«...ЕЩЕ КРЕПЧЕ ЗАКРЕПИТЬ ДУХОВНУЮ СВЯЗЬ... »: РАЗМЫШЛЕНИЯ ИСТОРИКА О ПЕРВИЧНОМ И СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ ЗВУЧАНИИ ПРАЗДНОВАНИЙ ДНЯ РККА В УКРАИНЕ

В пантеоне традиционных праздников любого государства особое место занимают торжества, связанные со становлением и историей его вооруженных сил. Оно и понятно, ведь от войска в значительной мере зависит само существование государства. От того же, насколько эту истину осознает общество, отчасти зависит моральный дух армии, а следовательно — ее способность выполнять свою обязанность. С другой стороны, внедрение и распространение в армии определенных праздничных традиций не только содействует повышению ее боевого духа, но и существенным образом влияет на формирование мировоззрения всего общества. Ведь значительная его часть отбывает воинскую повинность и возвращается к гражданской жизни, неся с собой приобретенные в армии взгляды и убеждения. Эту «воспитательную функцию» вооруженных сил, значение для государства традиций их уважения — как, по сути, значение и других праздничных традиций — довольно рано осознали большевики. Именно поэтому, взяв власть, даже еще не упрочив своих позиций, они начали формировать и насаждать новые, «пролетарские» традиции и праздники. Среди последних было и ознаменование 23 февраля Дня РККА. Учрежденный в 1919 г., этот праздник в течение последующих десятилетий имел четкое идеологическое направление, был нацелен на то, чтобы параллельно с воспитанием в обществе уважения к «человеку с ружьем» прививать населению лояльность к советской системе и ее ценностям. Не последнюю роль в этом играла и пропаганда идеи сохранения единой армии — единой страны, на которую, собственно говоря, «работало» уже само существование общего для всех национальных республик военного праздника.

Обратимся к истории возникновения Дня РККА в Украине, выясним некоторые особенности его первичного политико-идеологического звучания и поразмышляем, способна ли одна из ключевых праздничных традиций советской системы снять с себя бремя коммунистической идеологии, трансформироваться в новую праздничную традицию Украины — государственническую по своему направлению, гуманистическую по сути, объединительную для всего украинского общества.

Первое празднование Дня РККА в Украине проходило
под красными и сине-желтыми флагами

Сразу же подчеркнем: в момент возникновения в советской России празднования годовщины созданной по декрету СНК 15 (28) января 1918 г. РККА советская Украина уже имела собственные военные традиции, которые вполне могли бы стать основанием для аналогичного российскому, однако национального по своему характеру праздника. И действительно, еще в декабре 1917 г. в Украине была сформирована первая национальная советская военная часть — Украинский полк Красного казачества. Пятого января 1918 г. украинское советское правительство опубликовало постановление о начале организации Красного казачества «во всеукраинском масштабе» и, наконец, 20 января 1918 г. то же правительство издало декрет «Об организации народной революционно-социалистической армии — Красное казачество».

Казалось бы, повторно возвращаясь в Украину, борясь с Директорией за признание и поддержку среди украинского населения, новое украинское большевистское правительство было крайне заинтересовано в рекламировании собственных государственнических традиций. Однако прошлогодний опыт пребывания большевиков у власти в Украине сейчас широко не афишировался. И причина была не столько в фактическом провале идеи организации армии Красного казачества весной 1918 г., сколько во вполне сознательном нежелании нового «альтернативного» правительства пробуждать в республике нежелательные настроения «украинского сепаратизма». Самым ярким проявлением последнего стало неожиданное для большевистского партийного центра провозглашение в апреле 1918 г. II Всеукраинским съездом Советов государственной самостоятельности советской УНР.

Этот призрак украинского сепаратизма не давал покоя Москве и в начале 1919 г. Собственно, замена в это время Г.Пятакова Х.Раковским на должности председателя Временного правительства УССР обусловливалась стремлением центра иметь на ключевой должности человека, который бы «правильно понимал и проводил» партийную линию в национальном вопросе и «игру в правительство» (точное выражение И.Сталина) не воспринимал за чистую монету. Конкретным шагом, нацеленным на слияние военных сил двух республик, стала отмена решений предыдущего состава Временного правительства об организации Украинской Советской армии, которую левый коммунист Г.Пятаков и его приверженцы наивно хотели видеть равноправной с российской Красной армией, одной из составляющих Мировой Красной армии. Приказом Реввоенсовета РСФСР от 4 января 1919 г. Украинская армия превращалась в один из фронтов советской России. За соблюдением общероссийских норм военного строительства в УССР должна была следить привезенная Х.Раковским из Москвы Высшая Военная инспекция Украины (ВВИУ). В этом же русле следовало действовать и республиканскому наркомату военных дел под руководством Н.Подвойского. Последний, отправляясь в Киев, заверил ЦК РКП(б) в своей готовности «не культивировать украинскую самостоятельность, а создать организацию, преследующую цель использовать ресурсы Украины». Также на слияние военных сил республик, на прививание украинскому обществу идеи «единая армия — единая страна» было нацелено привнесенное из России в Украину празднование Дня РККА.

