Действительно ли крестом и мечом крестили наших предков?

И сошлось людей без счета, и влезли они в воду, и стояли — те по шею, а другие — до груди, дети же не отходили от берега, а другие младенцев держали. Взрослые бродили в воде, а попы, стоя, молитвы творили…

Русская летопись

Если раскрыть любую книжку, посвященную крещению Руси-Украины, изданную либо в советские атеистические времена, либо ныне, в период религиозной терпимости, повсюду находим стереотипные оценки этого события. В Украинской советской энциклопедии читаем: «Крещение Руси было длительным процессом, происходившим в условиях жестокой классовой борьбы. Князья и бояре с помощью государственной власти насаждали в Киевской Руси христианство... На Руси не раз вспыхивали восстания против принудительного введения христианства, являвшиеся проявлением стихийного протеста трудящихся масс против усиления социального гнета». Прославленный ученый Иван Огиенко (митрополит Илларион) в «Украинской церкви» утверждает, что некоторые украинские земли были крещены силой и обильно политы кровью: «...нельзя думать, что народ легко бросил свою отцовскую веру; и тщетно пытается летописец убедить нас, что народ крестился с радостью...»

Если к таким утверждениям добавить современную информацию о жестоком противостоянии между представителями христианских конфессий в новейшей истории Украины, то вполне логично было бы провести аналогию с временами христианизации Руси-Украины, на основании которой легко заявить о небывалой жестокости и насилии, с которыми христианство насаждалось.

Этот господствующий нынче в украинистике тезис является ничем иным, как одним из широко распространенных мифов, крайне упрощенно интерпретирующих сложный процесс инкультурации христианства на украинской почве, сводя его к примитивному противостоянию, часто вооруженному, между адептами «новой и извечной» вер. Авторы, убежденные в продолжительности и жестокости этой борьбы, сознательно или неосознанно игнорируют важнейшую предпосылку любого соперничества или борьбы, в т.ч. и в сфере духовной культуры: традиционное явление (язычество) и инновации (христианство) должны претендовать на самостоятельное господство в определенном секторе общественного сознания, а следовательно, быть явлениями с тождественной или хотя бы схожей сущностью и функциями. Поэтому прежде чем твердить о бескомпромиссной, жестокой борьбе, нужно доказать, что язычество и христианство как по уровню вероучения, так и в плане обрядности были равновеликими явлениями.

Нагляднее проследить различную сущность язычества и христианства в Руси-Украине IХ—Х вв. можно по данным ономастики, одной из немногих областей науки, в арсенале которой ныне имеются надежные методики и проверенные факты, которые позволяют пролить свет на проблему. Так, в дохристианские времена наши пращуры давали языческие имена в зависимости от порядка, времени и обстоятельств появления на свет ребенка, а также особенностей его внешности (Третьяк — третий в семье ребенок; Зима — дочь, родившаяся зимой; Томило — ребенок, роды которого были особенно трудными; Бажан — ребенок, рождение которого ожидали с нетерпением...). Языческие имена похожи на современные прозвища, поскольку они не только называют, но и характеризуют личность. Христианские имена присваиваются по единому, универсальному мотиву — предоставить крещенному ребенку при «посредничестве» сакраментального канонического имени небесного покровителя, святого. Церковь учит, что находящиеся на небесах святые из любви к своим земным тезкам искренне озабочены их судьбой, заступаются за них в своих молитвах перед престолом Всевышнего. Вот потому-то христианские имена, в отличие от языческих, не характеризуют наименованных лиц, а выступают свидетельством принадлежности их носителей к христианству и, в духе этого вероучения, являются необходимой предпосылкой для спасения христианина, залогом счастливой земной и загробной жизни.

Языческие имена, как единодушно утверждают современные ученые, творили открытую систему, а потому их количество насчитывают в диапазоне «не менее тысячи», вплоть до признания факта, что «практически каждое полнозначное слово могло быть использовано в роли личного имени собственного», причем создателями таких имен (что очень важно) выступают сами именепользователи. Реестр христианских имен четко регламентирован. Считается, что в период христианизации Руси-Украины реестр насчитывал около 400 имен. Церковь отстраняла рядовых людей от формирования или даже вмешательства в канонический реестр христианских имен.

Язычники неоднократно в течение жизни меняли свое имя (проведение обряда пострига либо в семилетнем возрасте, либо по достижении совершеннолетия, обязательное переименование инициантов во время поступления их на военную службу или в ремесленную корпорацию), поэтому временность — характерный признак языческого имени. Христианское имя дается светскому лицу один раз на всю жизнь. Церковные каноны имеют детально расписанные чрезвычайные обстоятельства, при которых допускается смена имени (например, во время крещения ошибочно был определен пол грудного ребенка; вместо канонического имени святого священник по ошибке назвал младенца общим названием, стоящим при имени святого, вроде стратилат, триун, стратиг и т.п.).

