ДА ВЕДАЮТ ПОТОМКИ…

«На цьому місці стояла церква святої Богородиці Пирогощі. Тут їй і бути».

Из щитка

на строительной площадке

Люди торопливо проходят мимо, едва скользнув взглядом по щитку, занятые своим, привычные в громким фразам. И вряд ли кому приходит в голову, что плакатные фразы извещают о величайшем открытии, над которым два столетия бились лучшие исторические умы. Да что там прошлые столетия! Еще в 70-х годах академик Д.С.Лихачев писал: «Из многочисленных церквей этого времени (создания «Слова о полку Игореве». - М.Б.) известно немного: церковь Успения на Подоле (1131-1132 гг.), церковь Кирилловского монастыря в Киеве и некоторые другие, знакомые по фундаментам и раскопкам археологов». О Пирогоще - ни слова.

Открытие прошло незаметно. Не били в литавры, не увенчивали лаврами первооткрывателей, да и имена их истории остались неизвестны. Просто герой «Слова» князь Игорь по мере приближения 1500-летнего юбилея Киева изменил, согласно энциклопедическому справочнику «Київ», свой маршрут следования.

Так, в издании 1982 года он шел по Боричеву взвозу «к святой Богородице Пирогощей», соответственно эта улица была указана в справочнике как упоминающаяся в «Слове». В издании 1985 года князь, не пройдя и 100 м от пристани, остановился в раздумьи и вдруг повернул направо, на нынешний Боричев Ток, и уже эта улица стала указываться в справочнике как упоминающаяся в «Слове». А как известно, название «Боричев» в древнем тексте упоминается один-единственный раз.

И пока князь Игорь стоит на перепутье, попробуем разобраться, какой дорогой и куда он направляется.

В 1187 году после побега из половецкого плена новгород-северский князь Игорь, побывав дома, заехал к двоюродному брату Святославу в Чернигов, а затем поплыл к Всеволоду III, который тогда княжил в Киеве и тоже приходился Игорю троюродным братом. Князь искал помощи и поддержки и всюду был встречен с радостью.

В Киев он приплыл на «лодье» и остановился у пристани в устье реки Почайны, где «тогда скапливалось много судов, приходивших с верху и с низу Днепра. Пристань соединялась с Верхним городом Боричевым узвозом». (Киев. Архитектурно-исторический очерк. Госиздат, 1963).

Местоположение княжего терема выдающийся историк и археолог Максим Берлинский определяет так:

«У Михайловского монастыря видно отлогое место к Днепру, что означает след бывшего в древности взвоза Боричевого, нисходящего к тогдашней Усть-Почаинской или Днепровской пристани. Истину сего местопоказания можно заключить из свода текстов летописи пр. Нестора».

Из этого терема когда-то «княгиня Ольга наблюдала, как по Зборичеву взвозу на гору несли в лодьях с пышностью древлянских вельмож убийц ее супруга». (По М.Берлинскому). Как она поступила с ними, мы знаем. Сюда же приглашала она царя греческого «в Почайне стоять на судах, как она стояла в проливе».

«Послаша древляне лучшие мужи числом 20 ко Ользе в лодьи, - повествует Ипатьевская летопись, - и присташа под Боричевым». Мужи направлялись в Верхний город, потому что в те времена «вода текущи въздоль (возле) горы Киевские, и на подоле не седяху людьи, но на горе».

В общем, что-то не похоже, что в X-XI вв. была улица под названием Боричев Ток. Впрочем, в старых рукописях нет упоминания не только о Боричевом Токе, но и о никаких других улицах. Местоположение определялось дорогами (Боричев, Залозный (пути), местностями (Гора, Клов, Перевесище), усадьбами («иде ныне двор Гордятин и Никифоров, идеже есть ныне двор Воротиславль и Чюдин» - Ипатьевская летопись). Не было Боричева Тока не только в древности, но и до 20-х годов нашего столетия. Место, куда стекали воды с Боричевого узвоза (Зборичев Сток - по М.Берлинскому), насчитывало пять дворов и простиралось до Андреевского узвоза. Далее, до Фроловского монастыря, улица называлась Черная грязь (теперь - продолжение Боричевого Тока). «В сем болотистом и неспособном к населению месте существовало только подворье Фроловского монастыря». Таким был Боричев Ток в XVI ст. (по М.Берлинскому).

Итак, куда же направил свои стопы князь Игорь, выйдя из лодьи на Днепровской пристани? Это и есть вопрос о местонахождении церкви св. Богородицы Пирогощей. Желание отыскать ее овладело историками особенно в начале XIX ст., после выхода в свет «Слова о полку Игореве». В «Кратком описании Киева» М.Берлинского, которое готовилось к печати одновременно со «Словом», Пирогощу разве что можно отыскивать среди «прочих церквей, которых великое множество в древних летописях при случаях упоминается, но никакого местоположения их определить не можно».

1868 год. Выходит «Описание Киева» известного историка Н.Закревского. «Не знаем мы, - пишет он, - где была в Киеве церковь св. Богородицы Пирогощей и, не имея ни малейших данных, не можем назначить ей место в древнепрестольном граде».

В дальнейшем тему местонахождения Пирогощи он разрабатывает вместе с М.Максимовичем и другими историками. В результате появляется на свет «План города Киева XII века», который и по сей день считается лучшим обоснованием месторасположения киевских дорог, сооружений, разного рода строений и т.д. С ним можно ознакомиться и в юбилейном издании 1982 г. «Київ. Історичний огляд (карти, ілюстрації, документи)». Так вот на этой карте церковь святой Богородицы Пирогощей обозначена неподалеку от Михайловского монастыря. О том, что в этом месте есть фундаменты древних церквей, известно давно.

