Парадигма Lifelong learning — обучение длиною в жизнь

Согласно рейтингу WVS (Всемирный обзор ценностей) экономически слабая Украина все еще остается в зоне стран с выживающими людьми.

В развитых странах реализуется несколько иное ценностное представление. Там целью или точнее смыслом жизни человека является его постоянная самореализация. И одним из важнейших аспектов самореализации считается постоянное, непрекращающееся после школы и университета образование. У этой парадигмы даже есть устоявшееся название LL — Lifelong learning — «Обучение длиной в жизнь».

Считается, что «билдунг» — скандинавская модель образования для взрослых, построенная на этой парадигме, — стала фактически главным фактором построения «общества всеобщего благоденствия» в скандинавских странах.

В украинском образовании на уровне деклараций тоже поддерживается идея обучения длиною в жизнь. Однако насколько масштабной может быть реальная революция в украинской школе, которая позволит неформально перейти к новой парадигме? Как вообще учить детей, чтобы они сохранили в себе стремление к знаниям на всю жизнь? Почему нужно выпускать из школы взрослых людей, и в чем, собственно, эта взрослость заключается?

Эти и другие вопросы мы обсуждали с кандидатом наук, доцентом, деканом Киевской бизнес-школы, членом Наблюдательного совета Открытого университета Майдана, участником инициативной группы «Украинские народные высшие школы» (УНВШ) Михаилом Крикуновым. Мой собеседник занимается непрерывным образованием взрослых, а проекция этой системы на школу очень важна.

— Михаил, можно ли рассматривать парадигму Lifelong learning как ключевой фактор для системы образования будущего?

— Lifelong learning (далее — LL) — это не новая концепция. Самой концепции уже, извините меня, не год, не два, и даже не 10 лет. Поэтому я не считаю, что это парадигма будущего. Это самое что ни на есть настоящее. Однако еще надо исходить из того, рассматриваете ли вы парадигму образования для будущего в Украине, в Европе или мире. И это существенное дополнение, потому что мы отстаем по очень большому количеству параметров.

— Чтобы догнать, мы должны начать как-то совершенно иначе учить детей?

— Не думаю. Важной особенностью образования всегда был и будет его предельный консерватизм. И это понятно, потому что ключевая его функция — передача проверенного и устоявшегося культуры, суммы знаний, корпуса компетенций, подготовка к чему-то. Так было и так будет.

Однако, несмотря на то, что это же вроде дети и им еще нужно много пройти, чтобы подойти к деятельному участию в LL (после всех дипломов, активной части производственной деятельности), именно школа должна закладывать умение и желание учиться на протяжении всей дальнейшей жизни.

— Философию, согласно которой постоянно учиться — необходимость?

— А философия — это, собственно, и есть принципы жизни. И с этой точки зрения нужно сломать традиционное отношение к философии, как к абстрактной дисциплине. И сформировать понимание того, что следование философским принципам неизбежно, что они на всех этапах жизни должны сопровождать тебя — конкретного человека и, в зависимости от отношения к ним, — формировать твои успехи или же становиться причиной твоих неудач. Вот это необходимо. И это может быть заложено в школе.

А что-то методологическое из LL делать в школе — это глупость полная. Потому что дети не учатся так, как учатся взрослые. И взрослые в активном производственном цикле не учатся так, как учатся они же потом. А вот философия любви к обучению должна приобретаться раз и на всю жизнь. И именно в школе.

— И как тогда нужно организовать школу?

— Деликатно. Почему я жестко высказался по поводу каких-то серьезных школьных новаций? По одной простой причине: никто не в состоянии понять их долгосрочные последствия.

Вот, например, мы традиционно в последнее время поем осанну финнам и говорим: «Вах-вах-вах! Смотрите какие — самые передовые». Обращаем внимание на формальные вещи, на тесты PISA — вот у них хорошие результаты. А ведь результаты дисциплинарные это совсем не свидетельство качества образования.

То есть не всегда новации технологического свойства благотворно сказываются на качестве. Я вообще готов утверждать, что технологические новации могут не затронуть качество образования.

— Тут с вами согласен. Но интересно все-таки, как методологические и философские вещи могут влиять на процесс образования?

— Ну, методологические не знаю. Это то, что я видел в Штатах, когда там работал. У нас принято, например, хаять дисциплинарные результаты публичной средней школы К12 в Штатах. И мало кто задает себе вопрос: «А как же так: из этих слабых школьных масс получаются лучшие студенты ВУЗов в мире?»