Поскольку сообщение о праздничных мероприятиях в Москве немного опоздало, правительство Х.Раковского приняло решение перенести широкомасштабное ознаменование годовщины Красной армии на начало марта 1919 г., приурочив его к открытию в Харькове III Всеукраинского съезда Советов. Сообщение об этом содержал опубликованный 23 февраля 1919 г. приказ № 60 Н.Подвойского, которым четко определялась ведущая цель новорожденной традиции — «еще крепче закрепить духовную связь с рабочими, крестьянами и красноармейцами Российской Советской Республики». Эту же идею содержал декрет «О праздновании годовщины РККА», изданный Временным правительством 28 февраля 1919 г. «Пусть это празднование, — отмечалось в нем, — еще крепче закрепит узы братства и солидарности, связывающие трудящихся красных советских республик».

Хотя самопровозглашенное украинское большевистское правительство всячески демонстрировало видимость своей легитимности, этот вопрос оставался невыясненным: с одной стороны, существовала восстановленная Директорией УНР и сконструированное ею правительство, с другой — формально все еще оставались в силе вышеупомянутые решения II Всеукраинского съезда Советов, хотя на партийном уровне украинские большевики от них отказались. Решительно проявляли свои претензии на власть в Украине украинские социалистические партии, которые к тому времени встали на советскую платформу. Следовательно, наряду с громкими декларациями о вроде бы законной власти коммунистов, поддержку их самыми широкими слоями украинского населения, уже сделанный украинцами выбор в пользу «теснейшего союза» с советской Россией и т.д., правительство Х.Раковского спешно готовилось к III Всеукраинскому съезду Советов, которому следовало подвести под все эти заявления «законодательную базу». Приурочение к съезду празднования годовщины РККА, бесспорно, должно было стать еще одной демонстрацией военной силы большевиков, а посему и дополнительным аргументом для убеждения политических оппонентов.

Впрочем, сложность политической ситуации в Украине не могла не сказаться как на работе съезда, так и на характере самих празднований. Проблемы возникли уже во время установления даты их проведения. В частности, Киевский исполком, в котором большевики тогда не преобладали, попытался придать сынициированному Н.Подвойским празднику национальную окраску, предложив соединить его проведение с как раз приближавшимися традиционными шевченковскими днями. Правительство Х.Раковского с этим, конечно, не согласилось, определив дату 5—6 марта...

Центральным местом празднования дня рождения Красной армии в Киеве стала Софиевская площадь. Мимо сооруженной и украшенной в украинском национальном стиле трибуны, на которой собрались члены Киевского исполкома, торжественным маршем прошли части РККА: воины 1-го коммунистического полка, артиллерийские, кавалерийские подразделения, полк пограничников, одетый в коричневые полушубки и белые папахи особый батальон ЧК, отряд китайцев. Богунцы и таращанцы, взявшие в начале февраля 1919 г. Киев, к тому времени были выведены из златоверхого как неблагонадежные. После военного парада состоялась демонстрация представителей разных политических партий. Немалое оживление присутствующих вызвало появление на площади агитационного авто, декорированного плакатами с изображением земных полушарий, заполненных народами всего мира, что символизировало победу всемирной революции. Из центра города участники демонстрации разошлись по театрам, кинематографам, где состоялись торжественные сборы, митинги, концерты (на одном из них, между прочим, выступал прославленный певец Собинов).