До 70-х годов нашего столетия никаких существенных изменений в вопросе местонахождения церкви внесено не было. Хотя предположения высказались разные.

Трудно сказать, внесли ли бы что-то новое наши историки в обозначение места Пирогощи, если бы не юбилей 1500-летия. А такую дату по всем канонам того времени нужно было отмечать особым вниманием к памятникам старины и восстанавливать их.

Конечно, не те, что сами и разрушили. А именно так и погибла в 20-х годах церковь Успения Божьей матери, которая пять веков стояла на том месте, где сегодня «восстанавливают» Пирогощу. Корни ее уходят в глубину веков, а по письменным источникам известна она с 1470 г., когда последний киевский наместник Семен Олелькович возобновил ее на старинных развалинах. С

1620 г. церковь Успения была назначена кафедральным собором и оставалась такой до 1786 г. Как многие подольские храмы, она пострадала от пожара 1811 г. и была восстановлена. Но даже если бы на этом месте и была церковь Пирогощи, то порядочно ли под фотографией церкви Успения Божьей матери, именуемой так пять столетий, писать, что это - церковь Пирогощи.

А именно так и поступили наши советские историки, внеся во все юбилейные издания Успенскую церковь как Пирогощу.

Времена изменились, а ложь осталась.

Недавно я услышала по телевидению из уст комментатора по истории Подола, что народная молва упорно считает, «что на этом месте (где ведется реконструкция. - М.Б.) стояла церковь св. Богородицы Пирогощей, к которой…» и т.д. Но так называемая народная молва тут ни при чем. Это - создание нашей конъюнктурной историографии по соответствующему заказу. Пожилые же люди прекрасно помнят, что на этом месте стояла церковь Успения, которую однажды ночью взорвали оголтелые борцы за атеизм.

Вообще не стоит забывать, что «молва» возникает там, где история посажена под арест. До недавнего времени сборник летописей, изданный в 1843 году в Санкт-Петербурге, можно было получить в читальном зале ЦНБ - только по специальным справкам, допущениям и т.д. Удивительно ли, что историки позволяли себе обозначать улицу Боричев Ток как упоминаемую в летописях под 945 г. Кто же и где проверит, что упоминается не Ток, а просто «Боричев» и что это вовсе не одно и то же.

Наши историки охотно пользуются «молвами» и «легендами» и т.д. И это, наверное, не столько их вина, сколько беда. Ведь история у нас всегда была на запоре. Поэтому же, наверное, в энциклопедическом справочнике можно, например, прочесть, что дом №15 на Андреевском спуске «известен» как Замок Ричарда Львиное сердце, героя романа Вальтера Скотта. А вот кто и когда, по чьему проекту построил дом, в словаре нет, как и того, что «бытующее» название его восходит не к роману Вальтера Скотта, а к очерку писателя Виктора Некрасова и до

70-х годов, до выхода очерка, никто о таком названии и не подозревал.

Однажды, во время празднования очередного ленинского юбилея, я чуть не вылетела с работы за то, что доверилась очень уважаемому историку, кандидату наук и подписала к печати его рассказ о том, как и за сколько Мария Александровна, мать Ленина, выкупила своих детей из Лукьяновской тюрьмы. Оказалось, историк имел доступ к сверхсекретным материалам и забыл, что разглашать их нельзя. То есть Мария Александровна по советской политической идее не могла иметь ту сумму, которая была названа в материале. И как ни странно, первыми ополчились на редакцию писатели - жизнеописатели В.И.Ленина, уверенные, что они-то уж изучили все. Все, к чему были допущены. И не более.

История, такая, как она есть, всегда кому-то не угодна. И то, что сегодня в читальном зале можно свободно получить старинные фолианты, вдоль и поперек испещренные чернилами, карандашами, фломастерами, говорит не только о нашей культуре, но и том, что иной она быть и не может, пока исторические раритеты не начнут переиздавать и мы не будем их знать безотносительно к тому, как относятся к изложенному в них власть предержащие сегодня.

Наши исторические музеи пусты. В музее истории Киева вы не найдете сведений об истории улиц города, домов, ремесел. Говорят, здесь были интересные залы революции, но их закрыли. Жаль. Ведь это - тоже история, правда, значительна она (а значит, и поучительна), если представлена с разных точек зрения, а не так, как это было раньше, - не столько историей, сколько политической идеей, угодной власти.

Ну, а пока и история революций на замке, множатся ряды тех, кто готов повторить «героическое прошлое».

Мы с интересом читаем зарубежных историков, рассказывающих нам нашу историю, не потому ли, что в ней живые факты, которые заставляют задуматься. История - не хронология имен и событий, а закономерная их последовательность. Мы будем жить не так, как нам обещают политики, народные избранники, революционеры всех цветов и оттенков, и не так, как мы надеемся и мечтаем, а так, как поступаем сегодня. Этому тоже учит история. Вот почему всякие, даже самые вроде бы незначительные подтасовки в истории ведут к тому, что из науки она становится случайным нагромождением событий, дат, имен.

Вожди давно знают: чтобы держать народ в узде, нужны две вещи - чтобы он не знал своей истории и чтобы не хотел ее знать. Что и было достигнуто в советское время - и увы! - продолжает быть.