Гений против схем

Главная жизненная задача человека — дать жизнь самому себе, стать тем, кем он является потенциально.

Эрих Фромм

Формальным поводом для очередного возвращения к теме гениальности стало введение независимого тестирования при поступлении в вузы. Но, оставив без внимания силу воздействия тестов на опухоль нашего образования — коррупцию, нервозность грядущей вступительной кампании и предсказываемую неразбериху с заполнением самих тестов, попробуем задуматься над более глубокой и более скрытой проблемой.

Хотя для многих людей получение университетского диплома давно уже ассоциируется с приданием блеска своей собственной упаковке и повышением привлекательности себя как товара, невольно современное общество все больше становится на путь создания людей-машин. Глобализация требует винтиков с различной резьбой, подходящих определенных функций. Винтиков, отметающих духовность, да и вообще стремление личности к самоактуализации. При всех кажущихся преимуществах тестовые подходы являются еще большим дрейфом современного человека к схематичному образованию. Чтобы понять опасность узких стандартов и создания в обществе принудительной системы отказа от выразительности, да и от вызова в принципе, стоит обратиться к выдающимся историческим личностям, оставившим потомкам не только продукты своей деятельности, но и определенные рецепты взращивания продуктивных качеств.

Гений — это вызов

Вызов, в основе которого независимое мышление. Опыт выдающихся исторических личностей упрямо свидетельствует о наличии многих общих черт. Ключевым среди них является независимое мышление, жизнь вне жестких рамок, созданных и навязываемых обществом.

Каждый из колоритных персонажей истории психологически был готов к переходу собственного Рубикона. Но для того чтобы перейти Рубикон, в большинстве случаев его еще нужно выдумать, создать. А значит — мыслить панорамно, противоречиво и парадоксально. Почти неизвестный скульптор неожиданно создает ваяние человека со сломанным носом, показав «жизненный сюжет» на фоне привычного поклонения воздушно-эстетическим формам. Заставив обратить на себя внимание, он уже не выпускает аудиторию из плена: скандальный монумент Баль­зака, воспроизведенный обрушивающийся мир Данте — и вот он уже новый мэтр современной скульптуры. Полоумный художник, придумавший странные костыли и растекающиеся часы, рисует мальчика, поедающего крысу. И получает сходный эффект восприятия. Конфликтующий с обществом философ-одиночка откровенно восстает против придуманной людьми морали, причисляет к порокам, «большим, чем грех», обывательщину, волю к власти преподносит почти единственной добродетелью. Безбоязненно предсказывает, что является для общества динамитом, и действительно взрывает реальность. Реальный изобретатель динамита тоже отличился, организовав премию собственного имени. Другой ученый-практик цинично открыл нараспашку двери спальни, преподнеся обществу совершенно иное представление о причинах неврозов, острое и выворачивающее наизнанку пуританское восприятие своего времени. Стоит ли удивляться, что он вошел в мир патриархом нового учения. Его ученик, оставивший учителя, чтобы дать себе жизнь, расширил взгляды учителя до мистически-религиозного представления. Соединение полученной субстанции с наукой дало потомкам знаменитые архетипы. Мятежная женщина-медиум осознанно выступила против Церкви, а затем объединила восточную и западные религии в резонансной «Тайной доктрине». Другая отважная женщина, борясь с нищенским существованием и безысходностью, бросилась в железные объятия радиоактивности, выйдя первой представительницей прекрасного пола — дважды лауреатом Нобелевской премии. Этот список почти бесконечен, но в нем есть один сходный штрих — движение не по стандартной схеме.

Откуда происходят возмутители спокойствия? Действительно, рецептов гениальности нет. Потому что нельзя, например, запрограммировать раннюю смерть матерей у Бетховена, Ницше, Марии Склодовс­кой-Кюри, Елены Блаватской, Ко­ко Шанель, что создало преце­дент глубокой ранней фрустра­ции и сформировало восприимчивую психику. Невозможно предусмотреть «незаконнорожденность» Леонардо, социальное отторжение Наполеона, Жанны д’Арк, Марка Шагала, Джека Лондона, что подтолкнуло к активным поискам новых форм самовыражения. Не каждому повезет с отцом как Александру Маке­донскому или Моцарту, которым они вручили судьбоносные нити великих идей. И все же для всех и каждого есть свой шанс и свой путь. Но если необразованный, склонный к неврастении мальчик из бедного рабочего квартала Сан-Франциско доказал, что упорством можно вырасти до одного из самых читаемых в мире писателей, то разве это не доказательство того, что воля способна породить достойную замену вдохновению?!