Стремление инициаторов Дня РККА подчеркнуть классовое звучание праздника не помешало демонстрированию участниками праздничных мероприятий национальных настроений: в эти дни в украинской столице можно было увидеть красные (классовые) и сине-желтые (национальные) флаги и транспаранты, портреты В.Ленина, Л.Троцкого и Т.Шевченко, услышать пение «Интернационала» и «Заповіту» и даже гимна «Ще не вмерла Україна». Стремление некоторых украинских социалистов превратить этот праздник в собственно украинский, положив начало новой национальной советской традиции, наиболее четко продемонстрировали во время празднования украинские социал-демократы «независимые». Опубликованная в «Червоному прапорі» статья К.Власивского «Красное казачество» не только настаивала на исторической версии рождения в 1918 г. Украинской Красной армии, но и призывала враждующих между собою украинцев объединиться в Украинскую армию «Красное казачество», которая, дескать, будет защищать как социальные, так и национальные интересы Украины.

Еще ярче украинские национальные стремления проявились во время шевченковских дней, проходивших в Киеве 11 марта. После панихиды в Софийском соборе участники многочисленной демонстрации, неся впереди сине-желтый флаг, с пением «Заповіту», «Ще не вмерла Україна», возгласами «Слава Украине», прошли по улицам Киева, после чего торжества были перенесены в городские театры — в частности, в Оперный, чей зал по этому случаю был украшен выразительными лозунгами «В своїй хаті — своя правда, і сила, і воля», «Хай живе рідна мова», «Поховайте та вставайте, кайдани порвіте» и т.д. Немногочисленный гарнизон красных войск собрался на концерт-митинг в клубе «Пел-Мел». Его участники, высказывая свое отношение к украинским манифестациям, заклеймили их как «провоцирующие товарищей на национальной почве, натравливая представителей одной нации на представителей другой» и призывали всех объединяться под красным флагом.

Учитывая все вышесказанное, становится понятно, почему Временное правительство Х.Раковского местом проведения при своем участии торжеств по случаю Дня РККА, а также местом созыва III Всеукраинского съезда Советов выбрало не «мелкобуржуазный, националистический» Киев, а «пролетарский Харьков» (туда вскорости было перенесена и сама столица УССР). Работа съезда (6—10 марта 1919 г.) проходила по спланированному большевиками сценарию. Правда, совсем избежать нелояльных выступлений не удалось. Претензии высказал, в частности, и представитель войск атамана Григорьева, которые незадолго перед тем перешли на сторону красных. «Среди нас, — заявил делегат григорьевцев, — наблюдается неудовольствие тем, что в центре до сих пор нет объединения партий, стоящих на советской платформе. В отрядах давно об этом говорят. Нужно организоваться... Нужно, чтобы Украинская Красная армия была частью интернациональной армии...»

Тем не менее этот и иные протесты меньшинства, в частности, связанные с нелегитимностью украинского большевистского правительства и с незаконностью самого съезда, были проигнорированы. Принятые съездом решения исходили из сугубо декларативного признания государственного статуса УССР и демонстрировали готовность Х.Раковского твердо претворять в жизнь определенную РКП(б) линию на полное слияние Украины с Россией.

В Харькове, в отличие от Киева, празднование годовщины РККА состоялось 9—10 марта 1919 г. без каких-либо неожиданностей для власти. Построившись в каре на площади им. Р.Люксембург, войска местного гарнизона произнесли текст недавно принятого съездом торжественного обещания, после чего состоялись военный парад и организованные манифестации. Относительно пропагандистской направленности «харьковских празднований», то о ней можно было судить по содержанию публикаций праздничного номера (от 9 марта) правительственной газеты «Известия». Здесь были помещены текст принятого РНК РСФСР 15 января 1918 г. декрета об организации РККА, размышления наркома военных дел УССР Н.Подвойского «о важности Украины для России», статьи разных авторов о том, «что должна сделать Украина» («поторопиться с созданием Украинской Красной армии», после чего объединить ее «с сильным другом и союзником, братской Россией»), а также о главной цели РККА (раздувание «огня мщения, огня братства» во имя создания «всемирной республики Советов»).

Еще раз обратим внимание на то, что ни в Киеве, ни в Харькове во время проведения вышеупомянутых празднеств собственно украинские советские части (богунцы, таращанцы, григорьевцы, махновцы) не присутствовали — все они находились на фронте и вели боевые действия. Возможно, именно поэтому каких-либо конкретных сообщений о том, как именно они отмечали новый праздник, в официальной прессе не появилось. Впрочем, как следует из архивных материалов, эти празднования украинских повстанцев несколько разочаровали — по крайней мере, богунцев и таращанцев, которые так и не получили от большевистской власти обещанных наград за взятие Киева.

