотится сакральное, которое и заключается в полном единстве всех времен, фактов и действий.

Как-то вуйко Дезьо мне сказал: "Человеку нужен не космос. Человеку нужен человек". Порой мне кажется, что ответ на вопрос, есть ли жизнь на других планетах, человечество получит, уничтожив жизнь на Земле.

Анализ как основа нашего нынешнего мышления приводит к парадоксальной ситуации. "Лишние вещи появляются тогда, когда человек начинает думать". Т.е. следствием нашего мышления-анализа становится появление "лишней" жизни, игнорируемой целесообразностью (для электростанции на горной речке "лишней" является рыба). Это порождает конфликт, в результате решения которого "лишним" может оказаться сам человек: эволюция целесообразности определит "лишним" самого человека и назовет это "человеческим фактором".

Синтез как основа искусства, которое станет новой технологией мышления, решит этот парадокс, объединив все в единой симфонии неразрывной жизни.

"Бог подарил мне весь Мир, и сейчас, а вы учите меня, как получить миллион, и потом", - так говорил вуйко Дезьо.

Искусство как новая технология мышления должно заменить целесообразность как ее нынешнюю основу. Синтез, присущий искусству, должен стать на место анализа, лежащего в основе целесообразности.

Тогда человек с простора, выдуманного людьми, переместится в лоно подаренного людям и перестанет вести ресурсные войны извращенной целесообразности - войны тщеславия, расточительства и суеверия.