ДЕКАБРЬ. ЧУБАЙС

Не стоит объяснять, что всю минувшую неделю должен был заниматься предвыборной кампанией в России и самими выборами — занятие не очень захватывающее, поскольку, с точки зрения реальной политики, эти выборы мало что могут изменить, а у политики мифологической, имитированной, имеется достаточно своих мастеров и без меня. Вот эти люди сегодня и пишут практически всюду — с Востока на Запад — о поражении демократических сил, связанном с исчезновением из российской Государственной думы СПС и «Яблока». Память в политике — плохой помощник: зачем вспоминать, что на предыдущих выборах российские правые удержались в парламенте под лозунгом «Путина в президенты, Кириенко — в Думу» (лидером СПС тогда была нынешний представитель президента в Поволжье Сергей Кириенко) и презентовал себя как еще одна — кроме «Единства» — партия Путина...

Мне кажется, что российская демократия потерпела поражение именно на предыдущих выборах и победила на нынешних. Именно потому, что в 1999 году могла возникнуть иллюзия, якобы либералы могут идти под лозунгами, далекими от демократии, — скажем, Анатолий Чубайс тогда поддерживал войну в Чечне, — а их избиратели все равно за них проголосуют. Но за СПС тогда голосовали, скорее, не люди либеральных убеждений, а обыкновеннейшие сторонники власти. Им нравились бывший премьер Кириенко и новый премьер Путин, которые, возможно, выступали за реформы в экономике, не осознавая необходимость общественной модернизации. На новых выборах Чубайс пошел тем же путем. Правда, уже без портрета Путина на предвыборных плакатах — по-видимому, лишь потому, что в Кремле решили использовать президента для поддержки только одной партии, — но с конъюнктурным и бессмысленным лозунгом «либеральной империи». Этот лозунг звучал не в одной России — за пару дней до своего фиаско Анатолий Чубайс посетил украинскую столицу, чтобы сообщить будущим подданным «либеральной империи» о наших перспективах. Любопытно, что ни у одного из лидеров российских правых, по-видимому, осознававших авантюрный характер предвыборной кампании Чубайса, не хватило элементарного человеческого — не говоря уже о политическом — мужества выступить против этого отнюдь не либерального лозунга. Отвращение почувствовали только избиратели. Поэтому они и не проголосовали. Не нашлось достаточного количества сторонников и у партии Григория Явлинского, однако это уже немного иная история. И потому что Явлинского трудно назвать либералом, и потому что его традиционный электорат в России ограничен 3—5 процентами избирателей. В прошлый раз необходимое количество посчастливилось набрать, в этот — нет... Тем не менее сейчас появляется надежда — на будущее, конечно же, — что люди, на самом деле придерживающиеся либеральных взглядов в России, желающие видеть ее цивилизованной европейской страной, которая будет поддерживать нормальные, а не имперские отношения с соседями, страной, лишенной комплексов и по поводу своего мифологического прошлого, и по поводу своего фантастического будущего, не будут больше заниматься подменой понятий и, пугая общество национал-социализмом и шовинизмом, предлагать ему свой шовинизм в яркой «либеральной» обертке. Карьере либеральной «оппозиционной» номенклатуры в России приходит конец — остается лишь надеяться, что такая же судьба ждет и ту часть номенклатуры, которая играет роль либералов и демократов в соседних с Россией странах.