Неизвестные страницы из жизни Анны Ахматовой

Василий Петрович Славинский родился в 1932 году. Детство и юность его прошли в селе Богдановцы, что недалеко от Хмельницкого. После — служба в армии, учеба, работа инженером на разных промышленных предприятиях Хмельницкого. Еще в советские годы Василий Славинский обнаружил, что обладает рядом «сверхъестественных» способностей, в частности, притягивать металлические предметы весом до 25 килограммов. За это умение его стали называть «человек-магнит». С демонстрацией своих способностей Славинский объездил почти весь бывший СССР, а, выйдя на пенсию, поселился в селе Лозовом Деражнянского района.

Василий Петрович знает несметное количество историй, а главное — умеет интересно их рассказывать. Одно из таких повествований, раскрывающее неизвестные страницы биографии Анны Ахматовой, мы и предлагаем вашему вниманию.

С Подольем классика русской поэзии связывает то, что в селе Слободка Шелеховская Деражнянского района в родовом имении жила ее тетя по материнской линии, Анна Эразмовна Вакар (Стогова), а с 1925 года — и мать поэтессы Инна Эразмовна Горенко. Все биографы Ахматовой указывают, что Анна навещала тетю дважды — в 1912 и 1914 годах. Однако, основываясь на рассказе Василия Петровича Славинского, факт этот можно поставить под сомнение…

— Когда-то давно моя бабушка по матери, Евдокия Петровна Блажиевская, 1881 года рождения, служила домработницей у священника в Слободке Шелоховской, — рассказывает Славинский. — Туда же летом 1912 года из Петербурга в гости к тетке приехала барышня Анна Горенко. Она любила ходить по полям одна, петь и разговаривать сама с собой. Моя бабушка хорошо гадала на картах, что и послужило поводом для их знакомства.

Несмотря на разницу в социальном положении, молодые женщины быстро подружились. Они часто встречались и во время второго приезда Ахматовой к тете, в 1914 году. А затем в тихую размеренную жизнь маленького подольского села ворвались вихри истории — Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война, коллективизация, голодомор 1933 года…

— В конце 30-х я, моя мать и бабушка жили у родных Богдановцах, в старенькой глинобитной хатке под соломенной крышей, — продолжает Василий Петрович. — Как и большинство селян, бедовали. Бабушка ткала полотно, гадала на картах, лечила людей травами и молитвами, а мать за жалкие трудодни горбатилась в колхозе.

Летом 1939 года, как тогда выразилась моя мать, свалилась как снег на голову барышня Анна.

Оказалось, что до визита в Богдановцы Ахматова инкогнито побывала в Слободке Шелоховской. Навестила могилы матери и тети, в последний раз глянула на бывшее родовое поместье, где жили совсем чужие люди, а сам дом находился в страшном запустении. Не встретив в селе ни одной родной души, опечаленная Анна отправилась на поиски своей давней подруги Евдокии Блажиевской, у которой на то время уже был внук...

— Мать, видимо, переживая за мою и свою судьбу, с опаской отнеслась к визиту Анны. Ведь большая чистка «неблагонадежных» и «запятнавших» себя элементов была в разгаре. А незваная гостья любила по вечерам заводить «крамольные» разговоры о Ленине, Сталине, Кирове и своем репрессированном муже. Но когда мать выражала свое недовольство, бабушка всегда стыдила ее: «Постеснялась бы. У Анны и так вся жизнь искалечена, мужа расстреляли, так еще и ты тут…»

Поначалу я тоже сторонился новой знакомой. Впрочем, быстро привык к Анне, и, взявшись за руки, мы в компании с бабушкой часто ходили в лес собирать грибы и целебные травы. Бабушка, как и прежде, гадала гостье на картах. А спала она на кровати моей матери, укрывшись простым рядном…

О том, что перед ним известная поэтесса, маленький Вася тогда, конечно же, не знал. Об этом никто не говорил, ее литературный псевдоним вслух не произносили.

— Через три дня бабушка проводила Анну до станции, посадила на поезд, и больше я с ней никогда не виделся, — завершает рассказ Василий Петрович. — Сегодня, по прошествии многих лет, сопоставляя все известные мне факты и вспоминая самые мелкие подробности пребывания «барышни» в нашем доме, я могу с уверенностью сказать — это действительно была Анна Ахматова. Удивительно, но об этом эпизоде из ее жизни я не нашел упоминания ни в одном из биографических изданий известной поэтессы.