Что общего между Новыми Санжарами, Великим Глыбочком, «антиваксами» и «местными»?

Земля стала маленькой, 

и по ней прыгает последний человек, 

делающий всё маленьким.

Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»

Да ничего общего, на первый взгляд. Это если отталкиваться от топонимов и названий. Если эти объекты сотворят нечто вроде бы особенное, пресса начинает их кошмарить.

И складывается впечатление, что это некая кучка очень особенных людей, которые своими поступками резко выделяются среди других на фоне общеукраинской законопослушности, патриотизма и неисчерпаемой христианской любви к ближнему (это если ближе к праздникам).

Где-то через неделю на белом коне вырисовывается политический бенефициар медиакампании, потом выясняется, что оригинальная ситуация с «особенными людьми» выглядит несколько иначе, но уже поздно. Как говорилось в старинном анекдоте о будто бы украденном столовом серебре: «Ложечки нашлись, но осадок остался».

Другая поговорка — дыма без огня не бывает — иллюстрирует, что экзотические локальные события, однако, происходят, но основные искажения идут на уровне заголовков и интерпретаций. Впрочем, журналистам рассматривать суть события сквозь дымовую завесу локальной идентичности нет никакой потребности, а читателям — и подавно.

Напомню, что Новые Санжары стали мемом негуманного отношения к согражданам еще в начале ковид-эпидемии. А Великий Глыбочек, то есть его жители, отказались разместить у себя два подразделения территориальной обороны, хотя армию «очень любят и уважают». Там какое-то доисторическое помещение, бывшее польское имение. Соседние села сказали: «Слышите, проблема, так пусть идут к нам».

Ну, и была бы это местная новость на уровне «в селе сгорел магазин», если бы не общеукраинский, да и общемировой контекст, где кремлевский вождь играется то в Сталина, то в Гитлера, то в Хрущева.

Однако, может, кто-то еще помнит, как на Востоке в начале войны местные жители гнали солдат и добровольцев: идите себе куда хотите, потому что из-за вас в нас будут стрелять (это еще при весьма нейтральном или даже патриотичном отношении).

А мне офицеры Национальной гвардии рассказывали, как сопротивлялись жители западных пограничных областей против дислокации там егерского горного подразделения Нацгвардии. «Так я должен теперь тебя спрашивать, рубить мне елку в лесу или нет?». Не говоря уже о житомирско-волынских «янтарокопателях». Там и мотивы, и лексика другая, но отношение такое же.

Один из ключевых нарративов «антиваксеров» при всем разнообразии мнений, от конспирологии до научных гипотез, — это нарушение их личных прав. И в этом, как и в предыдущих случаях, есть вполне вероятная подоплека. Только она заканчивается там, где начинаются права другого человека.

Декларативный «диванный» или местечковый патриотизм также вполне неплохо уживается с подработкой в России и контрабандными аферами разного масштаба. И попробуй-ка, скажи им что-то о «финансировании терроризма».

Все эти эпизоды объединяет пока что неразрешимый вопрос, который в науке называется «политический статус лица». Личность является первичным субъектом политики, и об этом каждый раз упоминается во время выборов. Как политический субъект она, эта личность, теоретически характеризуется возможностью и степенью влияния на политические процессы в обществе и главным образом на политическую власть.

А практически наша «массовая личность» перестает влиять на власть на следующий день после выборов. И в общем хорошо это осознает, за исключением незначительного количества особо романтичных гуманитариев. Общий конституционный статус у них прописан, но реальное становление личности как субъекта политических отношений изо всех сил тормозит каждая новоиспеченная власть.

Ну, то есть, как тормозит? В части доступа к ключевым процессам построения государства. Даже при условии, что эти личности имеют достаточную компетенцию. Это всегда распределяется между «ребятами из нашего района, двора, квартала».

А вот местное самоуправление, ОСМД, всяческие политические и волонтерские кружки — там без особых проблем, финансы и влияние совсем другие, там не жалко.

