ЭКСГУМАТОР-ИСТОРИК ЯРОСЛАВ МИХАЙЛОВСКИЙ: «ПРОФЕССИЯ НАКАЗЫВАЕТ…»

Шквалистый ветер перемен, который пронесся над страной с началом перестройки и первых лет независимости, внес в нашу жизнь массу нового. Редкое десятилетие в украинской истории проходило с таким количеством кардинальных изменений как в общественно-политической сфере, так и в повседневной жизни ее граждан. Одним из проявлений этих изменений стало возникновение новых профессий, которых ранее попросту не существовало. Наш сегодняшний рассказ — о Ярославе Михайловском, представляющем редкую специальность историка-эксгуматора. Сегодня он единственный человек в Западной Украине, который имеет лицензию на проведение раскопок исторических захоронений. Дело это изобилует тонкостями юридического, технического и даже мистического плана...

Спрос рождает предложение

Необходимость в историках-эксгуматорах возникла в конце 80-х — начале 90-х годов. В стране полным ходом шел процесс реабилитации репрессированных в сталинские годы, сопровождаемый небывалым интересом общества к неизвестным страницам нашей истории. В связи с этим власть, всевозможные общественные организации и родственники казненных все чаще поднимали вопрос о вскрытии могил с целью установления точного места захоронения жертв больших и малых исторических трагедий, перезахоронения, увековечения памяти и т.д. Именно тогда, чтобы не допустить хаоса, и появились историки-эксгуматоры.

Опасность того, что подобные работы могут превратиться в настоящее стихийное бедствие (ведь мало кто представлял себе, как и по каким правилам это делается), была довольно серьезной. Тогда инициативу в свои руки взяла львовская общественная организация «Пошук». Приняв за основу западные стандарты и методики, адаптировав их к нашему законодательству и санитарным нормам, «пошуковцы» разработали свод правил, четко действуя по которым, ограничили себя от разного рода неприятностей.

Летом 1997 года Михайловскому, работнику Хмельницкого краеведческого музея и историку по образованию, который активно сотрудничал с «Пошуком», поступило деловое предложение попробовать себя в новом амплуа. Ярослав размышлял недолго и вскоре присоединился к львовянам, которые тогда как раз занимались раскопкой братской могилы советских солдат в пригороде Львова.

Прикасаясь к тайнам истории

Та работа запомнились Ярославу прежде всего тем, что это были первый опыт, первые знания. Там, в Виниках, пригороде Львова, возводили церковь. И мешала строительству братская могила советских солдат. В надписи на памятнике значилось, что лежат там пять воинов. То же рассказывали местные жители, добавляя, что погибли служивые от разорвавшейся бомбы. Однако, когда останки извлекли, выяснилось, что погибших было семеро, причем среди них одна женщина. Характер ранений не опровергал предварительной гипотезы об их гибели. Все останки аккуратно извлекли из земли, описали в протоколе эксгумации и уложили в полиэтиленовые мешки.

Под присмотром опытных специалистов учеба Ярослава шла быстро, и вскоре он получил свидетельство, дающее ему право на самостоятельную работу.

И понеслось. Поездки, раскопки...

Очень запомнилось ему Заморстиневское кладбище, опять же недалеко от Львова, где по заказу местной организации «Мемориал» он принимал участие во вскрытии могил пересыльной тюрьмы, через которую в период сталинских репрессий прошла масса «врагов народа». Не дождавшихся этапа и замордованных до смерти узников хоронили здесь хаотично, без всяких правил и уважения к смерти.

Задача эксгуматора состояла в том, чтобы извлечь все останки несчастных, по возможности опознать их и перезахоронить по христианскому обычаю. А было это нелегко, учитывая, что четко обозначенного места захоронения не было, а тел, по предварительным данным, насчитывалось около 200...

Интересная деталь: после войны безымянное кладбище сровняли с землей, а территорию отдали под дачный массив работников госбезопасности. И получилось так, что две сотни невинно убиенных оказались закопанными на участке полковника КГБ! О том, что где-то рядом существует захоронение, пожилой ветеран «невидимого фронта» знал и до этого, но слишком неприятной неожиданностью для него стало то, что его лучок и капуста растут прямо на костях.

К работе эксгуматоров в личных владениях полковник отнесся спокойно. Он рассказал, что на даче появляется редко и вообще ее недолюбливает — здесь его охватывают непонятная тревога и беспокойство, а по ночам мучают кошмары. Признался, что однажды при непонятных обстоятельствах дача загорелась! И после этого он вообще перестал там появляться...

