Четыре рождения собора

«Ось перед тобою шедевр, поема степового козацького зодчества. Є ритми свої в споруді собору,
є вільний політ натхнення, любов висока... Чи створиш ти щось рівне цьому, щось краще за це?»

Олесь Гончар. Собор

Окружная дорога уводит от Новомосковска привычную прежде суету магистрального распутья, лишая путников возможности окунуться в неповторимое очарование этого уютного городка. Старейший на Днепропетровщине (в прошлом году Новомосковск отметил 430-летие) город расположился на берегах Самары, чьи просторные плесы огранены живописными плавнями и щедрой разнолесицей рощ. В далеком XVII веке француз Боплан в своем «Описании Украины» не без восхищения заметил, что никакая другая местность не может сравниться с этими богатствами. Правда, в то время у Новомосковска, звавшегося Самарой-Новоселицей, главной рукотворной достопримечательности еще не было. Свято-Троицкий собор украсил город без малого полтора столетия спустя.

Вот он словно белое облако, гордо вознесшее в небо девятиглавую гроздь куполов. Непревзойденный шедевр деревянного зодчества, которому нет аналогов в Европе. Стоя перед ним, невольно начинаешь верить в чудо. Иначе как объяснить, что собор уцелел в лихолетья, столь немилосердно терзавшие этот благодатный край.

Инициаторами строительства собора были запорожцы. Покидая Сечь, они решили оставить о себе память на этой земле —вместо обветшалой городской церкви воздвигнуть храм. Разумеется, с непременным условием, что в округе ему не должно быть равных.

Взяться за строительство вызвался мастер-самоучка из Новых Водолаг Харьковской губернии Аким Погребняк, ранее построивший 17 однокупольных церквей. Однако поначалу запорожцы отнеслись к нему с недоверием. Худощавый, низкого роста, да еще и рыжий, Аким явно не был похож на зодчего, способного создать шедевр. Сомнения еще больше усилились, когда мастер неожиданно исчез. Пошла молва, что он попросту испугался ответственности и гнева скорых на расправу казаков. Лишь спустя два месяца Аким появился у градоначальника — измученный и заросший. Все это время он провел в плавнях возле монастыря, изнуряя себя постом и молитвами. В руках у мастера был миниатюрный собор, сплетенный из лозы. Аким утверждал, что макет ему передал явившийся святой Николай.

Сооружение собора обошлось без мистики. Работы, общая стоимость которых составила 16763 рублей 71 копейку, продолжались в течение трех лет, и 13 мая 1778 года город праздновал освящение храма.

Размеры и особенности постройки поистине впечатляющие. Окружность здания составляет около 124 метров (58 саженей), общая площадь — 512 квадратных метров. Стены из дубовых и сосновых бревен переходят в девять четырехъярусных башен-куполов. Они расположены в три ряда, каждый из которых является опорой соседним, создавая равновесие и гармонию. Снаружи храм обшит досками, окрашенными в белый цвет, что придает сооружению легкость и нарядность, подчеркнутые возвысившимся на 35 метров центральным куполом. Внутри — три престола (потому и собор): главный Троицкий и два боковых — Петро-Павловский и трех святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста.

В первозданном виде Ново­московский храм просуществовал до конца XIX века. Но когда служившие фундаментом дубовые сваи сгнили, собор накренился. Его признали аварийным и постановили снести, намереваясь взамен построить каменную церковь синодального типа. Скорее всего, так и сделали бы, не стань на защиту собора известные историки Дмитрий Яворницкий и Яков Новицкий. В итоге «высочайшей милостынею» была разрешена перестройка храма.

Реконструкцию собора доверили бригаде под руководством архитектора Карманского. Здание полностью разобрали, но затем у городских властей возникли обоснованные сомнения в финансовой чистоплотности реставраторов, что стало поводом для их позорного отстранения от работы. Желающих же продолжить строительство не находилось. Да и откуда им взяться, если на месте храма осталась груда непронумерованных бревен и досок. И снова пришел на выручку умелец из Новых Водолаг. Возрождением дела своего талантливого земляка занялся строитель Алексей Пахучий. По фотографии и пропорциям иконостаса он сумел воссоздать храм в первозданном виде. Отличие было лишь в том, что теперь собор возвышался на кирпичном фундаменте,
а рядом возвели колокольню с курантами.

Очередная угроза разрушения нависла над архитектурным шедевром в начале 30-х годов прошлого века. На сей раз его решили снести под предлогом борьбы с религией. Однако намерению властей воспротивились горожане во главе с учителями братьями Бабкомалыми. Поэтому атеистическое рвение ограничилось лишь прекращением богослужений да снятием с колокольни четырехтонного колокола. Здание храма пытались переоборудовать под спортзал, но, к чести новомосковцев, заниматься физкультурой у алтаря они не стали. Тогда собор приспособили под склад.

С началом гитлеровской оккупации служба в соборе возобновилась. Да только истинная цена фашистской заботы о храме выяснилась два года спустя, после освобождения города советскими войсками. Тогда же стало известно имя еще одного спасителя собора. Им оказался тринадцатилетний сын полка Толя Морозов. Движимый любопытством, мальчишка занялся поисками подземного хода, который, по слухам, соединяет храм с монастырем на другом берегу Самары. В подвале паренек обнаружил связку из 32 противотанковых мин, выведенную на взрыватель капитаном зондер-команды Густавом Вальтером.

С наступлением 60-х в соборе размещают филиал краеведческого музея, правда, ненадолго, поскольку из-за скудости экспонатов популярностью он не пользовался. Фантазия же властей вновь ограничилась переоборудованием шедевра зодчества под заурядный амбар.

И лишь в 1988 году столичные чиновники вняли многочисленным просьбам общественности. Да и то, скорее всего, лишь потому, что повод был слишком серьезный — празднование тысячелетия крещения Руси. Собор передали церковной общине, занявшейся устранением последствий варварского хозяйствования: хлещущей воды из системы отопления, провалившимся полом, исписанными стенами...

Сейчас собор, как и 230 лет назад, радует людей своим видом и служит им, смиренно дожидаясь помощи. Ее необходимость уже отчетливо видна в наклонившихся более чем на метр банях Трехсвятительского предела. Вот только с последователями Погребняка и Пахучего дело не ладится, не говоря уже о заказчиках, способных оставить о себе память на этой земле. Может, действительно, причина в том, что окружная дорога проходит в стороне от храма?