Поддержать
«Ніщо не зупинить ідею, час якої настав».
Степан Бандера
Чтоб ты жил во времена перемен!
Китайское проклятье
Был у меня школьный товарищ, которому еще смолоду достался в наследство изрядно попользованный «Москвич 412» цвета заплесневелой лужи. Когда семья осторожно туда залезала, всем, включая маленьких детей, было строго приказано: а) следить, чтобы ноги не попали в большую дырку, сквозь которую видно дорогу; б) крепко держать что-то обеими руками, чтобы оно не отвалилось.
То есть у каждого в этой маленькой хунте была своя сфера ответственности за принятие радикальных силовых решений к конструкции, от которой зависели благосостояние и жизнь. Вследствие такой тревожности все имели очень сильные руки.
Вот сколько живу политически осознанной жизнью, столько слышу об ожидании «сильной руки». Это нечто вроде старинных детских страшилок про «желтую ленту», «гроб на колесиках», «черную руку» и прочее. Оно, грозное, в рассказах постоянно приближается, аж сердце встревожено замирает.
А потом все вместе хохочут, громче всех — рассказчик.
И вот досточтимый КМИС по результатам очередного опроса говорит, что «больше респондентов отдают предпочтение идее сильного государства/сильного руководства, а не демократии в стране. Также есть основания считать, что на фоне войны запрос на «сильную руку» растет».
И дальше — «58% украинцев считают, что для Украины сейчас важнее сильный лидер (демократическую систему назвали более важной всего 14%). Еще больший консенсус заметен в отношении вмешательства президента в деятельность парламента и правительства — 79% называют его оправданным для усиления обороны».
Ну, цифры как цифры. Кто-то всегда видит стакан наполовину пустым, кто-то — наполовину полным.
А украинцы это же не кто-то. Мы вообще не смотрим, сколько на самом деле налито. Важно, сколько еще можно употребить.
Вот о перспективах и поговорим.
Опрос показывает не совсем намерения. Это размышления о возможных намерениях при определенных обстоятельствах. Даже когда спрашивают о готовности к прямым действиям и поступкам, реальность часто демонстрирует сильные отклонения от предыдущих ответов. Причем отклонения в обе стороны шкалы.
Не только потому, что между намерениями и поступками всегда огромная пропасть. Но и потому, что сами обстоятельства со времени ответа до момента принятия решения интенсивно меняются. Вспомните свои планы на 24 февраля.
Новейшая украинская история трех десятилетий свидетельствует, что «сильные руки» у нас уже были. Проблема в том, что чем сильнее «рука», появившаяся при власти, тем сильнее и быстрее она начинает грести под себя.
И здесь все якобы сознательные избиратели в крик: минуточку, мы не за это голосовали! Но уже слишком поздно, потому что выборы прошли. И так продолжается до следующего политического рукоблудия.
Второй фактор — это особое понимание украинцами политических терминов.
Тридцать лет эффективного хозяйствования, мощной социальной политики, развития оборонительной сферы, развития духовности и культуры (кавычек нигде не буду ставить, но на всякий случай напомню, что здесь — сарказм) проходят под флагами, не побоюсь этого слова, либеральной демократии.
Оно все, конечно, к либерализму и демократии имеет такое же отношение, как морская свинка к морю и свинье. Однако каждый предыдущий «сильнорукий» правитель пел, что он демократ и все такое. А Запад каждый раз сдержанно кивал в такт этой милой песенке, знакомой еще по предыдущим «нашим сукиным детям».
Поэтому у украинцев выработался условный рефлекс. На слово «демократия» (или, прости Господи, «решительные реформы») сильные руки украинцев начинают нервно рыскать в поисках дробовика. Нет, теоретически украинец за демократию. А практически, насмотревшись на очередных «демократов» у власти, украинец быстро допивает прямо из бутылки, без всяких стаканов. Вдруг потребуется «молотов», а опаздывать на очередной праздник демократии никак нельзя.
С этой «сильной рукой» или «консерватизмом», как и с терминами, такая же история. Хочется справедливости, порядка, прозрачности ну и далее по списку. Если присмотреться, то это просто перечень действующих правил, которые эффективно работают в каждой приличной европейской стране и Северной Америке. Неважно, как их там или где-то еще называет политическая верхушка: это консенсусные цивилизационные ценности.
Ага, у них работают, а у нас не работают. У них сильные страны, а у нас — героическая. Поэтому нужен нам герой с сильными руками. Что-то ослабело и расшаталось? Надо крепче закрутить гайки на государственном драндулете.
Вот здесь есть фишечка.
Скажу еретическое, но очевидное.
Украине в наследство досталась ни разу не Киевская Русь, не УНР или гетманское Украинское Государство, а старый драндулет УССР. За исключением горстки мечтателей, никто не собирался всерьез менять совковую административно-территориальную систему, экономику, структуру государственного управления, армию. Назовите хоть администрацией, хоть офисом, однако всем вручную всегда руководит какое-то «политбюро», которое говорит, кому за что держаться, чтобы не развалилось.