Контуры любого возвышения строятся на трех незыблемых опорах: наличии новой идеи, обладании железной волей и умении придумывать изощренные способы утверждения идеи, или, лучше сказать, технологии внедрения своего нового в коллективное сознание. Последнее — как раз то, что формирует гения в глазах остального мира.

Знания или формальное образование

Родители рано дезориентированных детей из передач типа «Самый умный» осознают свою фатальную ошибку, когда по мере взросления поймут, что гигантский объем поглощенных их детьми неструктурированных фактов и несвязанных знаний из разных областей абсолютно неприменим. Потому что вместо выстроенного здания напоминает стопки кирпичей, не перевязанных цементом. Разрозненные, принудительно полученные знания не только не развивают способности к синтезу, но и убивают генетическую предрасположенность к нему. В реальной жизни стихийная увлеченность троечника в жизни оказывается гораздо весомее разобщенных устремлений отличника. Сосредоточенность на одном может произвести на свет идею, тогда как желание усвоить все ведет лишь к рассеянности усилий. Ведь вовсе не случайно Билл Гейтс, сын состоятельных юристов, осознанно отказался от престижного Гарвардского университета, а Джек Лондон, не задумываясь, бросил учебу в университете, когда за три месяца прошел годичный курс. Невероятного прозрения достигали те, кто осознанно стремился покорить одну область знаний. Тяжелая нужда, неистребимое стремление достичь в жизни большего, выразиться колоритнее побуждали к активным действиям. Ньютон, Ломоносов, Сорос, Мария Скло­дов­ская-Кюри, Брюс Ли получили их в учебных заведениях. Однако сами формировали направления усилий, сужая их до одного ключевого вектора. И Сорбонна Марии Склодовской-Кюри, и Лондонская школа экономики Сороса являются результатом выношенных усилий и продолжительных раздумий о самореализации. А отнюдь не следствием предварительно поглощенного безумного количества разрозненных фактов.

Наиболее действенным путем к идее и к ее реализации во все времена оставалось сосредоточенное самообразование. Профессора приняли Ницше к моменту его окончания университета за равного, отказавшись экзаменовать, но не из-за добросовестного поглощения предложенных лекций, а вследствие более широкого диапазона поиска. Полотнами, скульптурами и созданием замысловатых устройств Леонардо всю жизнь доказывал, что его незнание латинского языка (и, стало быть, формальная принадлежность к невеждам) не является критерием необразованности.

Когда молодой человек не скован тисками догм, у него появляется возможность основательно оглядеться и спокойно сориентироваться. Крайне редко в этом замешана школа, как, например, в жизни Николая Рериха знаменитый своей свободой лицей Карла Мея. Бывает, что первичные зерна для будущей идеи в виде воспитания-образования закладываются родителями. Не­уга­симое желание писать и философски осмысливать происходящее у Жана Поля Сартра сформировал дед. Богатый старик-Но­бель нанял для трех своих сыновей лучших русских педагогов, а затем мудро отправил путешествовать по Европе — присмотреться и уловить что-то новое и важное. Цезарь и Маке­донский, Ре­рих и Фромм, Эйнштейн и Ма­рия Склодовская-Кюри, Цвейг и Юнг, Вагнер и Ленин получили зерна своих идей от сильного окружения, но развили их путем самостоятельной сосредоточенной учебы, во время которой даже такие выдающиеся учителя, как Аристотель и Фрейд, не смели навязывать ученикам какие-либо стандарты, рамки и формы.

Желание подогнать личность под логотип может породить удобного и комфортного для цивилизации невыразительного человека: серого менеджера с резиновой улыбкой, примитивного инженера со знанием своей маленькой ячейки, схематичного преподавателя, говорящего блоками политика средней руки… Выдающиеся качества личности не выращиваются в пробирке. И не проверяются тестами…