ЭТОТ ПРЕКРАСНЫЙ НОВЫЙ МИР. ЭЛЕКТРОННО-ЦИФРОВОЙ

Легковерие человеческое непостижимо. Сегодня не верят в социальную революцию, но готовы слепо верить в научно-техническую. А чем, собственно, вторая лучше первой? Всякая революция, какую только можно измыслить, меняя толчком условия жизни, критерии и цели (на то она и революция, иными словами — переворот), ни на волос не меняет существа самого человека. Более того: нередко отбрасывает его назад. Не понимать этого — значит, не понимать человеческой природы.

Природа эта, к слову сказать, решительно не способна к скоропостижным улучшениям и внезапным перерождениям (отдельные случаи, относящие к области чудесного, разумеется, не в счет). Косная, инертная, неимоверно туго поддающаяся развитию, она к тому же умеет быстро и как будто безвозвратно терять и то немногое, что вколочено в нее тысячелетними усилиями мировых религий и морализующих учений. И, как ни странно, хуже всего действуют на нее не лишения и горести, а незаслуженные уступки и необоснованные поблажки. Все талантливые совратители знают это очень хорошо и умело пользуются этой ее слабостью. И если бы я чувствовал за собой право сформулировать самые актуальные на сегодняшний день заповеди, скромные заповеди, не перерастающие человеческих возможностей, я бы заповедал следующее: 1. Трудись не за страх, а на совесть. 2. Жалей не себя, а других. 3. Не зарься на даровое.

Об этом — в каком-то смысле и применительно к обстоятельствам сегодняшнего дня — мы и поведем сейчас речь.

Недавно мне подарили книгу канадского профессора и публициста Дона Тапскотта «Электронно-цифровое общество». Ничего существенно нового она мне не сказала: не первый год я думаю и пишу об этих назревающих событиях, которые сейчас, как бы прорвав плотину или перейдя критическую точку, хлынули неудержимым потоком. Новой была разве что уверенная констатация свершившегося факта: начала и успешного хода небывалой по масштабам и последствиям научно-технической революции.

О чем, собственно, книга? О сегодняшнем и завтрашнем дне человечества, облагодетельствованного электроникой. О единой мировой компьютерной сети, которая устранит множество препятствий и сделает ненужными множество личных усилий, объединит всех людей и поможет каждому общаться, учиться и работать с максимальным комфортом, без проблем и без труда, простым нажатием кнопки. О том, между прочим, что нужно спешить, что индивиды и организации, не успевшие или не пожелавшие вовремя присоединиться к сети, останутся фактически за бортом.

Здесь уже звучит как бы угроза. Чтобы образумить несогласных и обнадежить лояльных, наш автор с энтузиазмом подростка, начитавшегося научной фантастики, рассказывает взахлеб о повальной интеллектуализации будущего существования. Человечество ждут умные дорожные покрытия, умная одежда, квартира, автомобиль — словом, все предметы обихода. Это будут наши электронные няньки и гувернеры. Там, например, умная дорога сама подскажет скорость движения, умный автомобиль не заведется, если от вас ненароком попахивает спиртным. Быть внимательным, собранным, ответственным? Зачем? И этот самый автомобиль, услужливый и расторопный, включит вам видеоролик, проезжая мимо какой-нибудь достопримечательности, и вы сможете просмотреть набор необходимых данных о ней — прямо на ходу.

Нет, он не остановится, не пригласит вас выйти, оглядеться, помолчать и подумать. Взамен всего этого он нашпигует вас отмеренной порцией штампованных, плоских, никому не нужных сведений.

В этом новом мире будет цениться и поощряться все практичное, расчетливое, деловитое. Функциональный, быстрый и бездушный, «сетевой интеллект» с неизбежностью постарается уподобить себе человека, живой узелок его хитросплетенной структуры. Отомрет за ненадобностью все лишнее, мешающее перекличке сигналов, тормозящее движение, все, что побуждает уступить, посторониться, обособиться, усомниться в чем-то: в шаблонных истинах, в смысле жизни, в себе. Душевность и чуткость, гуманность и великодушие станут пережитком забытого прошлого. Культура? Щелкнул кнопкой — и потребляй видеозапись излюбленного певца, артиста, художника. В любое время и в любом месте. За любым занятием, на лету, на скаку, на вечном бегу — неизвестно куда и зачем, лишь бы угнаться, лишь бы не отстать от стремительно несущихся по всем направлениям электронных импульсов. Что же это такое, как не открытое глумление над культурой, которое горше ее упадка и гибели, превращение этого доброго спутника человека на земле в жужжащий, мелькающий, наркотический рефрен его нового, вполне бессмысленного существования!

