Феномен сплоченности в украинских реалиях

У этого явления много разных названий. В зависимости от контекста это явление называют единством, солидарностью, совместностью, сгруппированностью, связностью, групповой целостностью etc. Мы будем говорить о сплоченности (згуртованість — укр., cohesion — англ.). Однако как бы мы ни называли этот феномен, суть его сводится к одному: сообщество людей ведет себя как одно целое.

Характерный пример — командные виды спорта. Футболист отдает пас туда, где из его команды никого нет, но когда мяч долетает в назначенную точку поля, его принимает оказавшийся тут как тут партнер по команде. Как спортсменам удается достичь этого, не договариваясь? Просто они научились ощущать себя в игре одним целым.

Что с нами не так?

Совершенно очевидно, что практически во всех сферах жизни быть сплоченным сообществом более эффективно, нежели решать проблемы и задачи каждый сам по себе.

Иногда интересующий нас феномен описывают и объясняют через категорию идентичности. Когда большое количество людей, осознанно или неосознанно, связывает «образ себя» с какой-то идеей, ценностью или моделью поведения, и как бы переживая взаимную причастность они начинают, не договариваясь, вести себя в соответствии с этой идеей, этой ценностью и т.д. Это переживание и называют идентичностью.

Сообщество людей с явно выраженной идентичностью ведет себя как целостный субъект. Даже незнакомые друг с другом люди в определенных контекстах действуют скоординировано. Такое связанное идентичностью сообщество оказывается более сплоченным, то есть более способным решать сложные социальные задачи, с которыми не под силу справиться сообществу без выраженной идентичности.

В качестве факторов, создающих такую идентичность на уровне общества в целом, могут выступать общая историческая память, опыт совместного преодоления тяжелых испытаний, общие культурные корни, общая религия, единый язык и т.п.

К сожалению, в украинском обществе перечисленные выше факторы не работают. У нас в одном регионе одна историческая память, в другом — иная. В результате одна часть общества, сплоченная одной исторической памятью, оказывается в жесткой конфронтации с другой частью общества, сплоченной иной исторической памятью.

Вместо сплоченного общества мы пришли к противоположному результату — расколу, что и привело к потере ряда территорий и войне в одном из регионов.

Опыт совместного преодоления тяжелых испытаний в контексте наличия сильно несовпадающих исторических памятей воспринимается не как объединяющий, а наоборот — как разъединяющий фактор. И это данность, которую нельзя не учитывать. (Майдан — исключение, но об этом ниже).

Попытки политиков стремительно украинизировать общество посредством единого языка, использовав его в качестве объединяющего фактора, — также пока приводит к противоположному результату. Заставить всех публично говорить на одном языке можно, но это не приведет к тому, что украинский язык станет внутренним объединяющим фактором всего общества.

Безусловно, шаг в направлении объединения сделан в конфессиональном плане — с получением Украиной Томоса. Однако его реальные последствия мы сможем оценить лишь через несколько поколений.

Культура могла бы объединить украинское общество, но на фоне конфликта двух исторических памятей, ее объединяющая роль пока так же нивелируется. Да и на культуру власть априори не делает ставку, о чем свидетельствует цифра в соответствующей статье государственного бюджета Украины.

Наверное, при определенных условиях, идентичность и связанную с ней сплоченность можно было бы формировать и поддерживать через культивирование образа общего врага. Что в какой-то степени и произошло. Из-за российской агрессии на Востоке нашей страны все больше и больше жителей Украины начинают воспринимать РФ как врага.

Однако из-за недостаточной адекватности и недостаточной эффективности внутренней государственной политики Украины это не приводит к повышению сплоченности в очередной раз разочаровавшегося общества. Поэтому делать ставку на образ врага как на фактор, повышающий сплоченность украинского общества, — путь в никуда.

Но есть ли оптимистичная перспектива?

 Показательно, что многие эксперты, журналисты и представители гражданского общества давно сходятся во мнении, что главным, если не единственным объединяющим украинское общество фактором должен стать общий образ будущего. Однако инициативу в этом процессе перехватили политики, обещая избирателю на выборах — парламентских и президентских — новую идеальную страну. Которая, однако, впоследствии всегда разбивалась о недоговороспособность и коррупционность сменяющих друг друга во власти как старых, так и новых псевдоэлит.

И это как раз еще одна — ключевая — проблема для Украины. Мало того, что политические партии часто намеренно раскалывали общество и, пробиваясь во власть, манипулировали языком, исторической памятью и культурой. Но даже если этого не происходило и в политической программе той или иной партии или политика речь заходила о модели некой успешной и сильной Украины, она нивелировалась отсутствием реальных реформ после прихода этой политической силы к власти.

Здесь как раз уместно вернуться к опыту Евромайдана. Когда люди, объединенные общим видением европейского будущего Украины, смогли сплотиться и победить в схватке более сильного противника. Очевидно, что опыт совместного преодоления происходил не в прошлом, не апеллировал к той или иной исторической памяти. Все происходило в настоящем, и склеенная в нем новая идентичность позволила примирить две исторические памяти, упомянутые выше. Или точнее, позволила соотнести их так, чтобы их противостояние не было существенным в совместной деятельности.

В какой-то момент показалось даже, что в стране возник общественный договор между обществом (волонтеры и активисты ушли в третий сектор) и политикумом (ряд майданных партий стали правящими) и можно продолжить совместную деятельность в направлении намеченного и будущего.

Но в силу все тех же причин и по сути разорванного постмайданной властью договора, мы не смогли использовать потенциал даже такой глубины, силы и цены. Чем не только разочаровали сторонников Майдана, но и еще больше оттолкнули тех, кто его не понял или не почувствовал. Хотя и живет с образом будущей успешной Украины, за который и стояли люди на Майдане. Плата за предательство — высока. Мы потеряли не только территории, но и продолжаем терять людей внутри страны.

