БЬЕТ — ЗНАЧИТ ЛЮБИТ?

Обращение мужей с женами было таково: по обыкновению у мужа висела плеть, исключительно назначенная для жены и называлась дурак; за ничтожную вину муж таскал жену за волосы, раздевал донага, привязывал веревками и сек и сек дураком до крови — это называлось учить жену; у многих мужей вместо плети играли ту же роль розги, и жену секли, как маленького ребенка, а у других, напротив, дубина — и жену били как скотину. Такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но еще вменялось мужу в нравственную обязанность. Кто не бил жены, о том благочестивые люди говорили, что он дом свой не строит и о своей душе не радеет, и сам погублен будет и в сем веце и в будущем, и дом свой погубит.

Н.Костомаров

«Какое варварство», — подумают многие, прочитав вышеизложенное свидетельство великого историка. А ведь подобное варварство продолжает жить и здравствовать, в том числе и в украинском обществе. Только сегодня мужья, «воспитующие» своих жен, уже называются «насильники» и не одобряются обществом открыто. Хотя зачастую открыто и не порицаются. А о еще большем количестве случаев общество, равнодушное к этим самым «случаям», и вовсе ничего не знает.

Домострой, возникший в свое время, способствовал установлению безграничной власти мужчины в семье и обществе, по-прежнему жив в умах и сердцах. Согласно статистике Института социальных исследований НАН Украины, 68% женщин в нашей стране (приблизительно 18 миллионов) подвергаются насилию в семье, из них 20% — постоянно. К примеру, по данным милиции, в г. Бердичеве 30—40% вызовов милиции в день связаны с домашним насилием, в Днепропетровске — с этим связаны каждые 20 вызовов милиции в сутки.

Наше сегодняшнее интервью с Натальей САМОЛЕВСКОЙ — председателем Женского консорциума ННД—США, координатором проекта «Гражданские инициативы в предупреждении домашнего насилия и торговли людьми» организации Winrock International, фонда Виктропа Рокфеппера.

— Насилие обычно случается в семьях малообразованных и низкого достатка...

— Это абсолютно неправильно. Насильники как правило имеют два лица — на работе это вполне положительный человек, а дома садист и деспот. Среди очень известных людей есть те, кто терроризирует своих домашних. Как классический пример можно привести судьбу известного российского поэта Николая Рубцова, который страдал алкоголизмом и издевался над женой; когда терпеть это стало уже невыносимо, во время очередного эксцесса она убила мужа. И это очень типичная ситуация: если закон в стране не работает, люди совершают самосуд. Сколько среди женщин, осужденных за убийство тех, которые годами и десятилетиями подвергались унижениям и избиениям? Кто это учитывал, вынося приговор? С другой стороны, ситуации домашнего насилия могут закончиться смертью жертвы. По статистике, попытки суицида фиксировались у 20% женщин — жертв насилия. Чтобы сломать еще один стереотип, я вам скажу, что не только женщины, экономически зависящие от насильника, становятся его жертвами. Жертвой может быть и успешная бизнес-вумэн, обеспечивающая материально своего мужа-изверга. Беда в том, что такая женщина не знает своих прав, она образована юридически в том, что касается ее работы, но совершенно безграмотна в юридических аспектах своей личной жизни. А ведь такое насилие — это нарушение прав человека, оно противоречит как Конституции Украины, так и «декларации прав человека», и «Декларации про искоренение насилия против женщин», принятой ООН в декабре 1993 года и ратифицированной Украиной. Кроме того, в Украине в конце 2001 года был принят закон «О предупреждении насилия в семье», вступивший в действие в марте этого года. Согласно этому закону, государственные органы, местные советы обязаны открывать кризисные центры, по крайней мере в каждом областном центре. Там будет предоставляться помощь людям, пострадавшим от насилия в семье. Кроме того, в стране действуют 19 юридических клиник, работающих при университетах на юридических факультетах. Там женщина может получить бесплатную юридическую помощь. Есть центры «Женщина для женщины», есть горячие линии.

— Вы как негосударственная организация можете принимать участие в создании таких центров?

— Самое непосредственное. Мы помогаем учесть опыт зарубежных стран и использовать обучающие программы из Канады, США, Польши, Болгарии. Кроме того, мы ввели 5-ступенчатый спецкурс во Львовском училище милиции для переквалификации милиционеров по теме «Предупреждение домашнего насилия» с использованием интерактивных методик, изучения законодательства других стран, ролевыми играми, просмотром видео и т.д. Прибывший на случай домашнего насилия милиционер должен понимать состояние потерпевшей. Женщина кричит, возбуждена, а мужчина, как правило, спокоен, и потому выглядит более выигрышно. Но дело в том, что именно потерпевшая женщина находится в состоянии аффекта и, возможно, только при представителе власти она, всегда запуганная, может позволить себе что-то сказать. Милиционер должен понимать, почему женщина на следующий день после инцидента может пойти и забрать заявление. Ведь домашнее насилие — это не хулиганство на улице. Двое людей прожили вместе много лет, любили друг друга — она не хочет посадить мужа в тюрьму, она хочет только прекратить насилие. Штраф — тоже не выход из положения: он бьет по карману всей семьи.