Коренным образом отличался от христианского, видимо, и сам обряд присвоения имени: он был, скорее всего, довольно произвольным (при отсутствии письменности о какой-то устоявшейся языческой обрядности и говорить нечего); он сопровождался, вероятно, традиционными светскими весельями и плотскими утехами, тогда как сакраментальная тайна крещения характеризовалась не только торжественностью обряда, но и каноничностью священнодейства. Итак, ономастические факты позволяют говорить о различиях сущности язычества и христианства.

Весьма весомым аргументом в пользу мирного, бескровного характера христианизации Руси-Украины служит отсутствие украинских мучеников эпохи христианизации. Известно, что христианская церковь свято хранит имена всех пострадавших за распространение и утверждение веры Христовой. В условиях «насильнического» насаждения христианства должны были пострадать, пусть в меньшей степени, и его адепты. Кроме варягов Феодора и Иоанна, погибших мученической смертью еще до официального принятия христианства в 983 г., других имен мучеников история Христовой церкви в Руси-Украине не фиксирует. Неужели наши пращуры-язычники с устоявшейся в их среде кровной местью в ответ на «нечеловеческое насаждение христианства» по-христиански подставляли для удара вторую щеку и потому никто из христианских миссионеров не пострадал?

Миф об отчаянном сопротивлении язычества перед инвазией христианства зиждется также и на ошибочных представлениях о древности «прадедовской» языческой веры наших пращуров. Существуют убедительные свидетельства того, что язычество на время крещения Руси-Украины не было таким уж и «прадедовским», к тому же изучение более глубоких пластов дохристианской духовной культуры наших пращуров позволяет говорить о распространении среди них веры не во многих, а в одного Бога. Прокопий Кесарийский в известном трактате «О войне...» пишет: «Единого бога, посылающего молнию, признают они владыкой всех и жертвуют ему коров и всякую жертву. Не знают рока и совершенно не признают, чтобы обладал какой-то властью над людьми, но если кто имеет перед собой смерть видимую, в болезни ли, на войне ли, обещают они за жизнь свою, если не погибнут, жертву богу и, спасшись, жертвуют обещанное, и думают, что этой жертвой спасли себе жизнь». Об одном Боге, в которого верили древние славяне, говорят и арабские путешественники. Ибн-Даст представляет молитву, которую произносят жнецы во время жатвы, удивительно напоминающую «Отче наш»: «Боже, ты давал нам поживу, так дай нам и теперь ее достаточно».

Почитание единого Бога нашими пращурами отображалось и в древних славянских именах вроде Богуслав (Бога славить), Божидар (Божий дар), Богдан (Богом данный). Среди имен украинцев нет ни одного дохристианского имени, которое посвящало бы его носителя какому-то другому божку, кроме Бога. Тогда как у греков, например, кроме имен вроде Феодор, то есть дарованный Богом, были и имена, дававшиеся в честь конкретных многочисленных божков: Диана, посвященная Диане, богине Луны и охоты; Дмитрий, или Димитриан, принадлежащий Деметре, богине плодородия и хлебопашества...

Следы веры наших пращуров в единого Бога хранит и целый ряд других общих названий типа богатеть, богач, убогий, «багаття», «збіжжя», «небіжчик», «бажати» значение которых проливает свет на отдельные важные элементы религиозного мировоззрения праукраинцев: благосостояние, зажиточность дает Бог (богач, богатеть, «збіжжя», «багаття», «бажати»); лишения, смерть приходят, когда Бог отворачивается (убогий, «небіжчик»).

Примитивное единобожие наших пращуров, лишенное канонической религиозной традиции, через социальную элиту (князья, воины, купцы) начало «обогащаться» верой в различных, доселе неизвестных, привезенных из чужеземных странствий языческих божков. На территории Руси-Украины первую попытку упорядочить язычество делает Владимир Великий лишь за пять лет до официального принятия им... христианства. Именно в 983 г. Великий князь приказал «вне Двора теремного» соорудить деревянные истуканы Перуна, Хорса, Дажбога, Стрибога, Симарегла, Мокоши, чем утвердил официальный (государственный) реестр языческих божков. Но очень скоро Владимир решительно отказывается от попыток утверждать язычество и прилагает максимум усилий для христианизации Руси-Украины.

По этим причинам процесс создания славянского пантеона в древнем Киеве даже близко не добился таких успехов, как, например, у античных греков или римлян. Даже такой ценитель аутентичной праукраинской культуры, как И.Огиенко, констатировал, что наша мифология «не вылилась в такую стройную систему, как, скажем, мифология греческая или римская. Славянская мифология довольно убогая». Действительно, нельзя забывать, что славянское язычество развивалось в отсутствие письменности, литературного языка и отдельной социальной группы служителей культа (волхвов), которые призваны были бы разработать общеприемлемый вариант языческого вероучения, а также проповедовать его и пропагандировать соответствующую обрядность.