Нет, не богатством и благополучием обернется все это для людей, а усугубляющейся от поколения к поколению духовной нищетой и беспробудной спячкой души. И это нищание уже сегодня резко бросается в глаза, при самых первых еще успехах зловещей революции.

Оглядимся вокруг. Одна из главных примет нашего времени — неслыханная усредненность человека. Сверхразвитая информатика и небывалая легкость перемещений, которые воодушевляют и тешат, и внушают видимость могущества и силы, ослабляют и обезличивают каждого в отдельности. Перемешивая человечество, точно в гигантском миксере, они дробят его в мельчайшие, однородные, почти бескачественные частицы.

Спешка сделалась нормой. Индивидуальные запросы в общемировом котле по необходимости разварились в однообразную и безвкусную кашу массовости и серийности. Вездесущая реклама разрушает и без того хилую от природы способность самостоятельного суждения. Телевизор приучает к калейдоскопической смене впечатлений. Речь идет уже не о самих впечатлениях, но об этой вечной смене, без которой как бы и жить становится невозможно. А электронный ветер, с бессмысленной гордостью именуемый информационным взрывом, выдувает все запасы памяти, превращая прежнюю сокровищницу в пустую и скользкую трубу.

Что такое электроника? Она не живая и не мертвая, а скорость проходящих в ней процессов огромна. Ее не назовешь разумной, но и бессмысленной она не выглядит. Она способна к чему-то наподобие саморазмножения, а ее предприимчивость не имеет границ. Кто она: утешитель, облегчитель жизни? Нет, она облегчает не жизнь, а решение тех искусственных задач и удовлетворение тех мнимых потребностей, которые порождает и множит неверно ориентированная экзистенция. И делает она это лишь на том кабальном условии, что мы передоверим ей свою инициативу и ответственность, станем без нее беспомощны, станем зависимы от ее сомнительных милостей и бездушных дарований.

Происхождение ее темно и неясно. По следам технического прогресса (и вовсе не являясь при этом его естественным продолжением) она ворвалась в человеческую душу и мозг, желания и привычки, стремясь овладеть человеком и переиначить его по собственному подобию. Зачем? А зачем раковая опухоль размножается и растет, пожирая здоровые ткани, отнимая жизненные силы организма и не привнося в него ничего, кроме уродливой способности безудержного и бесформенного роста?

Электроника вползла в жизнь человека многоцветной змеей с зелеными мерцающими глазами. Я тебя осчастливлю, вкрадчиво сказала змея. Дам тебе власть и блаженство богов, стану за тебя думать, помнить и действовать — а ты будешь наслаждаться и беззаботно царить на земле.

И было это новое искушение и новое, горшее грехопадение.

Что и говорить, момент «вторжения с Альдебарана» был выбран исключительно метко: самый конец очередной культурной эпохи, период, чреватый душевной прострацией и затмением духа, унылый перебой, когда детская основа человека обнажается от мнимо взрослых наслоений, опадающих с нее, как пересохшая краска с жести, и внятно заявляет о себе. В чем выражается всего полнее детское естество? В безответственности. В непредусмотрительности. В самозабвенной игре.

Я воочию вижу неисчислимые толпы детей, целиком поглощенных новой волшебной игрушкой: компьютером. Забыто все: уют родительского дома, авторитет отца, требования воспитателей, необходимость долгой и скучной учебы. И если раздуть игру до тех грандиозных размеров, какие упоенно мерещатся доброму профессору Тапскотту, — последствия будут чудовищны, потому что детские игры так называемых взрослых опасны совсем не по-детски. Братание с компьютером культивирует нравственную опустошенность, мозговую лень и постыдную для взрослого психологию избалованного ребенка.

Впрочем, я не думаю, чтобы электронная хворь зашла по-настоящему далеко. Жаль только, что мое предположение основано не на вере в способность человека опомниться и понять, а на малоутешительной уверенности, что у заигравшегося человечества недостанет времени и не будет возможности довести эту игру до ее логического конца.

Но это, как говорится, уже совсем другая история.