— Но что же в таком случае милиционер может сделать?

— Ситуация действительно сложная. Но мы кое-что придумали: ввели для милиции (пока только во Львове) так называемые «специальные карточки» по аналогии с подобными польскими: там они называются «небесные карточки». В них разработаны подробные графы, описывающие состояние насильника и жертвы в момент прибытия милиции: общая картина в доме, кровотечение, побои, рваная одежда, разбитая посуда и т.д. Записывается, что говорят свидетели, если они есть. Милиционер только заполняет готовые графы, он предлагает женщине написать заявление в милицию и дает еще одну карточку: карточку «С», где указаны все телефоны и адреса организаций, куда она может обратиться за помощью. Кроме того, он объясняет женщине, что случившееся с ней — нарушение закона и ее прав, что закон может наказать ее мужа. Ей дается также форма для заявления на получение социальной, психологической и юридической помощи.

— Как подсказывает ваш опыт работы, что заставляет постоянно унижаемую женщину продолжать жить со своим обидчиком?

— Как я уже сказала, далеко не всегда экономическая зависимость. Но представьте себе женщину, для которой побои в семье — это нормальный жизненный опыт: отец бил ее мать, били ее саму, били братьев и сестер. Низкая самооценка украинских женщин — это вообще страшная вещь. Они боятся остаться одни без мужа, боятся сказать «нет», что-то изменить в своей жизни. С другой стороны, многие женщины думают, что такое происходит во всех семьях, просто никто никому не рассказывает, потому что стыдно. Женщины-жертвы либо боятся предпринимать что-то против насильника, либо винят себя во всех несчастьях и думают при этом, что только они в силах насильнику помочь и изменить его. Женщина-жертва все больше погружается в замкнутый круг насилия, она в своих страданиях изолирована от общества, что подавляет ее волю. Она становится слабой и угнетенной. В конце концов это может привести женщину к самоубийству. Ужасно то, как отражается насилие в семье на детях. У детей в таких семьях, как правило, пониженная самооценка, они склонны во всех конфликтах винить себя, поведение их деструктивно, им трудно адаптироваться в обществе. (Не случайно и Гитлер, и Сталин росли в семьях, где царило насилие.) Эти дети также вырастают алкоголиками или наркоманами. Мальчики, в свою очередь, становятся насильниками, даже если они пытались в детстве защищать мать от агрессивного отца, девочки — жертвами насилия, безропотно сносящими побои мужа. Есть исследования психологов: дети из кризисных семей на 20—30% больше, чем остальные, склонны к самоубийству, к совершению преступлений.

— Но почему это работает так, что мальчик, которого унижали, отыгрывается на жене в будущем, а девочка становится потенциальной жертвой будущего супруга?

— Простой пример: считается нормальным, когда муж после работы пошел со своими приятелями пить пиво? А вы много знаете женщин, имеющих семью, которые после работы идут с подругами, скажем, на кофе с ликером? Девочка, видевшая, как унижают ее мать, думает, что это норма и принимает эту норму. Равно, как другую норму принимает мальчик.

— Когда я говорю, что в Штатах ребенок может подать в суд на родителей за издевательства, наши люди очень возмущаются…

— И не только в Штатах, в Швеции, например, тоже. Ну, конечно, бить ребенка можно, а когда он защищает свои права — это ужасно. Вот вам и вся демократия. Мы, наша организация работаем над тем, чтобы взаимное уважение воспитывалось в людях с детства. Мы это называем гендерно-чувствительным воспитанием. Дело в том, что мы живем в социуме, где общество и государство привыкли решать свои проблемы насильственным путем. И это переносится в семью.

— Но ведь социальную психологию невозможно понять: ни в один день, ни в один год.

— Необходимо обсуждать в обществе эту проблему открыто, а не прятать голову в песок. Никогда не забуду, как во Львове один полковник милиции, который участвовал в нашей программе, сказал о том, что самое большое насилие совершается в семьях милиционеров. «Мы все время видим дно, — сказал он, — и мы уже разучились решать свои проблемы иначе, чем насильственным путем». Но мне кажется, что осознание — есть путь к изменению. Он, кстати, добавил, что теперь будет хорошо думать прежде, чем делать что-то в семье.