Потому что это американская система единственная, в которой liberal arts — модель не только высшего образования, но и школьного. Это школа, построенная на другой философии, на других принципах. Не на предметности, не на дисциплинарности, не на демонстрации заученных предметных знаний. А на формировании мыслительных качеств человека, его самостоятельности, maturity — взрослости, а еще точнее — зрелости, то есть способности иметь и проявлять свое мнение, отвечать за свои решения.

И даже там есть проблемы с реализацией этого принципа, к примеру, родители находят, кому дать взятку за прием своих слабых чад в сильные вузы. Правда, если это обнаруживается, последствия для участников жестоки, а чада… чада массово впадают в конспирологию и популизм. То есть работать над собой необходимо всю жизнь, закрывая прорехи развития.

Вот это то, чем мы пытаемся заниматься сейчас — скандинавская модель образования для взрослых «билдунг» — это и есть формирование умения отвечать за свой результат, брать на себя ответственность. И именно эти моменты будут востребованы во все большей степени. Ведь ткань жизни — и социальная, и технологическая — драматически меняется.

Формируется среда, в которой остро востребованными становятся иные технологии социального взаимодействия. Именно это нас ждет. Если пытаться рассуждать рационально, то ответ на вопрос относительно школы очевиден. Мы не знаем, к какой конкретно технологии, к какой узко технологизированной сумме знаний на самом деле нужно готовить ребенка, если рассуждать с позиций будущего. Мы никогда этого не будем знать.

На самом деле, мы должны понимать лишь одно — у ребенка есть одно неизбежное будущее — он превратится во взрослого. Мы надеемся, что он доживет до взрослого состояния, что он станет нормальным, успешным, ответственным взрослым. И этот взрослый в ситуации, которую сейчас мы не понимаем, не в состоянии понять, должен, тем не менее, каким-то образом эффективно существовать. Желательно, не повторяя наших ошибок. Да, совершая собственные. Но тем не менее.

Значит, тогда ключевой продукт, ожидаемый от школы сейчас — это взрослость.

— Как этот запрос на качество взрослости может изменить сам процесс и состояние школьного образования? То есть это отказ от куррикулума, отказ от школьной программы, отказ от классно-урочной системы…

— Я все-таки специализируюсь на образовании взрослых, так что буду излагать свое общее частное мнение без погружений в классно-урочность. Ок?

Теперь ответ: категорически нет. Мне странно слышать вообще даже просто постановку вопроса об отказе от куррикулума. Что такое куррикулум? Куррикулум — это формулирование набора результатов, который должен обеспечить учебный процесс к завершению цикла, учебной программы.

Если взрослость — это ожидаемый результат, то нужно понимать его составляющие, все эти «первое», «второе» и далее, условно говоря. А после этого уже методологи школы должны напрячь свои мозги и сказать, что, вот, это мы обеспечиваем за счет этого, вот это — за счет другого.

И к концу процесса некая разумно-достаточная часть выпускников школы должна демонстрировать (не иметь галочку, что прошли, — а демонстрировать!) эти умения. И это означает, что школьный куррикулум должен быть заполнен активностями.

Приведу вам пример такой активности, которому и сам сейчас весьма удивлен. Несколько последних лет заметно возрос запрос на курсы по критическому мышлению, в том числе и мои. Клиенты разнообразны, от частных компаний до мэрий, органов центральной власти и учителей. Все хотят критически мыслить срочно.

И если говорить о представителях школьного, да и высшего образования, то критическое мышление они часто воспринимают как моду или как просто дисциплинарный результат такой же, как, скажем, в случае ботаники или математики, или истории. То есть, рассуждая о программе, это выливается в запрос с их стороны: а давайте разработаем дисциплину, давайте напишем учебник.

А я к этому отношусь с ужасом, потому что это полная профанация и непонимание сути того феномена, с которым мы, если говорить о критическом мышлении, имеем дело. Это не то, что может быть сформировано в результате изучения дисциплины.

Это принцип, а не таблица умножения, и он должен стать принципом конкретного человека, а не баллами ЗНО. И изучение критического мышления — это когда человек начинает практиковать его в своей жизни, не деля ее на урок «где я буду это делать» и вне урока «а здесь я не буду этого делать». А это возможно лишь если критическое мышление как некая практика становится общим условием всех дисциплин, всего процесса, всей школы.

— То есть это сквозная линия через все дисциплины.

— Абсолютно железно. Это заложено, в частности, в программы liberal arts, самая важная сторона которых внедисциплинарна.

Неправильное, с точки зрения специалиста, мнение, которое высказывает школьник, но мнение персональное, обоснованное, аргументированное им, в liberal arts считается правильным (как вы понимаете, я сейчас не о математике, хотя и в ней, в достаточной степени аргументированное иное решение тоже признается). Потому что результатом является не сравнение с неким эталоном, а личная позиция и способность эту личную позицию отстоять.

