Фейки и другие гибридные коммуникации

Гибридные войны приходят одновременно с гибридными коммуникациями, поскольку базируются на них. Под гибридными коммуникациями мы будем понимать коммуникации, где не ставится задача удержания достоверности в процессах передачи смыслов. Естественно, кроме тех случаев, например в литературе и искусстве, где заранее известно, что там существует достоверность иного рода. И эти отклонения разрешены нашей цивилизацией.

Фейк, как и постправда, функционируют в поле достоверных коммуникаций, мимикрируя под них. Это не поле лжи, когда заранее известно, что человек может лгать, исходя из разных соображений, например своей безопасности. Это поле правды, где получатель информации даже не думает проверять получаемую информацию на достоверность.

Эпоха постправды и фейка приходит вместе с социальными медиа, когда резко возросли объемы информации, получаемой каждым конкретным человеком. И дело даже не столько в объемах, а в принципиальной смене парадигмы порождения и получения информации.

Мир постепенно шел от монологической формы (начальные периоды которой задавали сначала религия, а потом идеология, с глашатаями которых запрещено спорить) к форме диалогической (когда споры, хоть и не поощрялись, но разрешались). Информационное пространство и в первом, и во втором случаях было структурированным и управляемым, поскольку основными поставщиками информации были индустрии СМИ, образования, науки. В условную теологическую эпоху, когда истина была в руках только одной стороны, они могли быть другими, но все равно носили индустриальный характер.

Сегодня мир вступил во время того, что можно обозначить как дисперсные коммуникации. Эта триада (монологические-диалогические-дисперсные коммуникации) одновременно отражает падение роли и ценности передаваемой информации. На первом этапе слово было божественным и потому единственным. На втором этапе слово стало авторитетным, в нем все равно сохранялся статус непререкаемости, но можно было выстраивать рядом конкурентные "непререкаемости". Это модель научных споров или сосуществования множества газет со своими разными публицистами.

Но во всех этих случаях информация обладала ценностью. Дисперсные коммуникации имеют дело с "неценной" информацией. В советское время, например, программа "Время" управляла страной так же, как и ЦК. Ее нельзя было пропустить. Чем выше сидел человек на иерархической лестнице, тем важнее для него становились сообщения и их нюансы, транслируемые программой "Время".

Сегодняшние новостные сообщения во многом потеряли свою ценность. Никто не бежит к телевизору ради новостей, их смотрят вместе с едой на кухне. Иногда даже с выключенным звуком, следя только за бегущей строкой. Это явно гибридная коммуникация, сохраняющая все признаки нормальной, но по сути никому не нужная. В этом случае человека интересуют не нормальные новости, а чрезвычайные события, которые нельзя пропустить.

Дисперсная коммуникация разрешает каждому стать оракулом. Фейсбук и другие социальные сети дают возможность самопроявления для всех, а в анонимных комментах наступает вообще раздолье. Условные "пигмеи" могут сметать с тронов столь же условных "гигантов". Затем наступает время троллей/ботов, когда в ответ на информационный удар выступает слаженная команда "информационной зачистки".

Дисперсное информационное пространство функционирует в рамках всплесков подобной активности, но завтра информационные волны, идущие одна на другую, сменяются штилем. Информационный шторм по определению недолговечен.

Новости дисперсной коммуникации не имеют смысла, поскольку сама дисперсная коммуникация не обладает авторитетностью. Голос многих интересен только в моменты бунтов, но и тогда этого голоса реально нет, поскольку есть только физические действия.

Попытка дать голос всем не имеет успеха, хотя социальные платформы и задумывались их создателями как такие, что дадут голос тем, кому недоступны мейнстримные медиа. Но давайте перенесем эту модель на условную телестанцию. Кто будет смотреть постоянно меняющихся ораторов на экране?

Последний крик современного умирающего телевидения - новости об авариях, убийствах и грабежах, которые стали карточкой национального ТВ. Зритель смотрит их с содроганием, но смотрит больше, чем депутатов, которые тоже не сходят с экрана. Все это также вариант гибридной коммуникации, поскольку депутаты либо хвалят, либо ругают власть, не давая реального осмысления происходящих процессов. Телевидение повторило гибридную коммуникацию Интернета, правда, отдав ее в руки узнаваемым за счет частоты появления на экране лицам.

Фейки на этом фоне выглядят простыми детскими коммуникативными шалостями. Они реально работают только в ключевых временных точках, которыми на наших глазах были выборы Трампа и Макрона, выход Британии из ЕС и каталонский референдум. Во всех этих случаях в информационное пространство вбрасывались фальшивые новости, которые срабатывали из-за накаленной атмосферы выборов и референдумов, поскольку люди в этот период сами активно ищут информацию для принятия своего решения. Фейки вне процессов принятия решений не имеют никакого смысла. Они конструируются под четкие задачи, привязанные к определенному моменту во времени.

Гибридные коммуникации стали приметой нашего времени еще и по причине гибридной войны. Тогда, особенно на начальном этапе, то и дело появлялись то "хунта", то "фашисты", то "распятый мальчик". Они создавали нужные для принятия решений контексты, абсолютно подобные по своему конструированию тем, которые были в выборах Трампа и Макрона, поскольку для воздействия на массовое сознание выбираются те точки уязвимости, которые ведут к автоматическим реакциям населения. Конструкторам нельзя допускать включения разума, должны действовать только эмоции.

Гибридные коммуникации представляют собой информационные потоки, в рамках которых скрыта реальная цель коммуникатора. Это как бы лектор, который читает лекцию не для того, чтобы дать знания, а чтобы скрыть их. Слушатель может с восхищением воспринимать это, но он все равно будет обманут.