Поскольку славянское язычество развивалось без соблюдения названных предпосылок, то, как следствие, ныне никто не может даже точно назвать верховное языческое божество: одни авторы считают верховным божком Дажбога, другие — Сварога или Перуна. Известный знаток язычества древних славян Э.Анничков убежден, что на Руси каждый общественный слой признавал разных богов: князь и дружина признавали своим божком Перуна, купцы, ремесленники — Велеса, а простолюдины почитали других божков. Добавлю, что и среди разных племен древней Руси-Украины нужно, наверное, ожидать не только социальных, но и существенных региональных отличий в языческом вероучении.

Об эклектичной, гетерогенной природе праукраинского языческого пантеона свидетельствует и этимология имен собственных языческих божков. Большинство исследователей сходятся на балтийском происхождении имени собственного центрального божества князя Владимира — Перуна. На Востоке, в частности в филистимлянской или арабской традиции, следует искать генезис другого известного божка — Дажбога. О половецком или персидском происхождении Хорса говорили исследователи ХIХ—ХХ вв. Семитский корень содержит, очевидно, славянский Велес (Волос), иранские источники — Стрибог, а финские — богиня Мокошь. Очевидный эклектизм праукраинского языческого пантеона дает основания говорить об его молодости, своеобразной асистемности и крайне слабой кодифицированности. С принятием христианства процесс создания славянского языческого пантеона не заканчивается. К божкам, известным со времен крещения Руси-Украины, добавилось немало языческих божков, обнаруженных исследователями язычества в новейшие времена. Ведь к попыткам Владимира воссоздать языческий пантеон прилагаются титанические усилия численной когорты славистов, активно творивших и творящих славянский пантеон в течение ХIХ—ХХI вв. «Вереницу явно выдуманных богов, — как остроумно заметил профессор Ю.Карпенко, — творят божества Лель, Леля, Полель, Дана, Лада, Коляда». Процесс создания языческих божков не прекращается и ныне... Возрождение языческого мифотворчества в новейшие времена обязывает его создателей в общем-то активно пропагандировать миф о богатстве и разработанности «прадедовской веры», что, дескать, «коварное христианство могло одолеть после продолжительной и кровавой борьбы».

Господствующая нынче концепция о непримиримой борьбе христианства и язычества на территории Руси-Украины зиждется на убеждениях о распространении христианства только после 988 года. Утвердилась своеобразная иллюзия, что до крещения Русь-Украина была чисто языческой. Но существуют многочисленные достоверные свидетельства о распространении христианства на Руси с середины IХ в. Так, византийский патриарх Фотий в середине 60-х гг. IХ в. пишет, что «русы сменили эллинскую и нечестивую науку, коей прежде держались, на чистую и неподдельную веру христианскую». Византийский император Константин Порфирогенес, лично путешествовавший по землям современной Украины, в начале Х в. говорит, что патриарх Игнатий (жил примерно в одно время с патриархом Фотием) на Русь сослал архиепископа. О крещении киевского князя Аскольда в 60-х гг. IХ в. твердит и Георгий Арматол. Предполагают, что Аскольд был крещен именем Николай — церковь, и ныне стоящая в Киеве на могиле князя, называется Свято-Николаевской. О значительном количестве христиан в ближайшем окружении киевского князя Игоря можно судить на основании его соглашения с греками от 945 г., в котором, среди прочего, отдельно оговорено, что «мы же [русы], сколько нас окрестилось, клялись своей церковью святого Ильи в соборной церкви [цесареградской Софии] и присяжным честным крестом». Засвидетельствованная этим документом киевская церковь св.Ильи также указывает на распространение христианства среди киевлян в довладимирскую эпоху. Христианкой была и бабка Владимира княгиня Ольга, которую в 955 г. во время ее путешествия в Константинополь сопровождал священник-духовник. Все это свидетельствует: до даты официального крещения, или, точнее, до признания со стороны Владимира Великого христианства официальной религией Руси-Украины христианская традиция насчитывала более чем столетнюю традицию. Неразработанность, несистемность, неустойчивость языческого вероучения к периоду христианизации Руси-Украины делали невозможным его отчаянное и системное сопротивление распространению христианства.

Действительно, процесс христианизации Украины-Руси имел чрезвычайно серьезные препятствия, но эти препятствия обусловлены отнюдь не враждебностью наших предков к новой вере, а, во-первых, катастрофической нехваткой христианских священников, дьяков, епископов, особенно владевших древнеукраинским языком; во-вторых, острой нехваткой всего корпуса богослужебной литературы; в-третьих, отсутствием надлежащих культовых сооружений. Преодоление этих трудностей — действительно продолжительный и изнурительный процесс, не завершившийся полностью до сих пор, когда активная христианская практика многих наших соотечественников мирно уживается с верой в различные приметы и страстным увлечением, например, гороскопами. Процесс христианизации украинцев не был кровопролитным, не основывался на насилии, поскольку был направлен не столько против каких-то религий, сколько сориентирован на глубокое укоренение основ христианского вероучения в ежедневном бытии наших предков. И над этой задачей Христова Церковь в Украине работает до сих пор.