В 1999 году по заказу Ковельского горсовета Ярослав принимал участие в экспедиции по поиску жертв «Ковельской трагедии». Было известно, что в 1941 году, когда немцы стремительно наступали, НКВД не успевал эвакуировать заключенных. Как-то на окраине города вдруг раздался мощный взрыв, и в образовавшуюся воронку сбросили около 200 расстрелянных обитателей местной тюрьмы. Сложность тех раскопок состояла в том, что никто не мог указать точного места захоронения, и в том, что копать предстояло в непосредственной близости от нового многоэтажного жилого дома.

На кости наткнулись сразу. Однако, как выяснилось позже, в земле покоились останки четырех молодых польских солдат, о чем свидетельствовали истлевшие клочья их военной формы и личные вещи. В тот раз, кроме непонятно откуда взявшихся поляков, несмотря на все старания членов экспедиции, обнаружить не удалось ничего. Скорей всего, прах расстрелянных заключенных остался лежать под фундаментом жилого дома или был вывезен вместе с землей при строительстве многоэтажки.

Запоминающимися выдались и раскопки в поселке Устилуге Волынской области, что на самой границе с Польшей. Утром 22 июня 1941 года первая же бомба, сброшенная с немецкого самолета, упала на сарай, где спали 23 призывника. Молодым ребятам, еще не успевшим надеть военную форму, суждено было стать первыми в скорбном 20-миллионном списке жертв войны...

Заказчиком эксгумации их останков был местный сельсовет, который просто замучили просьбами хозяева частного дома, во дворе которого находилась братская могила. Сельчанка причитала: «Заберiть їх з мого подвiр’я, бо я вже не можу! Сняться менi щоночі, молодi i гарнi. Щось кажуть менi, чогось хочуть, а чого — не знаю... В мене худоба скрiзь ходить... Погано це... »

Во время раскопок к могиле подходили пожилые люди и плакали, рассказывая, как это было страшно — собирать разорванные на части тела парней и складывать их в воронку, оставленную взрывом.

После недельной работы останки всех 23 призывников были откопаны и уложены на траву. Учитывая характер повреждений и то, что захоронение проводили в спешке, идентифицировать, какому черепу соответствуют какие кости, было проблематично. Поэтому пришлось просто сортировать их по кучкам и паковать, прикрепляя таблички типа «берцовые кости — 45 штук», «предплечья — 44 штуки» и т.д.

Тонкости ремесла

Дальнейшую судьбу найденных останков Ярослав не отслеживает. Ведь раскопки всегда проводятся по чьей-то просьбе, и после их окончания все находки поступают в распоряжение заказчика.

Обычно работа находит Михайловского сама: через общественные организации «Пошук» и «Мемориал» он получает заказ и прибывает на место. После того как убеждается, что все юридические тонкости соблюдены: получено разрешение и поставлены в известность местная власть, милиция, прокуратура и санэпидстанция, а в случае необходимости и военные саперы, — начинаются раскопки.

Зачастую черновую часть — разрытие могилы — берет на себя заказчик. Его выполняют коммунальные службы или солдаты срочной службы ближайшей воинской части. Но как только штык лопаты натыкается на кость, в дело вступает эксгуматор. В удобном солдатском подсумке он хранит набор разных лопаток, скребков, щеток и даже небольшой микроскоп. Перед ним стоит задача полностью откопать скелет и при этом ничего не позабыть в земле (в свое время Ярославу пришлось не один вечер просидеть за учебниками по анатомии), заполнить протокол специальной формы, подробно описать находку и сложить останки в полиэтиленовый пакет или цинковый ящик. Все сохранившиеся личные вещи покойника также подлежат описи и сдаче по определенной форме.

Дорогу, питание и командировочные, по словам Ярослава, оплачивает заказчик. Но суммы эти никогда не были слишком большими — такими, ради которых стоило бы напрягаться. У Михайловского другой интерес: соприкасаясь с запретным, неизведанным, раскрывая тайны, он испытывает сильный эмоциональный подъем, острый интерес к самому процессу раскопок и находкам. Возможно, определенную роль в выборе профессии сыграла романтичность Ярослава. Постоянные разъезды, жизнь в походных условиях, калейдоскоп событий… Все было хорошо до поры до времени. Пока однажды в душе специалиста не произошел надлом.

Надрыв

Все началось с абсолютно неожиданных и странных смертей друзей-коллег. Первым ушел из жизни 28-летний историк Аркадий. Причина его кончины так и осталась окутана тайной, которую ревностно хранят родственники. Известно лишь, что перед смертью Аркадий несколько дней пролежал в реанимации с тяжелыми травмами, полученными при непонятных обстоятельствах.