Кто ездил в Великобританию в начале 1990-х и привозил оттуда электротовары, помнит, что британская вилка в евророзетку не лезет. То есть впихнуть можно, потому что и с током нормально, и с виду кажется, что подойдет. Но на практике розетка трескалась.
То есть, какую бы замечательную западную модель мы ни взяли себе в употребление, какого бы сильнорукого вождя ни избрали в совковую структуру политического управления, оно влезет с такими же эффективностью и последствиями, как британская вилка в европейскую розетку. Но очень хочется, и ничего не поделаешь.
Потребность украинцев в некоем универсальном сильном вожде очень сильно преувеличена. На практике она мгновенно заканчивается там, где вождь начинает требовать что-то конкретно от своего теоретического почитателя. Например, своевременной уплаты налогов. Это, во-первых. А во-вторых — у каждой социальной группы есть собственное, единственно правильное представление о сильной руке или ноге. В результате переплетений этих конечностей мы постоянно видим какую-то политическую Камасутру, которая нам как высоконравственным людям не нравится. В первую очередь потому, что нас в игру не зовут. А мы же ого-го, как кот Мурзик у Подервьянского.
Заговоры, дворцовые перевороты и тому подобная конспирология к публичному мнению не имеют никакого отношения, потому что руководствуются совсем другими, не плебисцитарными мотивами. Истории недолгой политической, а то и физической жизни многочисленных украинских гетманов и вождей об этом свидетельствует. Ну и чем больше гетманщины, тем выше возможность коллаборантства с тем, кто предложит «политбюро» более выгодный статус дворянства, шляхты или элиты.
В украинской политической истории есть постоянный перечень лидерских клише, которыми охотно развлекается google-просвещенный украинец. Они словно осколки разноцветного стекла, потому что оригинальные исторические «бокалы» давно разбились вдребезги, и практическое тогдашнее содержимое высохло абсолютно. Эти осколки спорят в калейдоскопе современного восприятия реальности и на каждый поворот истории образуют новые, красочные узоры. Это не идеологии и даже не идеи.
Вот один лишь пример.
В эпиграфе — милая сердцу миллионов украинцев цитата руководителя ОУН(б). Она говорит, если философским языком, о метафизическом детерминизме, который отождествляет причинность с необходимостью. Несмотря на то, что там говорится об идее, такой подход в науке считается материалистическим, из которого потом возник марксизм.
Но интересно другое. Авторство выражения принадлежит Виктору Гюго, и франкофонный мир его наперегонки цитирует (например, Меланшон на последних выборах во Франции), понятия не имея о Бандере. Фразу цитировали ранее и такие политические деятели, которых сейчас упоминать публично не стоит.
Это слова из предпоследнего абзаца политического памфлета Гюго «История одного преступления». Немалое по объему произведение написал бывший депутат Учредительного и Законодательного собрания в эмиграции, после того, как во Франции к власти путем переворота пришла очередная «сильная рука» — Луи Бонапарт. Кроме сокрушительной критики самого узурпатора, автор решительно осуждает и позорит французскую армию, приведшую его к власти. Поэтому в оригинале выражение звучит так: Aucune armée ne peut résister à la force d'une idée dont l'heure est venue. То есть: «Никакая армия не может устоять перед силой идеи, время которой наступило».
Под «идеей» Гюго понимает исключительно поэтические идеалы Французской революции в ее тогдашнем значении. «Будущее принадлежит Вольтеру, а не Круппу. Будущее принадлежит книге, а не мечу». Хотя тогдашняя революция сама по себе была неслыханно кровавой.
В западных исследованиях «сильной руки» есть несколько направлений.
- Исследование авторитарного популизма и проавторитарных политических процессов. Кризис либеральной демократии, экономическая незащищенность, ощущение неравенства повышают востребованность «сильной руки», с которой связывается решение всех проблем.
- Исследование ориентации на «сильную руку» в качестве индикатора готовности подчиняться авторитету.
- Исследование ориентации на «сильную руку» в качестве индикатора преданности недемократическим режимам.
- Исследование ориентации на «сильную руку» как компонент традиционных ценностей, авторитарной реакции на рост постматериалистических ценностей. Для этого направления характерен акцент на культурных факторах (языке, вере и т.п.).
В украинском калейдоскопе сильноруких идей есть все эти составляющие в разных пропорциях. Из-за их обломочности их невозможно конвертировать ни в сложное политическое течение, ни в результативное социальное движение.
Это совсем не означает, что не возрастает напряжение, вызванное, в том числе обстоятельствами войны, по определению требующей быстрых понятных решений от всех без исключения. Но мы традиционно хотим «сильной руки» для соседа, а не для себя и кума.
На каких-то будущих выборах когда-то мы искренне будем аплодировать новым Гюго и Бандерам, потому что создание совсем нового государства — монотонный, кропотливый и далеко не пафосный труд, требующий квалификации и компетенции.
А тем временем можно любоваться цветными осколками идей. Главное — не брать их в руки и не тянуть в рот, как дети, потому что можно случайно порезаться. Наш шарабан пока едет, держимся.
Больше статей Олега Покальчука читайте по ссылке.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google