7 февраля 1919 г. правительство Х.Раковского издало постановление о вручении Богунскому и Таращанскому полкам за проявленные ими «героические и доблестные действия против врагов рабочих и крестьян» почетных красных флагов, а командирам полков Н.Щорсу и В.Боженко — почетного оружия. Полкам также предоставлялось право оставить за собой первоначальное название «Богунский», «Таращанский», тогда как другие части превращались в номерные.

Эти награды богунцы и таращанцы и должны были получить к годовщине РККА, но этого не произошло. Лишь 9 апреля 1919 г. правительство послало В.Антонову-Овсиенко знамена, однако тот был вынужден возвратить их, высказав претензии к качеству полотнищ (тяжелый драп, нельзя прибить к древку, не будут реять на ветру), а также к сделанным на флагах надписям (хотя полкам были дарованы названия «Богунский», «Таращанский», на полотнищах значились их номера). Судя по всему, только на бумаге осталось решение по поводу награды Щорса и Боженко почетным оружием. По крайней мере, почти накануне своей гибели (14 августа 1919 г.) Н.Щорс отправил Х.Раковскому телеграмму, которой напоминал, что следовало бы выполнить изданное почти пять месяцев назад соответствующее распоряжение.

Отметим, что эта история не была случайной неприятностью, а отражала определенное отношение большевистского руководства к собственно украинским войскам. Дело в том, что, хотя богунцы и таращанцы, новгород-сиверцы, махновцы и григорьевцы обеспечили своей поддержкой приход большевиков к власти в Украине, отношение их к этой власти можно было считать лояльным лишь условно. Недисциплинированные, сориентированные на «партизанскую вольницу», привыкшие к самочинным реквизициям, украинские повстанцы были постоянной головной болью для высшего военного командования. Попытки последнего «прижать» украинских партизан, как правило, не только не давали ожидаемых результатов, но и были опасны. В одном из докладов ВВИУ сообщалось об угрозах таращанцев: «Если будете давить на нас — перейдем на сторону Петлюры». Это было вполне вероятно, поскольку повстанцы преимущественно не имели четких политических убеждений и, поддерживая правительство Х.Раковского, совершенно искренне считали его некоммунистическим. «Мы — большевики, — нередко говорили они, — однако мы против коммунистов!»

Впрочем, вскоре большевистское правительство своей практической деятельностью в Украине (введение режима военного коммунизма, хлебные реквизиции, массовое закрытие церквей, травля украинского языка, культуры, преследование политических оппонентов и т.д.) растолковало повстанцам тождественность этих двух понятий. Реакцию не пришлось долго ждать — Красную армию затопила волна мятежей. Самым масштабным среди них стало восстание в начале мая 1919 г. начдива-6 атамана Н.Григорьева. И хотя большевикам удалось подавить это восстание, оно в значительной мере обусловило очередное падение советской власти в Украине.

Прежде чем снова возвратиться в Россию, правительство Х.Раковского успело довести до логического завершения свою линию в национальном военном вопросе: в июне 1919 г. УССР заключила военно-политический союз с РСФСР, «добровольно» делегировав той свои права в военной сфере — Украинский фронт был расформирован, украинские военные соединения превращены в номерные и распылены между армиями Южного и Южно-Западного фронтов. Был также ликвидирован и возглавляемый Н.Подвойским наркомат военных дел УССР. Самого Н.Подвойского вместе с В.Антоновым, как ни удивительно, обвинили в сепаратизме, и они были вынуждены доказывать непричастность к этой «болезни».

Следовательно, рождение праздника 23 февраля в советской Украине происходило при условии ограничения и ликвидации ее прав в военной сфере и вообще ее эфемерного государственного статуса. Само же празднование, бесспорно, было одним из мероприятий в системе идеологического обеспечения этого процесса.

«Старый-новый праздник», или Стоило ли наливать молодое вино в старые меха

Начиная с 1922 г., празднование Дня РККА стало ежегодным, постепенно заняв главенствующее место среди других праздничных традиций советской системы. При этом одним из ключевых моментов политико-идеологического наполнения этого праздника всегда оставалась так называемая «интернациональная пропаганда», в контексте которой происходило формирование представлений об «историческом единстве» советских национальных республик, их «общем военном прошлом», выработка представлений о «врагах и друзьях». Не будем касаться вопроса, насколько эффективной была эта «идеологическая обработка», однако отметим: поддержка советской системой культа «непобедимой и легендарной», подключение к празднованию ее годовщин населения национальных республик выступало своеобразным свидетельством силы системы и уже само по себе играло на единство советских республик.