То есть вот эта личностность — выращивание своего, личного, незаимствованного взгляда и способность взять ответственность за этот свой взгляд, за позицию и является тем самым maturity — взрослым, зрелым результатом, который должна формировать школа.

— Я обычно использую для обозначения этого феномена слово «авторство» — авторство своей жизни, авторство своего пути.

— Тут не стоит спорить о том или ином слове, если смысл более-менее одинаков.

— Индивидуальность восприятия, ощущение своей причастности, взятие на себя ответственности за свой выбор.

— Да. Вот, почему на самом деле и «взрослость» у нас, в нашей культуре — это неправильный термин. Потому что слишком часто автоматически его принимают за то, что связано с возрастом.

Мы говорим: дети, взрослые. Даже на этом уровне. А в английском это четче. У них есть «maturity» — зрелость. И это более правильно.

— Я всё-таки хочу вернуть разговор к теме образования на протяжении жизни. И, соответственно, чего ожидать?

— Я вообще не стал бы каким-то образом «кошмарить» школы и родителей этой концепцией. В смысле как концепцией, которая драматически осложнит жизнь. Потому что концепция LLL жизнь школьников и родителей, наоборот, облегчает.

— При условии принятия родителями этой концепции. А ведь это не так просто происходит, как вы сами рассказываете.

— Принятие любой новой концепции взрослыми людьми — это большая и непростая задача.

Но тут не надо, мне кажется, чрезмерно усложнять. То есть LLL как таковая может облегчить жизнь всем: детям, учителям и так далее. Потому что, на самом деле, что такое LLL? Ведь и эта концепция будет пустой и формальной даже при существенных усилиях и затратах бюджета, если их прилагать к людям, которые не умеют и не хотят учиться.

Ведь насильно загнать в счастливое будущее никого не получается. Естественным процессом LL становится лишь для людей, которые с удовольствием изучают новое и смотрят на свою жизнь не как на законченный путь. Для тех, кто смотрит в будущее с желанием сделать, узнать что-то новое, создать для себя новые возможности.

То есть опять мы подходим к тому же самому. К тому, что объединяет разные модели обучения, разные философии обучения. И педагогика в настоящее время — лишь одна из трех таких моделей.

Мы все начинаем обучаться в модели, которая называется педагогикой, то есть в модели, где нас как детей учат взрослые. Потом, со временем, переходим к андрогогике, когда нас взрослых учат взрослые. А в конце концов (и социально это происходит все быстрее) приходит время LLL, для реализации которого необходима модель эвтагогики. То есть, когда взрослый человек обучает себя сам. И общим для этих совершенно разных подходов всегда будет обучаемый человек — тот же самый объект. Он просто прошел свой путь. Он изменился…

— В первых двух случаях он — объект, а в третьем случае он уже субъект.

— Да нет. Выяснилось, что такой подход ошибочен! Потому что обучающийся человек, что в педагогике, что в андрогогике — всегда субъект! Человек всегда обучается только сам.

— Конечно. Только не все педагоги и андрогоги об этом догадываются.

— Так вот, это обстоятельство и является благой вестью, потому что именно это объединяет все три периода жизни/обучения человека в LL.

И, значит, если заложить в школе вот эту радость от обучения, это понимание того, что это я сам учусь, и понимание того как я учусь, — это и есть главная технологическая инновация для школы, которую несет в себе парадигма образования на протяжении всей жизни. И в случае реализации она может облегчить жизнь ребенка далеко не только в школе!

— Правильно ли я понял, что нам не нужно стремиться к этой парадигме LL? Она автоматически вытекает просто из решения актуальных задач, из адекватной времени трансформации существующего образования.

— Ну да. Это именно так. А все остальное, что может обеспечить эффективность LL как социального института — инфраструктурные вопросы.

Это вот ровно то, что уже можно закладывать на уровне от громад до государства в целом. Это формирование доступа к Интернету, доступа к библиотекам и переосмысление функций тех же самых библиотек, — то, что сейчас в мире активно происходит. Это обеспечение эффективности доступа и работы в новом контексте музейной сферы, выставочной сферы, что является важной частью образования как такового.

Это то, над чем мы с вами сейчас задумались — формирование и распространение в нашей стране так называемых высших народных школ по скандинавской модели, где взрослые люди учатся друг у друга ответственности, хотя это даже и не проговариваемый результат в прямом общении с ними. Это как бы попутный продукт, который просматривается за тем, что они узнают, осваивают, за тем, что им важно здесь и сейчас.

Все статьи автора Евгения Лапина читайте здесь.