— У нас в обществе нет женской солидарности. И в этом тоже проблема. А мужская есть.

— Я не думаю, что у нас нет женской солидарности. Скорее я бы сказала так: дело не в мужской солидарности, а в возможности для мужчины высказаться и не быть за сказанное осужденным.

На стороне насильника вся система общественных отношений, представлений о семье, инерция домостроя, — которые убеждают его в том, что его насилие — норма. Кстати, среди насильников только 2% психически больных людей. Все остальные прекрасно отдают себе отчет в том, что делают.

— Если общество начнет становиться на сторону жертвы, легче будет работать с насильником?

— Конечно. Но жертвы насилия должны не ждать пассивно, когда это случится, а сами предпринимать какие-то шаги. Во-первых, научиться себя уважать. Перестать «входить в положение насильника» и пытаться его понять — ведь на работе он же на своих коллег не бросается, правда? Прежде всего, когда женщина приходит к нам на консультацию, мы ее спрашиваем, чего она хочет. Да, ей трудно определиться, но есть целая система обучения жертвы — научить их говорить, осознавать, что с ними случилось. Часто женщины обращаются к нам в посттравматическом стрессе, им порой нужно просто побыть в шелтере (приюте), чтобы успокоиться, отоспаться, прийти в себя, взглянуть на свою ситуацию со стороны и тогда уже начать действовать. У нас была женщина, подвергавшаяся побоям с первого дня супружеской жизни в течение 20 лет. И только у нас она поняла, как ненормально, не по-человечески жила. Кстати, мировая статистика говорит, что самый опасный период для жертвы насилия, — когда женщина начинает бракоразводный процесс. Насильник по-своему привязан к жертве, он нуждается в ней для разрядки своих эмоций, и его агрессия возрастает от осознания того, что жертва ускользает от него. В США, в штате Мичиган, например, 75% убийств женщин совершается их партнерами именно в этот период: когда отношения уже прекратились или жертва только пытается их прекратить. И не всегда развод необходим, не всегда это кардинальное решение. У нас была другая женщина, бухгалтер, которая не могла найти работу и экономически зависела от избивавшего ее мужа. Она прошла у нас обучение на компьютерных курсах в центре «Женщина для женщины» и была просто счастлива, когда благодаря этому нашла работу по душе. Тогда она смогла поставить мужу ультиматум: либо он изменит свое поведение, либо она от него уйдет.

— И таким ультиматумом можно насильника остановить?

— Приведу пример женщины, которая остановила. Она была замужем за бизнесменом, сидела дома с маленьким ребенком, прислугу муж не нанимал, чтобы жена «отрабатывала деньги» на свое содержание, а вечерами, когда ребенок засыпал, он начинал унижать ее, издеваться, таскать за волосы. Дело в том, что у мужа был тяжелый по характеру начальник, унижавший его на работе, а дома он «разряжался». Для этой женщины наш консультант разработала план безопасности, заключавшийся в том, что она должна приготовить определенный запас денег, документы, одежду и все необходимое на случай, если нужно будет спасаться бегством от очередного насилия. Следовало также договориться с кем-то: подругой, родственниками, чтобы в случае необходимости она могла у них пожить. А дело в том, что, договариваясь на такой случай, ты начинаешь проговаривать свою проблему, а когда ты ее проговариваешь, ты начинаешь ее видеть совсем иначе — и осознавать. В конце концов, когда муж в очередной раз начал ее избивать, она забрала ребенка и убежала к подруге. Муж долго ее искал, был в ярости, но найти не мог. Через некоторое время, когда он успокоился, она с ним встретилась, объяснила свою позицию и, согласившись вернуться, предупредила, что еще одно насилие станет безоговорочным поводом для развода. То есть, она сказала — «нет!» И подвела черту, за которую больше не позволила ему выйти. Человек поменял самооценку. Муж это понял и сумел измениться. Это были еще очень молодые люди, он не хотел терять ребенка и, наверное, любил жену. Но она бы не смогла вынудить его измениться, если бы не изменилась сама.

— Скажите напоследок, как наши читательницы, нуждающиеся в помощи, могли бы ее получить?

— Во-первых, во всех городах, где есть кризисные центры, центры «Женщина для женщины», юридические клиники, убежища, горячие линии, их телефоны можно узнать по справке. Во-вторых, с 25 ноября по 10 декабря в Украине в очередной раз будет проходить акция «16 дней против гендерного насилия», которую международная организация «Женский глобальный фонд» проводит в более ста странах мира одновременно. В рамках этой акции обычно проводится конкурс детских рисунков «Мир семьи без насилия», и дети рисуют на заданную тему. Но характерно, что в рисунках тех из них, которые сталкиваются с насилием в своей семье, появляются совсем другие образы. И тогда эти рисунки повествуют уже о другом мире — мире насилия, который мы надеемся рано или поздно искоренить. И чем больше членов нашего общества станет в этом вопросе на нашу сторону, тем быстрее это произойдет.