Ситуация резко изменилась в конце 80-х гг., когда угроза краха СССР стала ощущаться довольно реально. Организованные правящей партией в этот период празднования годовщин РККА — прежде всего согнанные под палкой военных на митинги во Львове, Вильнюсе, Тбилиси под лозунгами «Мы — за обновленный Союз», «Нет — растягиванию вооруженных сил по национальным квартирам!», как и проведенный 23 февраля 1991 г. в Москве 300-тысячный митинг, среди лозунгов участников которого были сугубо имперские («Клайпеду — России!», «Вильно — Белоруссии!») и откровенно антисемитские (провозглашение шестиконечной звезды общим врагом) — стали еще одним свидетельством попыток политического режима использовать День Советской армии для популяризации идеи сохранения единства СССР.

После 1991 г. официальное празднование Дня Советской армии на постсоветском пространстве на определенное время прекратилось. Вместе с тем перед новообразовавшимися национальными государствами встал вопрос поиска конструктивных государственнических традиций. Стремясь положить начало таким традициям, Украина ввела новые праздники: 24 августа — День независимости Украины, 6 декабря — День Вооруженных Сил, 1 августа — День Военно-морских сил и т.п. От практики празднования на государственном уровне Дня Советской армии и Военно-морского флота Украинское государство, учитывая политико-идеологическое направление этого праздника, отказалась так же, как это сделали все бывшие республики Союза ССР.

Отказ от официального празднования 23 февраля вызывал неудовольствие среди определенных слоев населения в Украине — бывших военных (считали этот праздник профессиональным, его упразднение на фоне общего падения статуса военнослужащих восприняли как проявление неуважения к своему многолетнему труду); ветеранов Великой Отечественной войны (23 февраля, наряду с 9 Мая, привыкли ассоциировать с Победой над нацистской Германией), части населения — той, которая просто привыкла к этому празднику, не размышляя об его идейной направленности (23 февраля — мужской праздник, 8 марта — женский). Вместе с тем в постсоветский период проявились и попытки левых сил в Украине снова, как это было и в советские времена, использовать праздник 23 февраля для пропаганды своих идей, нередко антигосударственных по направлению.

Впрочем, традиция празднования Дня 23 февраля была прервана ненадолго. Первой возвратилась к ней Российская Федерация, восстановив День Советской армии в виде Дня защитника Отчизны. Последнее было вполне понятно, поскольку эта традиция для России, несмотря на ее большевистское наполнение, всегда имела в своей основе государственнический характер. Примеру Российской Федерации вскоре последовали Беларусь, Автономная Республика Крым. Наконец в 1999 г. увидел свет президентский указ о праздновании Дня 23 февраля в Украине как Дня защитника Отчизны. Так что традиция существования общего для советских республик (по крайней мере для России, Беларуси и Украины) праздника, похоже, имеет шанс возродиться.

Однако насколько эта «старая-новая» традиция отвечает государственническим интересам самой Украины?

По признанию известного британского ученого Энтони Д.Смита, праздничные традиции, наряду с другими обычаями и церемониями, «превращая принципы абстрактной идеологии в ощутимые, конкретные выражения, порождающие мгновенный эмоциональный отклик всех слоев общества», призваны выступать его объединяющей силой. Способен ли стать именно таким праздник 23 февраля, учитывая свое новое, гуманистическое звучание? Не будет ли пропагандироваться под видом Дня защитника Отчизны собственно коммунистическая традиция с ее специфическим антиукраинским наполнением? Будут ли принимать этот праздник с его «историческим бременем» противники коммунистической идеи? Будут ли отмечать его те, кто собирается под знамена национально-освободительных движений на День Покрова 14 октября, который, кстати, имея давние исторические традиции, так же мог бы стать Днем защитника Отчизны? Наконец, не дублирует ли он, этот праздник, День Вооруженных сил Украины, чьим главным призванием и является защита Отчизны?

При всем уважении к стремлению превратить старый советский праздник в украинский, гуманистический по своей направленности, нельзя не высказать сомнений относительно возможности достижения этого. Простое копирование российского опыта решения вопроса с празднованием 23 февраля, по нашему мнению, вряд ли можно считать удачным для Украины. Логичнее было бы восстановить эту дату как День ветерана Советских вооруженных сил. Это учло бы настроения бывших военнослужащих, ветеранов Советской армии и Военно-морского флота и вместе с тем не вносило бы путаницу в сознание нового украинского поколения, которое формируется в условиях самостоятельной Украины и которому сегодня будет довольно трудно сориентироваться в идеологических хитросплетениях этого праздника.