Буквально через год в иной мир ушел и археолог Алексей — его сбила машина. Вот тогда Ярослав и встревожился не на шутку. Ему вспомнились все разговоры о злом роке, который довлеет над людьми его профессии, о мести потревоженных покойников, об отрицательной энергетике, которую подобно радиации «хватают» эксгуматоры из могил, и т.д. Не будучи по натуре мистиком, Михайловский отмахивался от подобных бредней до тех пор, пока после очередных раскопок сам не попал в больницу, как говорится, на ровном месте, и чудом выжил при этом...

Однажды, вернувшись с тяжелой работы поздно вечером, Ярослав поужинал и лег спать. Проснувшись, был крайне удивлен, что находится в больничной палате. Оказалось, что из-за съеденной несвежей картошки, которая могла грозить максимум расстройством желудка, он умудрился одной ногой побывать на том свете! Пожилой врач-реаниматор, показывая пациенту карточку, где значилась клиническая смерть, сказал, что в его практике это первый случай, когда удалось вернуть к жизни человека из такой глубокой комы...

После выписки Ярослав всерьез задумался над опасностью, которая над ним нависла. Он впервые связал негативные изменения в своем характере — нервозность, раздражительность, плохой сон — с последствиями своей работы.

Прочитанные книги, многочисленные рассказы археологов — все подтверждало теорию существования некой энергетической связи между могилой, особенно братской, и космосом. Исключительно сильной считалась такая связь у «запечатанных» захоронений — там, где были проведены магические действия, в том числе прочитаны христианские заупокойные молитвы. Любое человеческое вмешательство в такие места, согласно этой теории, заканчивается тем, что человек получает «дозу» негативной энергии и впоследствии она начинает «забирать» у него здоровье, а то и совсем ломает судьбу. Особенно опасными считаются древние курганы, раскопки на которых часто заканчиваются для археологов плачевно.

Причиной сильной депрессии, в которую впал Ярослав, послужил случай, произошедший в республике Коми, куда эксгуматор ездил чуть больше года назад. Там, сразу за Полярным кругом, есть небольшой поселок Абезь. В 1946 году туда выслали священника греко-католической церкви епископа Перемышлянского, в миру Григория Лакоту. Пожилой человек, он с мужеством принял выпавшие на его долю испытания, добровольно брал на себя самую тяжелую работу и тем самым завоевал уважение не только товарищей по несчастью, но и лагерной администрации.

Заключенные строили дороги, валили лес. Немногие выдерживали каторжный труд в жутком холоде и на голодном пайке. В декабре 1950 года Лакота умер. Обычно умерших зимой не хоронили в могилах, выкопать ее в условиях вечной мерзлоты было крайне затруднительно. Покойников клали под насыпь строящейся железной дороги или просто оставляли на льду озера — весной тела уходили на дно... Однако епископа из уважения к его сану и личности похоронили на местном кладбище.

Во время визита Папы Римского в Украину епископ Перемышлянский был канонизирован его святейшеством как блаженный великомученик. Его земляки возжелали лицезреть святые мощи у себя на Львовщине. С этой целью и отправились в экспедицию на Север священник, староста церкви и Ярослав. Они должны были забрать из Абези прах Лакоты и перевезти его во Львов. И вот через трое суток езды на машине и одной ночи в поезде группа оказалась на месте.

Предварительно прочитав молитву, принялись за работу. Ярослава поразился, увидев гроб епископа — добротно сколоченный из толстых досок, посыпанный толстым слоем опилок. Он настолько хорошо сохранился, что даже не верилось, что пролежал в земле уже более 50 лет. А когда открыли крышку, Ярослав был удивлен наличием еще одной странной доски, которая при более внимательном рассмотрении оказалось... высохшим телом священника!

Однако самое неприятное было впереди. Останки предстояло упаковать в цинковый ящик размером 80 — 60 — 50. Но как это сделать, ведь тело — цельное? Выход был один — ломать святые мощи! Священники, чтобы не слышать жуткого хруста, предусмотрительно отошли подальше, а Ярослав, оставшись под землей один на один с мумией, принялся руками разделывать тело на части... У него в ушах до сих пор стоит этот ужасный треск...

После пережитого Ярослав твердо решил: с раскопками надо заканчивать, до добра это не доведет. Романтика ушла, ее место заняли страх и душевный дискомфорт, да и семья, мягко говоря, не в восторге от командировок главы семейства, тем более что за них никогда хорошо не платили.

Вернется ли когда-нибудь обладатель редкой профессии к выполнению своей работы, покажет время…