Комментарии юриста

Елена Кустова: На самом деле проблемы у женщины, которая хочет защитить себя от насилия, могут возникать на каждом шагу. Например, моя практика показывает, что при обращении в милицию с целью поднять все предыдущие заявления женщины (скажем, для суда) там порой не оказывается ни одного из них. И никто якобы не знает, куда они делись. До появления закона «О предупреждении насилия в семье» участковые предпочитали от таких дел просто «отмахиваться». Посмотрим, как будет теперь. Во всяком случае, женщина должна знать, что заявление следует регистрировать надлежащим образом. Оно пишется в двух экземплярах и подается не участковому на приеме, а в канцелярию РОВД (районный отдел внутренних дел), где на оставшемся у нее экземпляре проставят регистрационный номер и распишутся в приеме заявления. Я советую женщинам по каждому факту насилия (даже если милицию в тот момент она не вызывала) относить заявление и, если есть побои, то проходить судмедэкспертизу. Возможно, в будущем, когда она наконец решится наказать насильника, ей это пригодится. Женщине следует знать, что за противоправные действия она может, подав гражданский иск, требовать с насильника возмещения причиненного ей материального и морального ущерба. При слушании уголовного дела, которое открывается, при нанесении средней тяжести и тяжелых телесных повреждений, она может также подать гражданский иск о возмещении ущерба, нанесенного её здоровью.

Увы, при получении легких телесных повреждений женщина может подать только гражданский иск. А это дело частного обвинения, его не поддерживают ни милиция, ни прокуратура, и предварительное расследование по этому делу не проводится. То есть все доказательства женщина должна собирать сама, а она далеко не всегда способна сделать это грамотно, и в результате суд может насильника оправдать (я знаю много таких случаев). Государство в таких делах как бы не участвует, оно к ним равнодушно, не предоставляет государственного обвинителя, кстати, равно как и при слушании дел об изнасиловании без отягчающих обстоятельств. Как будто бы изнасилование само по себе не достаточно тяжкое обстоятельство! Таким образом проявляется позиция нашего государства и его отношение к женщине, потому что часто ли насилуют мужчин? И часто ли над ними совершается насилие в семье? В нашей стране был принят новый Уголовный кодекс, но, к сожалению, ничего в этом вопросе в нем не изменилось.

Я не разделяю эйфорию по поводу закона «О предупреждении насилия в семье», поскольку никаких новых методов юридической защиты в этом законе нет; он не устанавливает дополнительной ответственности по отношению к уже существующим нормативным актам. При таком подходе домашнее насилие выводится за рамки семейных отношений и может, по большому счету, караться только на основе уголовного законодательства. В законе также появилось понятие «охранного ордера», пришедшее к нам из США. Это есть предписание насильнику ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не контактировать с жертвой (не звонить ей, не приближаться на оговоренное расстояние и т.д.) Но в нашей стране, где остро стоит жилищный вопрос, как этот ордер будет исполняться? (Тем более если жертва и насильник проживают в одной квартире.) И какова ответственность за его нарушение? Практически — никакой. В нашем законодательстве нигде не прописана ответственность за нарушение «охранного ордера». У нас «охранный ордер» выносится участковым. А в США он выносится судьей. И потому, если человек нарушает «охранный ордер», в США его можно, как минимум, привлечь к ответственности за неуважение к суду. Или невыполнение решения суда. В США также насильника можно принудительно выселить из квартиры на основании этого ордера. А у нас существует, согласно судебной практике, приоритет права собственности (в США такого приоритета нет). Но при этом в самом гражданском законодательстве у нас нигде не прописано, что право частной собственности является наивысшим приоритетом: так трактует судебная практика. Получается, что при провозглашении у нас права частной собственности и права на свободу от насилия, первое доминирует. Это говорит об отношении общества к насилию. И в результате разрешение ситуаций домашнего насилия в 90% случаев упирается в решение жилищной проблемы, поскольку экономическая ситуация в стране не позволяет насильнику заработать достаточно денег, чтобы купить еще одно жилье для себя. Я думаю, что, принимая новый Жилищный кодекс, следует предусмотреть варианты принудительного размена жилья в случаях насилия в семье, а возможно, и какие-то варианты принудительного выселения насильника. Может быть, угроза оказаться на улице удержит его от совершения противоправных действий.