Россия, как серьезный глобальный игрок по-прежнему работает на раскол. Агрессивная политика медиаресурсов, аффилированных с пророссийскими партиями, продолжающими манипулировать и прошлым и настоящим, собирает в свои электоральные «пузыри» потерявшихся и разочарованных избирателей. Провал Зеленского лишь усугубляет ситуацию, а последние данные социологов КМИС и Фонда демократических инициатив — шокируют: ОПЗЖ — первая, а Юрий Бойко, пожимающий руку российскому премьеру во время войны, — второй после Зеленского. Мы утратили очередной шанс и приближаемся к еще одной черте, за которой уже реальное гражданское противостояние, обусловленное поставленным под сомнение европейским вектором. То есть мы можем вернуться в ту же точку, обесценив тысячи жизней наших соотечественников, погибших как на Майдане, так и на фронте.

Однако повторюсь, что внешние факторы лишь усиливают влияние внутренних. И если политики не справляются с задачами, то почему не формируется пул экспертов, способных правильно сформулировать задачи и найти инструменты для их решения? По сути создать базу для ключевой реформы страны: сделать ее сплоченной, а значит — эффективной.

Какие задачи у экспертов?

 К сожалению, экспертная среда также зажата в рамки старых разрушающих нарративов, а часто несамостоятельна по причине работы с разными внутренними и внешними донорами.

В ходу — опора на те же образы прошлого, причем в прочтении только одной версии исторической памяти; идеи моноэтничного государства; постоянные поиски виноватых, что формирует осуждение одних и чувство вины у других, а соответственно — еще более углубляет раскол.

Существенный, хотя по сути смешной фактор «Три украинца — два гетмана», свойственен большинству украинских экспертов, которые не готовы прислушиваться к другим мнениям. А ведь все серьезные задачи социогуманитарного конструирования, к которым, на мой взгляд, относится и увеличение сплоченности украинского общества через работу с его идентичностями, в настоящее время могут быть решены только коллегиально.

Более того, полноценная картина будущего и дорожная карта, которая должна к нему привести, настолько сложны, что их невозможно удержать в одной голове. Поэтому в сочетании с предыдущим этот фактор приводит к постоянному «пробуксовыванию» процесса.

В итоге, не складывается команды экспертов, головы которых совместно смогли бы удержать такую картину будущего вместе с дорожной картой. Так, чтобы можно было бы «расшить» ее в нарративы, идеологемы и месседжи для последующего транслирования в общественное сознание.

К тому же, большинство экспертов все еще мыслит линейной логикой. И, к сожалению, не готовы рассматривать нелинейные динамические явления, каковыми, на мой взгляд, являются феномен идентичности и связанная с ней сплоченность.

Например, многие не готовы воспринять мысль о том, что для того, чтобы успевать за все ускоряющимся миром, нужно замедляться. Или что иногда эффективнее действовать, не договариваясь. Или что иногда консенсус важнее эффективности. Или что игрой можно побороть войну.

Мы все всегда спешим получить готовый ответ, причем желательно, чтобы он был простым. Пожалуй, этот фактор имеет отношение к процессу решения вообще любой глобальной задачи. Для нас же является по меньшей мере неуютным, а то и болезненным, удержание в зоне внимания нерешенной задачи. Это вызывает сильный дискомфорт — вопрос есть, а ответа на него нет.

Нужно что-то делать, а что — непонятно. Делаем либо то, что написано в учебнике, либо то, что делают другие в подобной ситуации, либо первое, что придет в голову. — Пандемия? Карантином ее! Вторая волна? Карантином выходного дня ее!

Понятно, что у всех этих причин есть свои основания и предпосылки. Но суть того, как с ними справляться, мне кажется, сводится к трем вещам — готовности экспертов работать в команде, неиспользованию факторов, разъединяющих людей, и намерению действительно решить поставленные задачи.

Отмычка к включению такого намерения проста в звучании, но сложна в исполнении — «Позволить себе удерживать задачу в зоне внимания нерешенной и повышать уровень собственной компетентности, пока он не достигнет уровня сложности задачи».

То есть удерживать задачу во внимании, привлекать разных экспертов, рассматривать ее послойно, пофрагментно, с разной степенью детализации, пока не придет однозначное, простое, понятное для всех участников процесса решение. И не спешить при этом. Потому что ответственность за свою позицию и искренность по отношению к стране и ее будущему — одно из ключевых условий этой работы.

Но стоит подчеркнуть, что эта отмычка, эта рекомендация не столько для государственных руководителей, — они считают, что не имеют права не решать задачу, для них проще решить ее хоть как-то, главное, чтобы к ним не было юридически обоснованных претензий. Это пожелание скорее для экспертов-аналитиков, на мнение которых в итоге и опираются политики.

Повторюсь, на мой взгляд, учет всех этих факторов способен для начала помочь стать более сплоченным хотя бы нашему экспертному сообществу. «Институт гражданского общества» организовал серию экспертных дискуссий о разных аспектах сплоченности. Наша площадка работает уже несколько месяцев. 

Хочу подчеркнуть, что главной целью инициативы является не только и не столько разработка единого видения будущего и связанной с ним программы увеличения сплоченности украинского общества, сколько формирование экспертного сообщества, способного систематически решать социальные задачи такого масштаба. То есть на практике сразу же апробировать концепцию сплоченности на команде экспертов.

Любая история и любая реформа начинается с первого шага. Думаю, что это — точно достойный план на Новый 2021 год!