Согласно этим правилам игры, местечковость становится по умолчанию основной идеологией самоидентификации при декларировании, конечно, общеукраинских идеалов (если за них не надо платить дополнительную цену согласно новым политическим тарифам).

В результате доминирующими становятся два типа личности. (Еще раз напомню, речь не о заявлениях, а о поведении, поступках.) Аполитичная личность — отчужденная от политического процесса, отрицательно относящаяся к своему участию в политике. Ее разновидность — пассивная личность, с никчемным интересом к политике, присутствует в ней лишь эпизодически, ограничивается страстной, но безграмотной риторикой о политических реалиях.

Люди с гражданским сознанием, так называемое гражданское общество, в постреволюционные периоды жестко фрагментированы по своим информационным пузырям, активны в медиапространстве, но лишь частично включены в сферу политической практики. Не представляют для власти проблем из-за низкой способности к длительной межгрупповой деятельности.

Народнический, социалистический по сути культ «маленького украинца» побуждает эти такие разные группы проецировать свое локальное видение на глобальные проблемы. Отсюда старые шутки о «глобусе Украины» (хотя такие «глобусы» можно при желании найти в каждой стране на каждом континенте).

Такие статусы как «общественно-политический деятель», «профессиональный политик», «политический лидер» девальвировались у нас (и не только) десятилетиями, пока не превратились в довольно отвратительных персонажей телевизионных шоу. «Маленькие украинцы» радостно тычут в них пальцами. Но если им случается оказаться в таком же статусе (например, перейти из статуса активиста в статус госслужащего), то соответствующая маска персонажа переходит им в наследство очень быстро. Чем меньше денег и влияния, тем больше сохраняется человечности, и наоборот.

За этим массовым поведением не стоит выискивать какие-то осознанные неискренние планы и происки. Причина этих процессов и факторов — определенный уровень политического развития личности.

И здесь мы с разбега прыгаем на антикварные грабли споров о национальной идеологии. Каждая власть старается законсервировать «маленького украинца» вместе со всей его домашней консервацией, ну, чтобы не мешал, если коротко. Просто полки в этом политическом погребе назначаются разные.

Идеология как охапка лозунгов сама по себе ничего не дает. Это как автомобиль без двигателя. Посидеть и все такое прочее можно, а вот ехать — нет. Идеология как система политических ценностей, побуждающая к действию, должна отвечать трем простым факторам: 1) привлекательность для всех, 2) понятность для всех, 3) результативность немедленно, а не в «светлом будущем». То есть стабильность политических мотивов; способность ставить реальные политические цели и показывать их пошаговую реализацию.

Иделогические «борщевые наборы», которые сейчас предлагаются, «маленький украинец» как хороший хозяин может кому-то продать, но сам употреблять не будет. Политическая социализация — это усвоение определенных знаний, ценностей и норм, которые позволяют личности стать полноправным участником политических отношений. У нас о каком-либо полноправии традиционно речь не идет.

Поэтому вместо того, чтобы осваивать какие-то социально-политические знания, нормы, ценности и навыки, вследствие чего можно взять на себя определенную политическую роль, «маленький украинец» берет то, что лежит, как говорят, на расстоянии протянутой руки.

Любую чужую руку он может и отрубить (это хорошая новость, с точки зрения национального сопротивления). Но в межвременье «чужой» достаточно обоснованно считается «рука» государственная. Причем любой длины.

Добрая половина шагов политической социализации приходится на домашнее воспитание в семье, среднее и высшее образование. Эта печальная тема многократно воспета в украинской политической культуре и обильно полита слезами, в том числе и крокодиловыми. Когда формируется информационная сторона мировоззрения и трансформируется во внутренний мир личности, мы сталкиваемся с интересным явлением, которое можно назвать «украинским хронотопом». Хронотоп — это связь времени и пространства в художественном произведении.

Украинцы с гуманитарным складом характера мыслят Украину как незавершенное художественное произведение и стараются постоянно редактировать не только настоящее, но и прошлое. Следствием такого творческого мышления является то, что у нас в культуре часто представлены политические идеи ХІХ века, дожившие до середины ХХ, и новая реальность, начавшаяся с войной 2014 года. К слову, с прошлым столетием была та же история — до начала Первой мировой человечество тоже жило в ауре романтических представлений о мирном прогрессе.

ХХ век для украинцев исчез вместе с Расстрелянным Возрождением и дальнейшей гибелью всех, кто мог осовременить национальную идею, сделать ее более широкой, чем идея жертвенного сопротивления. Испанская поговорка (которую также приписывают французам, немцам и британцам) о том, что «со штыками можно делать что угодно, кроме того, что на них нельзя сидеть», вполне касается и нас. Построить схрон и строить государство — это немного разные навыки строительства.

С первым умением «маленький украинец» справляется совершенно. Он знает свое пространство, знает, что именно будет защищать. Знает, кто его соратники и кто может предать. Ему нет необходимости мыслить масштабами мегаполиса, а масштаба государства ему вполне хватает в культурном контексте, без его «длинных рук», которые запретят рубить елку и намывать янтарь в своем лесу (и мы уже немного подзабыли идеологию владельцев угольных «копанок», правда?).

Возможно ли в принципе, что огромная социальная группа «маленьких украинцев» может включиться в управление общественными процессами, при котором об них в который раз не будут вытирать ноги после выборов, а окрепнет механизм связи группы (личности) с политическими институтами государства?

В данных обстоятельствах нет.

Ответ, что «надо же наконец избрать достойных (здесь обычно есть перечень параметров, которые в жизни никогда вместе не встречаются) и тогда они нам сделают… (бла-бла-бла)», — это призывы к перестановке кроватей в известном заведении. И результат нам тоже уже много лет известен и предсказуем. Это действует приблизительно, как запугивание очередным Майданом. Может, даже как проведение. Прогнать очередное чучело в Ростов или еще куда-то — это мы можем. А вот дальнейшее изготовление политических стульев из этих штыков приводит к преобразованию трагедии в комедию.

Взяточническо-бюрократическая государственная система Украины осталась советской по сути. Празднование 30-летия распада СССР, возможно, потому и прошло так незаметно, что ничего по сути в государстве не распалось, лишь в несколько раз уменьшился масштаб. Не изменилась и установка на то, что государственное — значит ничье. И кто первый схватил, тому оно и принадлежит. То есть соседнее село должно жить по закону, по Конституции и Уголовному кодексу. Но мы же с кумом — совсем другое дело.

Коммунистическая идеология создавала социальный престиж за счет причастности к масштабу коммунистических влияний, и на этом стимуляция заканчивалась. Личная несанкционированная активность, мягко говоря, не приветствовалась. Коммунизм у нас вроде и закончился, а вот наброшенная им колхозность мышления, где лидеры общественного мнения — просто звеньевые своей грядки с виртуальными бурячками, осталась. Ветераны Майдана и войны немного было пнули этот колхоз, но он устоял по той же технологии, что описана у Джорджа Оруэлла в «Скотном дворе».

В нашем статусном сознании есть искусственно установленные прошивки о бесперспективности социальной мобильности. Виноваты, конечно, власть, предшественники, «зрада» и все прочее.

Однако нежное пестование инертности, предрассудков и стереотипов, устаревшие критерии и деформация социальных ценностей под видом взращивания традиций, заложенные в основу шкалы престижа, — это уже личное достояние «маленьких украинцев». «Маленький человек, особенно поэт, — с каким жаром обвиняет он жизнь на словах! Слушайте его, но не прослушайте радости во всех жалобах его!» («Так говорил Заратустра»).

Комплекс неполноценности субъективно ощущается как вполне самодостаточное существование. Он проявляется лишь в отношении других, более масштабных явлений. Тогда это травматично. Но если у тебя нет амбиций, то нет и проблемы с самоидентификацией. Она хоть и маленькая, однако же своя.

Все статьи Олега Покальчука читайте здесь.